Танатонавты - Вербер Бернард - Страница 26

• Предыдущая
• 26/120
• Следующая

(Это как раз ты становишься очень красивой, когда говоришь о Феликсе…)

— Что сейчас будем делать? — спросил я, чтобы переменить тему.

— Собираются увеличить число пусков. Рауль уже объявил хорошие новости министру Меркассьеру. Сам президент хочет нас лично поздравить. Он уже связался с директором тюрьмы, чтобы тот отобрал еще сотню кандидатов в отряд танатонавтов.

Она также с увлечением стала говорить, что надо бы устроить вечеринку.

— Он это заработал, — промурлыкала она, едва сдерживая радость.

На запрос по поводу основных сведений

Фамилия: Кербоз

Имя: Феликс

Цвет волос: сильно облысевший блондин

Рост: 1 метр 95 см

Особые приметы: высокий рост, на лице шрамы

Примечание: первый танатонавт, вернувшийся в мир живых

Слабое место: низкий уровень умственного развития

СКАНДАЛ:ПРЕЗИДЕНТ ЛЮСИНДЕР ПРИНОСИТ В ЖЕРТВУ УЗНИКОВ ПОД ПРЕДЛОГОМ НАУЧНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА.

Нам потребовалось провести длительное расследование, чтобы убедить самих себя, что президент Люсиндер — не кто иной, как величайший преступник нашей эпохи. Еще более извращенный, чем Ландрю или Петю [5], президент Люсиндер, наш глава государства, избранный большинством французов — хладнокровно убивал людей, которых даже никогда не видел.

Его жертвы: заключенные, которые не просили ничего, кроме шанса спокойно искупить свои прегрешения. Его мотив или, если хотите, отговорка: изучение смерти! Потому что, по сути дела, наш президент обладает одним прелюбопытнейшим хобби: нет, этот не гольф, не экзотическая кулинария и даже не нумизматика — это смерть!

Заручившись поддержкой нескольких сообщников, а именно, министра науки Меркассьера, безумного профессора-биолога Рауля Разорбака, полуграмотного анестезиолога Мишеля Пинсона и медсестры-карьеристки Амандины Баллю, президент принялся разить направо и налево.

По имеющимся оценкам, руками этой «бригады запланированной смерти» уже умерщвлено сто двадцать три заключенных, и все ради лишь удовлетворения нездорового любопытства деспотичного главы государства.

Похоже, мы вернулись во времена варварства, когда римские императоры держали в своих руках жизнь и смерть беспомощных рабов. Несчастных без разбора убивали одного за другим, чтобы посмотреть, не оживит ли их плащаница Иисуса Христа.

В наше же время, однако, нет ни императоров (пусть даже Люсиндер порой и сравнивает себя с Цезарем!), ни рабов. По крайней мере, мы так полагали до сегодняшнего дня. Мы были убеждены, что нами руководит президент, демократически избранный своими согражданами. Президент, чья первейшая обязанность — это забота о благосостоянии своего народа, а не о его уничтожении!

Как только директор тюрьмы Флери-Мерожи, возмущенный омерзительным зрелищем трупов, изо дня в день накапливаемых в подвалах этого исправительного учреждения, поведал правду о сих злодеяниях в эксклюзивном интервью, данном нашей газете, оппозиция тотчас потребовала лишить Люсиндера президентского иммунитета. Парламент немедленно назначил комиссию для проверки этих фактов.

Большинство опрошенных министров отказываются верить этим свидетельствам, но некоторые из них уже объявили, что если комиссия получит доказательства массовых убийств, они сразу же подадут в отставку.

Что же касается министра Меркассьера, то он, не дожидаясь результатов расследования, бежал в Австралию вместе с женой и укрылся там от руки правосудия.

Эйфория сменилась горечью. Окрыленные удачей Кербоза, мы взлетели, чтобы тут же свалиться обратно под градом оскорблений и всеобщее улюлюканье.

Директор Флери-Мерожи справился со своей задачей хорошо. Дело разрасталось с каждым днем. Газеты предприняли массированную атаку. Их первые полосы намекали, что нас самих следовало бы сделать «подопытными кроликами». Опросы показали, что 78% населения считало, что нас нужно обезвредить, как можно быстрее посадив за решетку.

Магистрат объявил о начале уголовного расследования. Вызывали нас по очереди. Мне посулили кое-какие поблажки, ежели я дам показания против своих сообщников. Думаю, то же самое говорили и другим. Сильно сомневаясь во всех этих обещаниях, я предпочел держать язык за зубами.

Судья магистрата приказал провести обыск и полиция перевернула вверх дном мою квартиру. Разобрали даже пол, доску за доской. Можно подумать, я там прятал трупы!

Вызвали меня и на собрание нашего жилищного кооператива, где дружески пожелали: «Чтоб к концу месяца твоего духу здесь больше не было!». Консьержка мне пояснила, что из-за одного только моего присутствия в этом доме цены на недвижимость упали во всем квартале.

Я едва осмеливался выйти из дому. На улице за мной бегали дети и кричали: «Мясник Флери-Мерожи, мясник Флери-Мерожи!» В поисках человеческой теплоты мы с Амандиной выработали привычку регулярно собираться у Рауля. Он, похоже, относился ко всем этим вещам хладнокровно. «Эти мелкие, преходящие осложнения не остановят ход Истории», — считал он.

Надо отдать ему должное за такое умение сохранять спокойствие. Рауля выгнали с поста профессора в Национальном центре научных исследований. Его кабриолет, «Рено-20», был взорван каким-то «Комитетом выживших узников», организацией, доселе никому не известной. На двери того дома, где он жил, огромными красными буквами намалевали: «Здесь жирует душегуб 123 невинных».

Как-то раз, когда мы пытались поднять друг другу настроение, вспоминая полет Кербоза, некий мужчина в надвинутой на глаза шляпе позвонил Раулю в дверь. Президент Люсиндер собственной персоной. После краткого взаимного знакомства, он сообщил нам последние новости. Особенно ободряющими они не были. Утвердившись за столом, словно он был на совещании, Люсиндер произнес:

— Друзья мои, пора готовиться к урагану. То, что нам пришлось пережить до сих пор, ни в какое сравнение не идет с тем, что нас ждет. И друзья и политические враги, все они объединились, чтобы свести со мной счеты. Им нет никакого дела до нескольких заключенных, что отправились к праотцам, но они страстно желают сами стать калифом в нашем халифате. Я в особенности опасаюсь друзей, они знают, как до меня добраться. Сожалею, что втянул вас в этот переплет, но, в конце концов, мы знали, чем рискуем. Эх, если бы только нас не предал этот прохвост Меркассьер со своим скудоумным директором Флери-Мерожи!

Итак, президент опустил руки. Я был на краю паники. Рауль же, верный самому себе, и глазом не моргнул, даже когда влетевший булыжник разнес вдребезги еще одно окно в гостиной.

Рауль разлил нам по стаканам виски.

— Вы все заблуждаетесь. Никогда обстоятельства не были для нас столь благоприятны, — объявил он. — Если бы не эта непредвиденная утечка информации, мы бы все еще возились себе потихоньку в тюремном подвале. Но сейчас мы на пороге великого дня. Мсье президент, весь мир склоняет голову перед вашей отвагой и вашим гением.

Люсиндер, похоже, был настроен скептически.

— Пулно, пулно вам, голубчик. Мне польстить легко.

— Нет-нет, — настаивал мой друг. — Мишель был прав, когда сказал, что надо было как можно быстрее сообщить в прессе о наших результатах. Феликс — герой. Он заслуживает известности и признания.

Президент не мог взять в толк, куда Рауль клонит. Я же понял с ходу. Прямо с места я выпалил:

— Надо атаковать, а не сидеть в обороне! Все вместе, сообща, против слабоумных!

Поначалу мы напоминали группу конспираторов, попавших в западню. Но затем это впечатление потихоньку стало рассеиваться. Да, нас мало, но мы с характером. Может, мы не особенно гениальные, но сообща мы попытались изменить мир. Сдаваться нельзя. Амандина, Рауль, Феликс, Люсиндер. Никогда еще я не испытывал такого чувства сплоченности с людьми.

• Предыдущая
• 26/120
• Следующая