Танатонавты - Вербер Бернард - Страница 42

• Предыдущая
• 42/120
• Следующая

В статье Грэхем объяснял: «Почему бы не ввести в программу вузов курс оптимального употребления марихуаны, гашиша или героина? В примитивных обществах каждый себя опьяняет растениями в ходе церемоний, направленных на достижение священного настроя. На Западе же токсикоманы разрушают себя, потому что принимают наркотики как попало. Но есть же правила, которые надо соблюдать: ни в коем случае не принимать наркотики, чтобы преодолеть депрессию, одурманить себя сверхдозой или убежать от реальности. Всегда делайте это в ходе церемонии! И потом, изучайте эффект воздействия каждого вещества на ваше тело, дозируйте согласно ожиданиям. По крайней мере, разрешения на прием наркотика вполне можно бы выдавать тем, кто уже прошел инициацию».

Отсюда я сделал вывод, что этот британский экс-циркач, надо полагать, экспериментирует с самодельными наркосмесями, дозируемыми соответствующим образом перед каждым пуском. Эта гипотеза привела в раздражение Жана Брессона, который пожалел, что танатонавтику не объявили олимпийским видом спорта. Тогда бы Грэхема дисквалифицировали за допинг.

Амандина ласково положила руку на плечо Жана.

— Если это допинг, то тогда самый талантливый — это ты. Ведь ты отстаешь от Билла только на двадцать шесть секунд, причем не принимая запрещенные средства!

— Двадцать шесть секунд, ты сама знаешь, что это означает, двадцать шесть секунд, — недовольно отреагировал каскадер.

Рауль развернул карту, где линия Терры Инкогнита по-прежнему находилась рядом с великой воронкой.

— Двадцать шесть секунд с лишком, это должно означать территорию, по размеру не меньше Франции. Их география Запредельного Континента, конечно же, намного точнее нашей!

Амандина обняла Брессона. Внезапно с моих глаз спали все шоры. Амандина любила танатонавтов, только танатонавтов и никого кроме танатонавтов. Индивидуальность Феликса Кербоза или Жана Брессона как таковая ее не интересовала. Страсть у нее вызывал лишь их образ разведчика смерти. Пока я сам не стану танатонавтом, она никогда не будет смотреть на меня такими глазами. У нее со смертью имелся свой собственный счет и любовь она приберегала только для этих мужественных ратоборцев.

Ободренный ласковым прикосновением Амандины, каскадер объявил:

— Завтра я дойду до «комы плюс двадцать минут».

— Только если достаточно веришь в себя…, — внес поправку Рауль.

Британский журнал поместил еще одну карикатуру. Оба птенца по-прежнему возились в зубах крокодила. «А что со мной будет, если я поглубже зайду ему в глотку?» — спросила птичка Жан. «Реинкарнация», — ответила птичка Билл. «Ну уж нет, он меня заглотит и превратит в большую каку. — Правильно, Жан. Это и есть реинкарнация!»

Рисунок навел меня на одну мысль. Совершенно не обязательно, чтобы дуэль была фатальной.

— С какой стати заниматься смертельной гонкой? Если Грэхем такой сообразительный, судя по тем средствам, что он использует, нам остается его только сюда пригласить. Разве президент Люсиндер не хотел, чтобы мы принимали у себя зарубежных танатонавтов для обмена опытом?

Лицо Рауля прояснилось:

— Превосходная идея, Мишель!

Тем же вечером Жан вместо меня проводил Амандину. Одиноко сидя в своей квартире, я изо всех сил пытался на компьютере разработать новую химическую формулу «ракетоносителя».

Все мы догадывались, что англичане вот-вот оставят нас с носом. И действительно, на следующий день мы узнали, что Билл Грэхем пробил Мох 1.

Согласно утренним газетам, этот подвиг он совершил ночью, в тот самый момент, когда мы планировали пригласить его на свой танатодром. Да только дело в том, что он не сумел вовремя затормозить. Мох 1 его заглотил.

С исчезновением Билла Грэхема мы по-прежнему оставались впереди всего мира в танатонавтике. Но за нами уже шли другие группы, готовые догнать и, быть может, перегнать.

Жан Брессон выбивался из сил на первой стене. Пока то, что находилось за Террой Инкогнита, по-прежнему оставалось неизвестным, венчик воронки, напротив, становился все более и более исследованным. Танатонавты всего мира сантиметр за сантиметром обшаривали внутреннюю стенку, облепив ее словно неутомимые сперматозоиды.

Лондонский журнал продолжал представлять разведчиков смерти в образе птичек, клюющих челюсть зевающего крокодила. «Поближе ко мне, малыши, я всегда голоден», — гласила подпись под третьим рисунком, где на разверстой пасти рептилии кровь и перья означали, надо думать, несчастного Билла.

При всем при этом Жан Брессон не потерял своего хладнокровия. Как и Рауль, он верил, что понемногу мы сможем выщипать коматозную стену.

В целях рекламы или желая подбодрить науку, президент Люсиндер учредил приз: «Кубок Мох 1» и 500 000 франков тому чемпиону, который первым сможет пройти через этот барьер и вернуться невредимым, чтобы поведать о своем путешествии.

Родился стимул.

Пробил час «спортсменов от танатонавтики». Это были молодые люди, убежденные в бессилии и бесполезности официальных танатодромов с их чрезмерными ограничениями. Спортсмены предлагали стартовать и возвращаться, как сами считали нужным. В конце концов, после появления вознаграждения в виде Кубка, танатонавтика сейчас стала напоминать прыжки с шестом или бег с препятствиями. Мы вышли на этап, который я называю «гимнастической фазой».

Клубы и частные общества сооружали свои собственные взлетно-посадочные полосы, копируя наши «ракетоносители». Творчество и изобретательность — таков был дух нового иллюстрированного журнала "Танатонавт-любитель ", где публиковались практические советы и предлагались новейшие карты континента мертвых. Энтузиасты обменивались рецептами улучшенного запуска, продавали упаковки Пропофола и хлорида калия, похищенные из больниц, и даже предлагали стоматологические кресла.

Разумеется, в журнале имелись отрывные плакаты с изображением самых знаменитых танатонавтов: Феликса Кербоза, Билла Грэхема и Жана Брессона.

И каждый день монстр пожирал свою порцию безрассудных «спортсменов». Танатонавтика не была деятельностью, подобной всем остальным. Возможна лишь одна неудачная попытка. Все это мы дружески втолковывали в своих интервью, но именно такой риск и увлекал молодежь.

Для них это было вершиной захватывающего возбуждения. Что-то вроде японского боевого искусства "яйба ", где два соперника сидят друг перед другом со скрещенными ногами. Побеждает тот, кто первым выхватит свой клинок и раскроит напополам череп противника.

Несчастные случаи не обескураживали зеленых первопроходцев. Что же касается награды, то она привлекла и ряд мошенников.

Мы получали массу звонков.

Один тип заявил, что преодолел Мох 1 и увидел голубой коридор, который тянулся в сторону белого света. Но когда мы его пригласили к себе и опросили под «сывороткой правды», он признал, что выдумал эту историю, чтобы наложить руку на приз. Многие другие шутники пытались симулировать успешный полет. Среди наиболее выдающихся повествований, что мы от них получали, был описан случай, как некто увидел за Мохом 1 свою тещу. Другие обнаружили там чисто выбритого Иисуса Христа, ракету «Аполлон 13», стык с Бермудским треугольником, инопланетян и даже… ничего. Эта последняя находка нас изрядно повеселила. «За смертью находится ничего!» — утверждал этот парень. — «Что значит ничего?» — «Как же, ничего и есть ничего», — нахально ответил он.

• Предыдущая
• 42/120
• Следующая