Час Пик - Иванов Всеволод - Страница 5

— Твой кофе…

— Спасибо.

Она опустилась рядом, растерянно посмотрела на телеэкран.

— А он потолстел, — произнес Аналитик только потому, что надо было что–нибудь сказать — не сидеть же просто так!

— Кто?

— Ну, этот, Листьев…

Хмыкнула — будто бы он, Аналитик, чего–то не понимал, и ему надо было бы теперь втолковывать самые что ни на есть очевидные вещи.

— Ничуть. Не знаю, мне кажется, такие мужчины всегда нравятся женщинам… Во всяком случае, немало моих подруг запросто бы отдались ему…

Аналитик хотел было сказать, что при желании, будь под рукой компьютерная сеть, он наверняка мог бы и назвать имена её подруг, которые запросто отдавались Листьеву — и не гипотетически, а совершенно реально, но промолчал; ссориться из–за такой ерунды, как ведущий «Часа пик» не имело смысла.

— Честно говоря раньше, когда он вел «Поле чудес», он мне почему–то меньше импонировал. Не понимаю только, почему именно… И не только мне…

Внутри Аналитика стал постепенно расти холодный пузырек гнева — непонятно почему, вроде бы, никаких оснований для этого не было.

— Ну, это все женщины так думают… Отлично подобранный имидж — видишь, сейчас в семейных домах уют и покой, окна во всех этих жутких Медведковых и Чертановых горят, застиранные шторки светятся, народ с работы пришел, мужики шляются по неубранной квартире в грязных майках и рваных шлепанцах на босую ногу, думают, как бы с пользой для себя вечер убить, женщины детей своих сопливых из садиков позабирали, обстирали, обштопали и накормили, теперь отдыхают. И он — такой же, домашний, родной, без пиджака, с широкими подтяжками всем на обозрение, почти что член семьи… «Поле чудес» — блеск, шик и элегант, строгий костюм, бабочка, и так далее… Вроде бы красиво а — далеко от народа. Подтяжки и простая рубашка ближе. Как говорил классик — «будь проще, и к тебе потянутся массы». А женщины из народа — как животные: они такое неосознанно чувствуют… И ценят.

«Женщины из народа» были реактивным, почти бессознательным ударом честолюбца и ревнивца за «импонирование Листьева» — родители новой жены, простые потомственные пролетарии, полжизни отдали родному Кировскому заводу в славном городе на Неве.

Она поняла, обидчиво поджала губы, но, не найдя, как возразить, спросила только:

— Не понимаю — он тебе что — не нравится?

— Листьев?

— Я о нем говорю…

Он лишь неопределенно передернул плечами — мол, я весьма далек от всего этого.

После этого в полумраке зала повисла тяжелая, томительная пауза — были слышны только энергичные реплики ведущего «Часа пик» о коитусе, от которых внутренний пузырек раздражения внутри лишь увеличивался.

Коитус — тьфу, слово какое–то собачье… Чем–то койота напоминает.

Поняв, что пауза чрезмерно затянулась, Аналитик не нашел ничего лучшего, как поинтересоваться:

— А тебе?

— Мне — нравится…

— Чем? — спросил он, отодвигая от себя чашечку с кофейной гущей.

— Ну, не знаю…

— Насчет подтяжек мы уже разобрались, — жестко улыбнулся Аналитик, — а что еще? Усы?

— А чем плохо? Если идут, то… — начала было она, однако не закончила фразы — в последнее время её часто перебивал муж:

— Ну, один нью–йоркский таксист как–то пел — «бабы любят чубчик кучерявый… ты не вейся на ветру…» а еще, оказывается, и усы. Пшеничные, жесткие — как проволока. Чтоб щекотали в разных местах. Да?

Она выразительно посмотрела на мужа, взяла чашку с уже застывшей кофейной гущей, пошла на кухню мыть (приходящая домработница уже была отпущена), походя едва заметно передернув плечами — мол, если ты такой циник и скептик, то о чем только с тобой можно говорить?

Аналитик с силой нажал на пульт дистанционного управления — изображение, собравшись на мгновение в одну точку в центре экрана, пропало.

Лениво, словно нехотя поднялся, взял трубку радиотелефона.

— Алло? Машину к дому…

— Уезжаешь?

Он поставил трубку на место, прошел на кухню, остановился в дверях.

— Да.

— Когда тебя ждать?

— Не знаю, — ответил Аналитик, стараясь не встречаться с женой взглядом, — всего хорошего…

Огромная представительская машина, подобно авианосцу «Киев», плавно плыла по одной из центральных улиц, в угарных бензиновых волнах. Аналитик, сосредоточенно глядя в какую–то только ему известную пространственную точку впереди себя, размышлял…

Нет, все–таки женщины, конечно, сучки и змейки, но с ними надо помягче. Тем более, что сам прекрасно понимал, на что шел, взяв в очередные жены молодую, на двадцать один год младше.

Ее можно понять, ей ведь хочется чисто биологической близости (в любовь Аналитик не верил), а ты уже и трахнуть не можешь. Интересно, а у Президента такие проблемы когда–нибудь возникали? Говорят, что у пьющих людей тоже не стоит. Спросить бы, да неудобно как–то…

Как бы то ни было, но надо идти на компромисс. Надо собраться с силами, отрешиться от службы, поесть несколько дней грецких орехов с медом, свежей зелени с Центрального рынка, посмотреть порнушку какую– нибудь повеселей. Ведь не такой же он и старый — должно получиться!

Встанет, стервец — куда он денется!

Машина плавно остановилась у светофора. Еще несколко перекрестков, потом — поворот на тихую улицу, потом еще перекресток — и все, высокие ворота, отодвигаемый электромотором железный занавес ворот.

Да, теперь в жизни главное — компромисс. Максимум доверия, хотя бы показного, максимум готовности на этот компромисс пойти…

Чеченские события, наверное, явились катализатором все растущего недоверия к Президенту: ведь говорил же он ему тогда, говорил, что нельзя идти на такие вещи, а он не послушался… Надо было пойти на компромисс.

Ну, хочешь неприятностей — слушай и Премьера, и Пашу–мерседеса, и всю свою камарилью. Не понимаешь — они ведь тебя специально на очередные ошибки толкают, чтобы твой рейтинг понизить, кроме того, и одному, и другому это выгодно: первый зарится на нефть на шельфе Каспия, вопрос, как пойдет нитка нефтепровода. и Чечня — ключевой момент; второй — после скандала с убийством репортера из одной столичной газеты, к которому он, как совершенно точно знал Аналитик, был косвенно причастен, видимо, решил, что геройски захватив мирный город силами одного парашютно–десантного полка, станет победителем, а победителей, как известно, не судят…

Дурак.

Как бы то ни было, но теперь, после многих тысяч трупов в Чечне рейтинг Президента снизился до рекордно низкой отмелей. Извечное российское нытье, извечная тяга к достоевщине, заложенная, наверное, на генетическом уровне, приобретают новую окраску — мы, де, нация уродов, палачей, вандалов, мы — нация мародеров и насильников.

А кто виноват?

Тот, кто отдал приказ.

А кто отдал приказ?

Понятно кто — Президент…

Нечто подобное уже было в США — после Вьетнама, Сонгми, Сайгона и т. д. Кого сделали козлом отпущения? Лейтенанта Колли? Пилотов В–52 и F–4? Создателей и распылителей «эйджент оранжа»? Ни хрена — Ричарда Никсона сделали козлом. И на тебе — отель «Уотергейт», якобы кража якобы документов конкурирующей партии. И турманами полетели со своих мест их аналитики, советники, все, кто был со причастен. Так что сопричастность–вещь–то, конечно, хорошая, но — палка о двух концах. А палкой, как известно, можно ведь и по шее…

Неожиданно проблема предстала перед Аналитиком очень ясно и предельно очерченно — по зарез нужен Национальный Герой.

Кто?

Загадка…

Надо убедить широкие народные массы, что Россия — по–прежнему великая страна, коль в ней есть замечательные и благородные люди, как…

Как кто?

Во всяком случае, очевидно одно — на сегодняшний день ни Президент, ни один из его окружения на такового не тянет.

Паша–мерседес?

Да матери погибших солдат в телевизор плюют, как только его видят. К тому же армия настроена к мерседесу крайне отрицательно — 92% процента офицеров. «Своими действиями он отдает армию в наши руки», — сказал один бесноватый оппозиционер, и знал, наверное, что говорил.