Бред сивого кобеля - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/38
- Следующая
– Да ладно, вы тут долго не задержитесь. Явится какой-нибудь богатый клиент и влюбится… Только за очень богатого не выходите. У них у всех крыша съехала… Да и староваты вы для них, им что посвежее требуется. Вот вам сколько лет?
– Сорок!
– Не может быть!
– Почему?
– Никогда бы не сказала. Я думала, мы с вами ровесницы, мне тридцать один, и то я уж старуха для своего мужа.
Но тут появился Трунов.
– Вы ко мне, мадам?
– Да. Уже давно жду. Секретарша у вас классная.
– Плохих не держим. Проходите в кабинет. Наталья Дмитриевна, сделайте нам кофе.
– Мне не нужно, я уже напилась.
Дверь за ними закрылась. Интересно, что у нее стряслось? Небось хочет последить за мужем?
Дама пробыла у Владимира Иосифовича долго. Потом вышла, громко и злобно хлопнув дверью.
– Да пошли вы все к… матери!
Она схватила с вешалки свою шубу и выскочила из офиса.
– Что случилось? – спросила Туся, когда Трунов вышел в приемную.
– А, просто ревнивая психопатка. С такими дамочками нельзя иметь дело. По крайней мере, я не собираюсь. Наталья Дмитриевна, у меня к вам странный вопрос.
– Слушаю вас?
– Не могли бы вы послезавтра вечером пойти в театр?
– В театр? – удивиласьТуся.
– Да.
– Вы приглашаете меня в театр?
– Увы, нет. Вам придется пойти одной. И закадрить одного человека.
– Закадрить? – ахнула Туся.
– Ну да. Я убежден, у вас получится.
– А если нет?
– Тогда вы просто посмотрите за ним. С кем он встретится и так далее.
– А вдруг встреча будет происходить в мужском сортире?
– Предусмотрено. Там будет еще и Ростислав. Но вы не должны никому показать, что вы знакомы с ним. Просто одинокая интересная дама. Я очень рассчитываю, что он на вас клюнет.
– А зачем нужно, чтобы он на меня клюнул?
– Видите ли, этот человек любит женщин и в присутствии привлекательной особы теряет бдительность.
– А зачем нужно, чтобы он терял бдительность?
– Я не вправе посвящать вас во все детали этого дела, скажу только, что он преступник. Он, видите ли, шантажирует одного крупного бизнесмена. У него есть видеокассета с компроматом, и он за нее запросил немыслимую сумму. Так вот, мы должны изъять у него эту кассету. Вернее, просто подменить. Поверьте, это благородное дело – обезвредить шантажиста. А вы просто должны его отвлечь.
– А если он догадается, что я его нарочно отвлекаю? Да и вообще, он же может прийти в театр с дамой?
– Нет. Он купил только один билет.
– Странно.
– Он, видите ли, помешанный театрал. И всегда ходит в театр один. Правда, уходит один не всегда.
– Разве это называется «театрал»? И потом, он ведь может положить глаз на другую женщину.
– Ерунда! Он будет сидеть рядом с вами, и, если вы засмеетесь разок своим грудным смехом, ему конец придет!
Туся удивленно посмотрела на шефа, а тот вдруг покраснел. Старый милицейский волк покраснел как мальчишка.
– Ладно, пойду. А что за спектакль? Я там от тоски не сдохну?
– Черт его знает, забыл, но это точно премьера. Кажется, что-то современное. Ростислав знает. И имейте в виду. Если он поведет вас в ресторан, во избежание неприятностей рядом будет Игорек. И еще, я заплачу вам за этот вечер отдельно. Ну что, уговорил?
– Уговорили.
– Наташа, я вот смотрю, вы часто макароны едите…
– Обожаю макароны! В детстве мне их никогда не давали, я же в Хореографическом училась, да и потом тоже я избегала. И муж их терпеть не мог, вот теперь и отвожу душу.
– И не полнеете?
– Да нет. Знаете, если макароны настоящие… Софи Лорен всю жизнь ест макароны.
– Но не «Макфу» же, – улыбнулась Светлана Сергеевна.
– А «Макфа» – как раз настоящие макароны. Из твердой пшеницы. От них не полнеют, как видите. Хотите попробовать?
– Да ну, я и так растолстела с возрастом.
– Нет, если макароны правильные и правильно сварены, вам ничего не грозит.
– Ладно, соблазнюсь, пожалуй. Спасибо, достаточно.
– Ах, боже мой, ешьте на здоровье! Вот возьмите сыр. А хотите томатный соус?
– Вку-у-усно! – расплылась в улыбке соседка.
И вдруг по щекам ее покатились слезы.
– Господи, Светлана Сергеевна, почему вы плачете? – испугалась Туся.
– Извините, Наташа, я не хотела… просто нервы не выдержали… Я сейчас… – Она вытащила из кармана мятый платок. – Сейчас пройдет… это так… пустяки…
– Светлана Сергеевна, а вы скажите, в чем дело. Вдруг я смогу как-то помочь?
– Вы? – сквозь слезы улыбнулась соседка. – Можно я вам расскажу? Я так устала держать все в себе… На работе нет сил рассказывать, выслушивать слова сочувствия или ловить злорадные взгляды недоброжелателей. Есть и такие…
– Конечно, расскажите! Иной раз поделишься бедой с малознакомым человеком, и станет легче.
Светлана Сергеевна вытерла слезы, высморкалась, машинально ткнула вилкой в остаток макарон, но есть не стала.
– Понимаете, Наташенька, у меня был брат… то есть он жив, но… И не просто брат, а брат-близнец, мы всегда очень дружили… Знаете, вы приготовьтесь выслушать самую банальную историю, таких, как говорится, тринадцать на дюжину. Мы всю жизнь, казалось, любили друг друга. Так сложилось, что у него была семья, жена, двое детей, мальчик и девочка. А я… у меня семьи не было… То есть был человек, с которым я жила больше двадцати лет. Но он не хотел на мне жениться, да и я замуж не стремилась как-то… Жила себе в свое удовольствие. С мамой в одной квартире. А он с женой жил. Романов у меня много было… Даже и сейчас есть… – Она как-то виновато улыбнулась. – Я как могла помогала брату и его семье и деньгами, и подарками, и племянников помогала растить, а когда они выросли, с учебой помогала, мальчика от армии помогла отмазать и на работу устроила хорошую… Наташа, вы не подумайте, что я себя нахваливаю как гречневая каша…
– Почему как гречневая каша? – улыбнулась Туся.
– Знаете, говорят – гречневая каша сама себя хвалит…
– Никогда не слышала этого выражения.
– Ну, короче говоря, когда мама заболела, слегла, я тащила ее одна. Ни брат, ни невестка практически не помогали. Брат, бывало, зайдет иногда, нос зажмет… Сами понимаете – лежачая больная, а я ведь на работе целый день, на сиделку денег не набрать было. Брат приходил всегда пьяный, иначе, говорит, не могу тут находиться. Слезы лил, как мне тебя, Светка, жалко… А невестка, если заглянет, спрашивает: как ты это выдерживаешь, не понимаю? А я и сама не понимала как… У матери характер-то всегда был не сахар, а тут и вовсе… Короче, четыре года каторги. И хоть я уже понимала, что брат и его семья мне не помощники, но все же думала, что у меня есть в жизни точка опоры. А тут еще и Вячеслав, это тот мой мужчина, умер. Он мне всегда выговаривал за то, что я так рьяно брату помогаю, а я сердилась. Ну, чтобы не растекаться – мама умерла. Братец принес мне триста долларов на похороны, сказал, что занял у кого-то… Сами понимаете, это – капля в море, я за все заплатила, а через две недели он их у меня обратно потребовал. Ему, мол, долг отдавать надо.
– Из ваших денег?
– Выходит, что так.
– И вы отдали?
– Отдала. Я вообще последняя дура… Думаете, почему я комнату снимаю? Они меня из квартиры выперли. Братец с женой. Вселились ко мне. Я сразу сказала, что готова разменять квартиру. У меня была прекрасная двухкомнатная квартира, знаете красные дома у метро «Университет»?
– Да, конечно!
– Я обратилась к риелторам, и они сказали, что такую квартиру можно прекрасно продать и на эти деньги спокойно купить две однокомнатные… – Женщина опять заплакала. – Я там сорок лет прожила…
– А они что, не пожелали?
– Нет. Они хотят всю квартиру получить. Вот и решили уморить меня. О чем заявили мне открытым текстом: это наша квартира, а ты скоро сдохнешь, и все нам достанется… Так и сказала мне эта тварь… Я, говорит, тут хозяйка, а ты скоро сдохнешь… Запугивать меня стали, что в милицию заявят, что меня вообще выселят… У меня нервы сдали, ну я и съехала… Правда, в суд все-таки подала. Но я ведь ничего лишнего не хочу… Только разделить лицевой счет, чтобы продать свою комнату… Хотя это невыгодно…
- Предыдущая
- 22/38
- Следующая
