Канал Грез - Бэнкс Иэн М. - Страница 14

• Предыдущая
• 14/55
• Следующая

По УКВ они связались с заспанным дежурным в полицейском участке Фрихолеса. Тот думал, что это просто гроза. А вот офицер национальной гвардии из Гатуна, с которым им удалось поговорить, сказал, что все видел и слышал, но не знает, что это было; они ждут приказов из Панамы и, может быть, утром вышлют на место события патруль.

Они решили подождать еще полчаса, набились всей толпой в кают-компанию, там еще выпили. Прислушавшись к себе и к разговорам вокруг, Хисако поняла, что никто еще не решил, надо ли чего-то бояться или нет. Разговаривали о пустяках, обмениваясь нервными, отрывочными фразами. Мандамус и Оррик к спору больше не возвращались.

– Хисако-сан, вы не испугались? – спросил ее Филипп.

– Нет. – Она взяла его руку.

Она стояла в углу, посматривая вокруг. Филипп подошел так близко, что заслонил собой почти все помещение.

– Нам пора.

– Можно я с тобой?

Он слегка поморщился, немного нахмурив брови.

– Думаю, не стоит. Мы стоим ближе к месту сражения, к тому же… у нас танкер. – Он пожал ей руку. – Я буду беспокоиться за судно. Буду волноваться за тебя…

– Ладно, ничего. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его. – Береги себя.

Они спускались к воде по длинному трапу. На небе местами возникали светлые пятна, они появлялись и исчезали, словно неяркие зарницы. Катер еще не подошел, но она слышала, как он шумит в полосе тумана.

Она присела на корточки на краю понтона и заглянула в воду. Люди за ее спиной стояли тихо. Она не могла разглядеть их лиц.

С водой было что-то неладно. Она волновалась и плескалась удивительно медленно, не так, как обычно.

Хисако подобрала рукав кимоно и окунула руку в воду.

Вода была теплой и густой. Деревья на ближайшем острове казались очень зелеными. Они плавали над полосой молочно-белого тумана. Черный нос первой лодки появился из клубящейся дымки.

Вода была склизкой и слишком теплой. Теперь Хисако уловила запах – он отдавал железом… На миг ей почудилось, что руку не вытащить, но рука освободилась, хотя вода не хотела отпускать, она засасывала ее кисть, запястье. Пальцы склеились вместе.

Взошло солнце, залив все вокруг светом. Она посмотрела на капающую с руки кровь и удивилась, каким образом умудрилась порезаться.

Кровь стекала по руке к локтю и капала вниз, кровь капала со слипшихся пальцев, рубиновыми каплями медленно падала в озеро. Но озеро тоже было кровавым. Целое озеро крови. Она подняла взгляд, оторвав его от красных волн, плещущихся у ног, ее взгляд скользнул по спокойной, ровной поверхности навстречу островам и черным лодкам. Вдали из-под красной поверхности с протяжным, тоскливым стоном возникла женщина; между указательным и большим пальцами она держала что-то малюсенькое, но яркое. Картинка приблизилась в глазах Хисако, словно при увеличении длиннофокусным объективом: жемчужина была цвета облаков и тумана.

И тут, не в силах вынести запах крови, она упала.

Лицом в подушку. Тяжело дыша, она с трудом приподняла голову и оглядела каюту.

Сквозь неплотно задернутую занавеску из иллюминатора пробивалась полоска света. Мягкое красноватое мерцание знакомого старого будильника на тумбочке, изломанный, колеблющийся вид циферблата сквозь воду в стакане.

Чувствуя, как сильно колотится ее сердце, она приподнялась на локте и выпила немного воды. Вода была теплая и казалась вязкой и затхлой на вкус. Она выбралась из кровати и пошла в ванную за свежей.

Вернувшись оттуда, она откинула занавеску на иллюминаторе. Освещенная часть палубы выглядела как всегда. Напрягая зрение, она разглядывала западную гряду холмов, за которой вчера полыхало, но никакого зарева в небе не увидела: если оно еще не погасло, то потонуло в огнях «Накодо».

Она не ожидала такой красоты. Бугристые невысокие холмы по берегам канала были покрыты деревьями, которые поражали сотнями различных оттенков зелени; там и тут между ними попадались прогалины, поросшие кустами или травой, усыпанной яркими цветами. Она ожидала увидеть низкие берега и однообразие диких джунглей, но местный ландшафт был настолько разноцветен, растительность так многообразна, а пропорции так изящны, что это напомнило ей Японию. Канал сам по себе представлял внушительное зрелище, но если не считать того момента, когда корабль оказывался в темной щели на дне одного из огромных шлюзов, даже его размеры не казались такими угнетающими, как она думала. Когда судно вместе с бурлящей водой медленно поднималось, всплывая над окружавшими его стенами, перед глазами постепенно появлялись подстриженные лужайки и аккуратные здания, построенные по сторонам огромных парных шлюзов.

И ей казалось, будто что-то от плавности и мощи этого процесса, от ощущения той неотвратимой и скрытой силы, поднимавшей суда так величаво, словно по волшебству, каким-то образом передавалось ей и всем, кто был на судне. С каждым пройденным шлюзом, с каждой ступенью подъема они словно становились спокойнее и безмятежнее, причем не только потому, что они приближались к своей заветной цели – вырваться из Панамы и выйти в открытые воды Мексиканского залива и Карибского моря.

Ремонт винта был закончен. Но за неделю ожидания общая ситуация ухудшилась. Венсеристы совершили нападения на города Давид и Пенономе и атаковали Эскобаль, расположенный на западном берегу самого озера Гатун. Хуже всего было то, что они обстреляли ракетами два танкера, находившиеся между Гамбоа и островом Барро-Колорадо, то есть в русле канала. Ракета, выпущенная по первому танкеру, прошла мимо, другая скользнула по палубе второго танкера. Танкеру, который двигался от Карибского берега, было приказано до прояснения ситуации встать на рейд в Гатуне.

Движение по каналу остановилось. Десятки судов скопились у причалов Панамы и Бальбоа, отстаивались в бухте или бросили якорь на рейде в Панамском заливе, ожидая инструкций или советов от владельцев, чартерных или страховых компаний, посольств или консульств. «Накодо» опоздал. Разрешение продолжить рейс пришло из Токио, как только они были готовы к отплытию.

А с виду казалось, что все так спокойно, всюду царит порядок и надежность. Прямые линии огромных шлюзов; аккуратные пространства газонов, огороженные со стороны шлюзов бетонными стенками, похожими на оправу лаковой шкатулки; причудливо-старомодные на вид, но мощные электровозы, которые протаскивают суда; необычные, похожие на восточные храмы с низко нависшими крышами домики, примостившиеся на маленьких бетонных островках, разделяющих шлюзы, или стоящие на их берегу, словно по краям искусственных ущелий; ощущение торжественной процессии, пока судно медленно поднимается до уровня озера, бережно ведомое, словно послушник, которого умащивают благовониями, облачают, готовя к удивительному и таинственному обряду, который должен состояться в самом сердце великой базилики… все это делало войну чем-то далеким и призрачным, а шумиху, поднятую вокруг угрозы, нависшей над каналом и проходящими по нему судами, ничтожной и недостойной внимания.

Шлюз Мирафлорес, где потоки пресной воды из верхнего шлюза смыли с корпуса «Накодо» тихоокеанскую соль; Педро-Мигель, где стоявшие вокруг ровными рядами домики напоминали строгих наблюдателей и где они разминулись с грузовым судном, которое начало опускаться в своем шлюзе, по мере того как «Накодо» поднималось в своем (команды помахали друг другу).

Подъем завершился, «Накодо» спокойно продолжил путь сквозь гулкое ущелье Кулебрской выемки, затем выплыл на простор волнистой изумрудной местности, здесь канал плавно поворачивал к озеру, а справа, постепенно обгоняя корабль, ехал поезд.

По пути иногда попадались национальные гвардейцы, они прохаживались вдоль шлюзов, или сидели в припаркованных у дороги джипах и грузовиках, или курили в тени зданий по берегам канала… но они казались спокойными, беззаботными и махали проходящим мимо судам.

• Предыдущая
• 14/55
• Следующая