Девственница - Васильева Ксения - Страница 26

- Чего ты намываешь эти тарелки? Что я, сама не могу, что ли? Да я их махну в два раза быстрей. Давай, бросай.

Еще её раздражало, что стоит она в Наташином халате, вроде бы обирает Наташку. Маринины глаза горели злостью.

Наташа даже немного перепугалась:

- Марин, я тебя чем-то обидела? Давай я уеду... В конце концов, не убьют меня там.

- Вали! Только как ты туда придешь и что мамочке скажешь!

Наташа заплакала.

Тогда Марина немного пришла в себя: чего она набросилась на Наташку?

- Ладно, - сказала уже другим тоном Марина. - Ты письмо собираешься писать родителям, а? А то - уйду к маме, а сама даже не вспомнишь о них.

Наташе стало стыдно, что она даже перестала плакать. Действительно, она ни разу не подумала о письме!

Да, Марин, ты права, во всем права, - забормотала она.

Но, - тут Марина немного как бы замялась, - нужны деньги. Все, что ты принесла, ушло на лекарства, витамины... Короче. Нужны деньги, и в письме ты о них напишешь. Письмо передаст Нинка, которой, кстати, за это тоже надо будет заплатить. Нинка у нас будет проводница поезда, поняла? Пиши.

И она ушла.

Наташа задумалась:

Что писать? Как? Она готова была просить Марину написать за нее, а она бы своим почерком переписала (Марина, кстати, ждала этого: уж она бы написала стоящее письмо! Но Наташа не предложила. Нет, и тут надо самой. Первые строчки легли и были чистой правдой: "Дорогие мои, золотые (откуда выскочило это слово, которое она никогда не произносила по отношению к родителям?) мои, мамочка и папочка! Как вы без меня? Скучаете? Когда я приеду, все будет по-другому, мы никогда не будем ссориться, и я всегда буду вас слушаться! Сюда приехала очень хорошая компания, Мама, не волнуйся, компания очень приличная! Мамочка! Теперь о деле.

Мне нужны деньги. У тети уже жить неудобно и мы переезжаем в пансионат. У Марины деньги ещё есть, а у меня уже нет, мне занимать не хочется. Мы тут едим много фруктов и обедаем в ресторане. Рядом с Марининой теткой живет женщина, Нина. Она работает проводницей в поезде "Сочи-Москва". Она и привезет письмо. Ей вы и сможете передать деньги, женщина она порядочная.

Целую вас и обнимаю, мои дорогие. Очень хочу вас видеть!"

Положив ручку, Наташа почувствовала, как устала. Как будто врала, глядя маме в глаза.

А дальше пошло быстрее: позвали Нинку, дали ей указания (конечно, давала Марина), наказали ничего не рассказывать, письма, мол, она возить будет и все.

Нинка отбыла к Наташиным родителям, а Наташа опять затряслась в своей лихорадке, которая теперь её почти не оставляла.

* * *

На звонок вышла Светлана. Перед ней стояла женщина, прилично одетая, не старая, совершенно незнакомая, и что-то у неё было такое в лице, что сразу возбудило в Светлане ощущение недоверия, неприязни. Женщина как-то льстиво спросила: Вы - Светлана Кузьминична?

Светлана не сразу ответила - "Да", - и мгновенно выплыли вопросы: кто такая? Откуда?

Но Нинка не дала ей размышлять дальше и быстро сказала, - я от Мариночки и Наташеньки. Вот от них письмо. Я рядом с Мариночкиной тетей живу в Хосте, и работаю проводницей в поезде "Сочи-Москва". Девочки меня попросили, а мне ничего не стоит, я все равно по Москве мотаюсь, - и она подала конверт.

Светлана сказала.

- Проходите, как ваше имя-отчество?

- Зовите меня Нина, - сказала женщина.

Светлана несколько усомнилась, что она тянет на просто "Нину".

Вот почему её лицо не понравилось! У проводниц все же специфические рожи.

Нинка прошла, но в комнату не стала заходить, увидела стул в прихожей и там присела. Нинка уже боялась Наташкину мать.

А та побежала с письмом в комнату, видно, к мужу, крича:

Сашка, Сашка, Наташка написала!

Там заворчал мужской голос: ну, наконец-то, я же говорил, что все в порядке.

В переднюю вышел высокий толстоватый мужчина с усами, постарше этой.

Александру Семеновичу эта баба тоже не понравилась. Он хотел, чтобы она рассказала как выглядит Наташка, что они делают там, какая тетка, какой у неё дом, все то, что успокоило бы жену хоть на день.

Но тут Светлана, с довольно-таки суровым лицом, заявила.

- Наталья требует ещё денег. Двести рублей. И я должна отдать их вам, - тут она грозно посмотрела на Нинку, - но сначала, извините, покажите мне свой паспорт!

Нинка думала, что сейчас заревет белугой: прописка-то у неё московская! Какой домик в Сочах? Маринка умная, а до этого не доперла! Что говорить-то? Но она тоже была не промах. Подняла голову гордо и сказала: если вы дочке своей не верите, то я пойду. Пусть они как хотят. А Наташа ваша сказала, что вы такая хорошая, добрая женщина. А вы - паспорт! Да что я, воровка какая, что ли, - и она стала рыться в сумочке, но тем не менее слегка подвигаясь к двери.

Выручил отец Наташки. Он заворчал.

- Свет, ну ты что... Паспорт спрашивать - последнее дело. Наташкин почерк? Наташкин. Просит она? Просит. Женщина любезность нам сделала, а ты, как жандарм, прости меня...

Светлана немного смутилась: но я же ничего противозаконного не требую...

Наташкин отец вышел, в руках у него была пачка денег, он отдал их Нинке.

Светлана вскипятилась:

- Как ты смеешь! В конце концов, надо поговорить!

Тут уж Нинка не далась:

Мне надо ещё встретиться с напарницей и в магазин сходить! До свидания.

Хорошо, дверь была только прикрыта, по улице она бежала вся в поту. Ну, сдерет она с них за такое!

Как только закрылась за Нинкой дверь (Светлана не ожидала, что та так быстро исчезнет), Александр Семенович сказал с укоризной (надо обязательно опередить жену...): ну вот, напугала женщину, мы даже письма ей не передали.

Беги! Верни ее! Господи, я совсем идиотка!

Александр Семенович скинул тапки, быстро, как мог, скатился с лестницы, выскочил на улицу, но этой чертовой бабы и след простыл.

Нинка примчалась к Марине в мыле. С порога завопила:

Больше я туда ни ногой !

- Ладно, Нинка, не обижайся. Расчет ещё впереди. - Марина выразительно показала глазами на Наташу, которая сидела, глядя куда-то в окно, ей было горько оттого, что мама ничего не написала и что Нинка могла сказать только негативное о ней, её мамочке.

Наташа думала о том, когда и как поговорить с Мариной. Этой ночью она решила рожать. Теперь она терялась перед Мариной. Нет, лучше оставить разговор на завтра.