Тайная жемчужина - Бэлоу Мэри - Страница 61
- Предыдущая
- 61/65
- Следующая
Сибилла всегда его ненавидела. Ненавидела, потому что любила Томаса. Она забеременела от него и была вынуждена выйти замуж. Разумеется его, Адама, все это очень раздражало, и он не смог унять боль, с которой она жила все эти годы. И как он мог это сделать, если и сам жил с такой же болью?
Но Сибилла сама могла помочь себе. Могла бы попытаться хоть как-то устроить свою жизнь в браке. Могла бы отдать всю свою любовь Памеле, если уж не мужу. Но она не обладала сильным характером. Если бы ей выпало счастье, она всю жизнь оставалась бы милой и нежной. К несчастью, Сибилла могла только брать и не умела отдавать. Лишившись самого дорогого в жизни, она сохранила лишь горечь в душе, ненависть и необузданное стремление к чувственным наслаждениям.
Неужели она умрет такой молодой, умрет, не воспользовавшись тем, что может дать жизнь?..
В какой-то момент герцог вдруг сообразил, что повернул к дому и мчится галопом по ближней лужайке. Он гнал Ганнибала так, словно хотел умчаться от себя самого, от собственных мыслей.
Вскоре он почти машинально повернул налево и вылетел за ворота. Потом, придержав жеребца, обернулся. Это были те самые ворота, через которые Флер когда-то выехала следом за ним. Герцог вздохнул и закрыл глаза.
Он провел бессонную ночь. И всю ночь думал о ней. А теперь снова вспоминал аромат ее шелковистых волос, полные груди и тонкую талию. Вспоминал ее длинные стройные ноги, горячие зовущие губы и влажную теплоту ее женского естества.
Он вспомнил, как она тихо засыпала в его объятиях и улыбалась ему в тусклом свете свечи. В эти чудесные мгновения они молчали, потому что в словах не было нужды. А потом, сидя в экипаже, он держал ее за руку, а она дремала, склонив голову ему на плечо.
О Флер…
Если Сибилла умрет, подумал вдруг герцог, то он сможет жениться на Флер.
Он открыл глаза и, нахмурившись, натянул поводья.
Нет, он не даст Сибилле умереть. Она его жена, она больна и несчастна. И он должен спасти ее.
Он больше не будет думать о Флер. Он не имеет права думать о ней. Ведь Сибилла – его жена.
Герцог поехал вдоль каменной ограды – здесь они с Флер когда-то проезжали. Затем, вернувшись в парк, он направил Ганнибала к южному берегу озера и вскоре выехал на дорожку, где они во время бала танцевали вальс.
Вот здесь, на этой дорожке. Флер ужасно боялась его и, вальсируя, закрывала глаза. Но потом она забыла о своем страхе и, кажется, даже улыбалась, танцуя.
Прекрасная Флер.., прекрасная и в своем простеньком голубом платье.
Он смотрел на дорожку, где они танцевали. Только сейчас тут не было ни фонариков, ни музыки и не было Флер.
Герцог еще долго смотрел на залитую солнечным светом дорожку. Наконец, судорожно сглотнув, направил Ганнибала к дому.
Сибилла в это утро собиралась в Уолластон. Следовало позаботиться о том, чтобы она благополучно вернулась. Более того, он постоянно должен о ней заботиться. Сегодня такой чудесный теплый день. Может быть, она захочет погулять с ним, опираясь на его руку?
А может, будет холодна, как всегда.
Они уедут из Уиллоуби-Холла в конце сентября – более чем через три месяца после того, как Флер покинула его.
Герцог Риджуэй был доволен, что ему удастся провести хотя бы часть осени в Англии. Он осматривал свои земли, иногда пешком, но чаще – верхом. В пешие прогулки он брал с собой дочь и ее колли. Ребенок и собака радовались роскошной желтеющей листве и разноцветному ковру из опавших листьев у них под ногами. Памела любила ходить по хрустящему под ногами покрову.
Он знал, что ему будет не хватать всего этого зимой. Часто вспоминал долгие месяцы и годы, проведенные в кампаниях против Бонапарта, свою тоску по дому.
Но им надо уехать. Сибилла не хотела пускаться в дорогу и упрямо твердила ему об этом. Но в этом случае он использует свою власть и настоит на своем. И если у нее уже нет воли к жизни, то он проявит ее вместо нее. Он перельет в нее свою силу и добьется того, что она поправится.
Она старалась скрывать свою болезнь. Когда разъехались гости, вновь стала беспокойной, часто наносила визиты соседям. Иногда брала с собой Памелу, но чаще ездила одна.
Когда она приглашала к себе гостей, возбуждалась и была весела. Дункан Чемберлен в один из вечеров стал объектом ее откровенного флирта, отчего всем стало неловко. Риджуэй гостей не приглашал, чтобы не переутомлять жену.
Иногда несколько дней подряд из-за высокой температуры и кашля она не выходила из своих комнат. Герцог ежедневно навещал ее, справлялся о здоровье и старался вовлечь в разговор. Но она отказывалась от его общества, избегала разговоров о лечении, докторах, об Италии слышать не хотела.
В таком же состоянии она находилась и накануне дня, на который был назначен отъезд. Поздним утром Питер Хаутон принес ей почту, где было письмо от ее друга из Лондона, с которым она часто переписывалась.
День обещал быть хмурым и холодным. Небо готово было каждую минуту пролиться дождем. Самое время отправиться 9 теплые края, думал герцог, направляясь в детскую, где царило возбуждение, громоздились наполовину уложенные чемоданы. Потом он спустился вниз, чтобы нанести обычный визит жене, которая сегодня не спускалась к ленчу.
Армитидж доложила, что ее светлость ушла еще до ленча. Горничная подумала, что она вышла на короткую прогулку, и теперь не знала, что и думать. Неужто ее светлость могла взять экипаж и уехать в город?
Герцог нахмурился. Час назад он вернулся из конюшен – никто не докладывал ему, что Сибилла брала экипаж. И погода сегодня не такая, чтобы гулять пешком. И уже два часа прошло после ленча.
– Благодарю вас, – сказал он горничной жены, коротко кивнув.
Через пять минут он узнал в конюшне, что экипажа за последний час никто не брал. Герцогини тоже здесь не было.
– Но я видел ее сегодня утром, она шла вот в том направлении, ваша светлость, – сказал Нэд Дрисколл, указывая на озеро. – Но это было несколько часов назад.
Пошел дождь, холодный и мелкий, он заставляя дрожать даже хорошо одетого человека, холодок проникал за ворот сразу же по выходе из дома. Герцог быстрым шагом пошел по направлению к озеру.
Он сразу же увидел одну из лодок – перевернутая, она беспомощно плавала посередине озера. В камышах у острова он заметил что-то темное.
Вскочив в другую лодку, он подъехал к камышам и достал оттуда тело своей жены. Погрузив его в лодку, он погреб к берегу.
Даже промокшая насквозь, она была легкой, как перышко. Подхватив ее на руки, он побежал к дому.
Каждый шаг давался с трудом. Герцогу казалось, что его ноги налиты свинцом. Он задыхался от горя.
Он когда-то любил ее – за красоту, легкую походку и нежный голос. Любил со всей страстью молодости. Он женился на ней и поклялся быть верным до самой смерти, но не смог защитить ее от невзгод, и вот теперь она решила расстаться с жизнью.
Несколько конюхов у конюшни, почуяв неладное, смотрели ему вслед. Джарвис и лакей выскочили на порог, как только он приблизился к дому.
– С ее светлостью произошел несчастный случай, – сказал он, сам удивляясь твердости своего голоса. – Пожалуйста, Джарвис, пошлите Армитидж и миссис Лейкок в ее комнату.
– Она ранена, ваша светлость? – спросил дворецкий, мгновенно утратив обычную сдержанность.
– Она мертва, – ответил его светлость, проходя мимо него в большой холл, где стояли Хаутон и слуга его брата, покрытый дорожной пылью и грязью.
Герцог внес жену в спальню и осторожно уложил на кровать, выпрямил ей руки и ноги, аккуратно расправил мокрую одежду, протянул руку, чтобы прикрыть ее мертвые глаза и дотронулся до серебристо-светлых волос, мокрых и покрытых грязью. Опустившись на колени, он взял ее ледяную руку, прижал ее к щеке и заплакал.
Заплакал по своей пылкой юношеской любви, которая не принесла ни покоя, ни счастья той, которую он так любил. Заплакал по женщине, которую взял в жены, руководствуясь столь высокими идеалами, по женщине, которая только что лишила себя жизни перед лицом смертельной болезни, не пожелав принять помощи из его рук. Заплакал из-за своей собственной слабости и неверности. Заплакал от безысходности.
- Предыдущая
- 61/65
- Следующая
