Последний рассвет одиночества - Ситникова Людмила - Страница 20

— Подожди, дай посмотреть на снег.

— Успеешь еще насмотреться — зима впереди. Давай-давай, ложись.

Нехотя подойдя к кровати, Оксана закашляла.

— Надоело болеть.

— Скоро поправишься. Температура спала. Теперь главное — больше пить и спать.

— Горло еще дерет и дышать трудно.

— Может, тебе почитать?

— Почитай.

Людмила включила ночник и, поудобнее устроившись у изголовья Ксюши, открыла книгу.

Вскоре Ксения задремала. Но стоило Алимовой встать, девочка быстро заговорила:

— Ты не закончила.

— Я думала, ты спишь.

— Нет, я слушала.

Чтение продолжилось.

В десять вечера на Оксану напала зевота.

— Засыпаю, — прошептала она, с благодарностью глядя на Людмилу.

— Свет оставить включенным?

— Как хочешь. А ты сама можешь идти, не надо сидеть в кресле.

— Я уложу Ниночку и сразу вернусь.

— Люда, мне нужна твоя помощь.

— Слушаю.

— Там, на полке, лежит твой календарик.

У Алимовой екнуло в груди.

— Возьми его.

Людмила выполнила указание.

— А теперь бери ручку и зачеркни сегодняшний день, — слабо молвила Оксана.

Люда посмотрела на оборотную сторону календаря и едва удержалась от вырывающегося из груди стона.

Все цифры до сегодняшнего дня были аккуратно перечеркнуты синими чернилами.

Выходит, Оксана ежедневно отсчитывает денечки ее пребывания в коттедже. Внезапно шальная мысль пронзила мозг: а вдруг она стала такой положительной вовсе не по собственной воле? Что, если Ксюша, заранее зная о неминуемом уходе Алимовой, решила скрасить последние недели няньки, демонстрируя хорошее поведение и покладистость?

«Нет. Я отказываюсь этому верить, — стучало в висках. — Все обстоит иначе».

Поставив жирный крест на цифре двадцать пять, Людмила вышла.

Призрачные надежды на положительный исход постепенно растворялись, уступая место знакомому чувству тревоги.

Виктор неустанно твердил о необходимости отнести заявление в ЗАГС.

— Милка, сколько можно тянуть?

— Еще не время.

— Я начинаю нервничать. Ты от меня ничего не скрываешь?

Люда обвила шею любимого и слегка коснулась губами его губ.

— Я тебя люблю.

— Так в чем проблема, откуда столько упорства? Я заметил, вы с Ксюхой нашли общий язык, все складывается хорошо.

— Наберись терпения. Оно нам всем необходимо.

— Мое терпение иссякает с каждой минутой. Не желаю терпеть, не желаю ждать. Хочу дать тебе свою фамилию и закричать во всеуслышание, что ты — моя законная жена!

— Я жду этого момента не меньше твоего, но не все так гладко.

— Дело в Оксане?

— В ней.

— Она смягчилась.

Отстранившись, Людмила тихо проговорила:

— Семнадцатого декабря дам окончательный ответ.

— Почему именно семнадцатого?

— Считай это моей прихотью.

Второго декабря отмечали пятый день рождения Ниночки.

Получив множество подарков, Нина с грустью в голосе констатировала:

— Почему я всегда дарю Оксане подарки, а она мне нет?

Виктор переглянулся с матерью.

Людмила посмотрела на циферблат часиков.

— Ксюша задерживается, я ее позову.

— Не стоит. — Алла Леонидовна разглаживала край скатерти. — Она не спустится.

— Оксанка не любит праздновать мой праздник, — плаксиво сообщила Нина.

— Я все-таки к ней зайду.

Постучав, Люда толкнула дверь.

Ксюша сидела на полу, пристально вглядываясь в цветные фотографии, разбросанные рядом.

— Оксан, тебя ждут внизу.

— Пусть ждут, я не выйду из комнаты.

— Нина сегодня именинница.

— Только не для меня. Пять лет назад в этот день умерла мама, а ты хочешь, чтобы я смеялась и помогала Нинке задувать свечи на торте?

Людмила села на корточки.

— Можно посмотреть с тобой фотографии?

— Смотри.

Со всех снимков улыбалась Татьяна.

— Эта фотография моя любимая. — Девочка протянула фото, на котором были запечатлены смеющиеся супруги Леонтьевы и хохочущая Ксюша. — Мама уже ждала Нинку, видишь, какой живот большой.

Людмила заплакала. Стараясь, чтобы Оксана не увидела ее слез, быстро обняла девочку за плечи и прижала к себе.

— Осторожней. Что с тобой?

— Ты права, я, наверное, сильно ошибалась, думая, что смогу заменить тебе мать. — Алимова всхлипнула.

Ксюша не прореагировала.

— Оксан, а давай сейчас попросим Олега отвезти нас на кладбище к маме?

— Ты не врешь?

— Честно-честно.

— Поехали! — Нижняя губа Ксюши задрожала.

На удивленные расспросы Виктора и Аллы Людмила отвечала весьма туманно:

— Нам с Оксаной необходимо побыть наедине.

— А меня не возьмете? — вопрошала Нина.

— Нет. — Ксения потянула Люду за руку. — Идем.

Алла Леонидовна вернулась в столовую.

— Напустили на себя таинственности. Интересно, куда они поехали и почему не захотели сообщить нам свой маршрут?

Виктор был заинтригован не меньше матери.

— Одно хорошо, они уехали вместе, это уже кое-что.

Леонтьева скривилась.

За окном бушевала метель, в воздухе кружились крупные хлопья снега. Тусклый оранжево-желтый свет уличного фонаря падал на высокий сугроб. Отрешенно глядя на заснеженную землю, Людмила едва слышно шептала молитву.

Сегодняшняя ночь — переломная. Она решающая. Уже утром Алимова узнает решение Ксении.

Решение… какое страшное слово. В настоящий момент чувства Людмилы были схожи с ощущениями тех, кто в ожидании приговора ждет судебного заседания. А исход один — вас либо оправдают, либо…

— Как медленно идет время. — Алимова сканировала взглядом настенные часы.

Четыре утра. О сне не могло быть и речи. Натянутые нервы отбили желание погружаться в тревожную дрему.

Люда прошлась по спальне. Возможно, она коротает ночь в особняке Леонтьева в последний раз. Может оказаться, что спустя двадцать четыре часа Людмила, заливаясь горькими слезами, будет плакаться в жилетку Марине в их маленькой уютной комнатке. Разумеется, сестра начнет говорить о светлом будущем, непременно сообщит, что все лучшее у Людмилы впереди, но сама-то Алимова прекрасно знает — без Виктора у нее нет абсолютно никаких перспектив.

Он — ее свет в окошке, человек, заставивший скромную, вечно комплексующую женщину почувствовать себя любимой и желанной. Благодаря ему Людмила научилась не бояться всех и каждого. Виктор, подобно доброму волшебнику, одним своим присутствием творил с сознанием Людмилы чудеса. С ним ей было хорошо, комфортно, спокойно. Леонтьев оказался именно тем мужчиной, с которым она могла бы прожить долгие годы и вместе встретить мудрую старость.

Но всего этого не будет, если Ксения не захочет увидеть в Людмиле вторую половинку отца.

Правильно ли Люда поступила, предложив девочке весьма странное соглашение? Не станет ли она кусать локти от отчаяния и безысходности, услышав режущее слух «уходи»?

Станет, еще как станет. Но видит бог, иного выхода у нее не имелось. На чашу весов было поставлено слишком много чувств: и ее, и Оксаны.

Ксюша — родная дочь, Люда — потенциальная супруга. Для Виктора они обе любимы. Но пока, к большому сожалению, эти три человека не могли соединиться в одно целое.

Во рту пересохло. Людмила решила спуститься вниз.

В кухне, налив себе молока, положила в чашку ложку липового меда.

В помещении стояла невыносимая духота. Людмила открыла окно. Где-то далеко слышался лай собак.

Налитое свинцом тело заныло. В висках закололо, затылок отдавался тупой болью.

— Как же все нелепо. Нелепо и трагично.

Утром стоило Людмиле появиться в дверях, как Оксана, ойкнув, быстро встала с кресла.

— Ксюш, сегодня семнадцатое число.

— Я в курсе.

— Помнишь наш разговор?

— Да. — Девочка судорожно растирала запястье.

— Ты… приняла решение?

Вместо ответа Ксения сказала: