Альфред Хичкок - Акройд Питер - Страница 47

В конце лета 1960 г. после нескольких предварительных показов в Нью-Йорке картину официально выпустили на экраны. После окончания фильма, когда блестящий череп накладывается на улыбающееся лицо Перкинса, свет в зале по настоянию Хичкока не включали еще тридцать секунд. Фильм стал сенсацией, что было неожиданностью и для Хичкока, и для его команды. Режиссер сказал Перкинсу: «Я всегда мог предсказать реакцию публики. Здесь я просчитался».

Эффект, который производила сцена в душе, отражает силу воздействия Хичкока на чувства зрителей. Киновед Линда Уильямс отмечала, что «с самых первых кадров реакция зрителей была беспрецедентной – они охали, визжали, кричали и даже бегали вдоль проходов». Кинорежиссер Питер Богданович вспоминал: «Психо» обозначил тот поворотный момент в кино, когда фильм стал небезопасным. Помню, я вышел из кинотеатра с ощущением, что меня словно изнасиловали или ограбили; это было жутко, никто так и не пришел в себя после сцены в душе; музыки не было слышно, потому что все сорок пять секунд зрители кричали. Я так и не слышал тех скрипок». Сценарист Джозеф Стефано вспоминал: «Я видел, как люди хватались друг за друга, выли, кричали, вели себя как шестилетние дети на субботнем спектакле». Кинематограф изменился раз и навсегда. Фильм «Психо» имел огромный успех и превзошел даже предыдущую работу Хичкока. Критики, для которых не устраивали специального показа, были в растерянности. Но публика не сомневалась. Хичкок сказал Трюффо, что фильм «побудил зрителей во всех концах света проявить свои эмоции с необычайной силой».

Кроме того, фильм стал самой выгодной инвестицией Хичкока. Он обошелся в 800 тысяч долларов, а собрал миллионы. Доход только за первые три месяца проката составил 2,5 миллиона, а всего режиссер заработал около 15 миллионов долларов. Теперь он был самым богатым и самым знаменитым кинорежиссером в мире. Как ему это удалось? Стефано вспоминал, как он встретился с Хичкоком за ланчем после выхода «Психо»: «Я вошел и впервые увидел Хича после начала всей этой суматохи. Он растерянно посмотрел на меня и просто пожал плечами».

На следующее утро после премьеры «Психо» агент Хичкока и руководитель студии, Лью Вассерман, отправил ему телеграмму: «Что вы сыграете на бис?» Хичкок не знал. Обычно он уже работал над новым проектом или сценарием, но, как выразился его помощник по сценарию Маршалл Шлом, «после «Психо» все резко остановилось». Хичкоку требовалось время, что осознать бурную реакцию на фильм и понять, как это повлияет на его будущее. Он немного растерялся. Самый дешевый и, возможно, быстрый фильм внезапно оказался и самым успешным. Никто на вспоминал «Головокружение», «Тень сомнения» или «Ребекку». «Это чертов кусок дерьма, – сказал он одному из своих операторов, Леонарду Сауту, – а деньги все идут». Неожиданно его назвали великим режиссером за работу, которую он сам считал скромным упражнением в готическом стиле. Может ли он теперь доверять своему кинематографическому вкусу? (Недоумение Хичкока усилилось следующей весной, когда на церемонии вручения «Оскара» фильм не получил ни одной награды. Режиссер, естественно, посчитал это оскорблением, сознательным неприятием его самого и его работы со стороны киносообщества.)

Хичкок решил, что они с Альмой должны устроить себе продолжительный отпуск – это значило, что выходные супруги проводили в своем доме на слонах гор Санта-Крус. Он планировал краткую рекламную поездку в Нью-Йорк и другие американские города, а в конце 1960 г. мировое турне, которое будет включать крупные европейские города, а также Сидней, Гонолулу, Токио, Сингапур и Гонконг. Это будет утомительная поездка, но здоровье обоих Хичкоков восстановилось после серьезных испытаний прошлых лет.

Мировое турне подтвердило, что для широкой публики Хичкок уже превратился в нечто вроде легенды или мифа. По мере того как росла его слава, он становился все более отстраненным, сдержанным, бесстрастным; теперь он напоминал гигантское изображение Рамсеса Великого, которое много лет назад использовал в фильме «Шантаж». Хичкок стал таким, каким всегда мечтал быть, невозмутимым и безразличным; теперь он был окутан и, возможно, подчинен имиджем, который сам усердно создавал на экране и в интервью. Ему нравилось, когда его узнавали на улице, но, похоже, он предпочитал оставаться недоступным. На съемочной площадке Хичкок почти ни с кем не разговаривал, редко присутствовал на вечеринках, не считая тех, которые устраивал сам, и люди боялись к нему подходить. Эрнест Леман предполагал, что в качестве «крепостной стены» Хичкок «создавал образ сноба, высшего существа – высокомерного, склонного всех осуждать, желчного, неприятного и заносчивого, – хотя на самом деле таким себя не считал».

Еще до начала своего мирового турне Хичкок прочел сообщение о странном случае, произошедшем в Ла-Холье в штате Калифорния, когда стая из тысячи птиц спикировала в дымоход дома, вызвав настоящий хаос. К тому же птицы напали на женщину, которая жила в доме, и ранили ее. Вполне возможно, режиссер вспомнил о рассказе Дафны Дюморье «Птицы», права на экранизацию которого он приобрел раньше. Это была история о непрерывных нападениях разных птиц на британского фермера и его семью с неопределенным и тревожным финалом. Но на данном этапе сообщение осталось всего лишь напоминанием.

Само турне было чрезвычайно успешным, особенно в Париже, где его встречали с почестями и всячески превозносили. Впоследствии Джозеф Стефано отмечал, что Хичкок «любил внимание, суету вокруг себя и славу и, даже если не понимал всего этого, считал, что и не обязан понимать. Это было хорошо для бизнеса и для его эго». Роберт Бойл придерживался схожего мнения: «Хичкок ценил высокую оценку и не пытался исправить впечатление, которое складывалось у других по поводу его гениальности». Когда его сравнивали с Эйзенштейном, Мурнау или Пудовкиным, он понимал, о чем идет речь; в юности Хичкок подражал великим режиссерам, о чем свидетельствуют его первые работы в Германии.

По возвращении его ждало несколько проектов. Среди них была экранизация французской пьесы о пропавшей и неожиданно вернувшейся жене, «Ловушка для одинокого мужчины» (Piège pour un Homme Seul), поставленной в 1960 г. Он также заинтересовался кинематографическими возможностями романа «Деревня звезд» (Village of Stars) о попытках избавиться от вышедшей из строя атомной бомбы. После загадочного происшествия в Ла-Холье он, должно быть, помнил о «Птицах» Дафны Дюморье, а возможно, мечтал о пьесе Дж. М. Барри, которую видел в юности. «Мэри Роуз», поставленная в Лондоне в 1920 г., рассказывала о загадочном исчезновении и возвращении девушки, жившей на одном из шотландских островов. Похоже, Хичкок увлекся ею и вскоре предпринял активные шаги для ее экранизации.

Однако местные события изменили его намерения. В августе 1961 г. случилось внезапное нашествие птиц на город Санта-Крус, где режиссер когда-то снимал «Тень сомнения», неподалеку от его второго дома. Тысячи птиц были вытеснены туманом в глубь побережья, и Santa Cruz Sentinel вышла с такими заголовками на первой полосе: «Нападение морских птиц на прибрежные дома», «Тысячи птиц ковыляют по улицам». Сообщалось, что «серые буревестники, наевшиеся анчоусов», вреза́лись в машины и дома, пугая местных жителей.

Хичкок нашел то, что ему было нужно. После напряженной и почти клаустрофобной обстановки «Психо» новый фильм расширит границы. Режиссер позвонил Стефано, который с таким блеском написал сценарий для «Психо», но Стефано не заинтересовался сюжетом о птицах.

Хичкок обратился к Эвану Хантеру, с которым познакомился во время съемок своего телесериала. У Хантера имелся впечатляющий список предыдущих работ, в том числе фильм «Школьные джунгли» (Blackboard Jungle); кроме того, под псевдонимом Эд Макбейн он начал публиковать серию детективных романов. Хичкок говорил коллегам, что пригласил Хантера для того, чтобы приобрести немного «художественной респектабельности». Возможно, это была его реакция на истерический прием «Психо». Как-никак Хантер был писателем, а не голливудским сценаристом.