Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы - Дюрренматт Фридрих - Страница 55

Ниффеншвандер. Но…

Августа. Я горжусь, что была его последней любовницей.

Ниффеншвандер. Ты не смела этого делать, Августа, не смела!

Августа. Сделала.

Ниффеншвандер. С умирающим!

Августа. Он был мужчиной.

Ниффеншвандер. Тебе не стыдно?

Августа. Нет.

Ниффеншвандер. Он велел сжечь мои картины. Весь мой труд.

Августа. Ну и что?

Ниффеншвандер (кричит). Я ведь изображал только жизнь!

Августа. Я сыта твоей мазней.

Ниффеншвандер. Но ты верила в меня, Августа, ты единственная на свете верила в меня. Мы держались вместе, несмотря ни на какие трудности…

Августа. Я была для тебя только натурщицей. (Она уложила вещи.) Между нами все кончено.

Ниффеншвандер. Это невозможно.

Августа. Я ухожу.

Ниффеншвандер. А наши дети?..

Августа. Я забираю их. (Останавливается на мгновение у смертного одра.)

Ниффеншвандер. Так нельзя, Августа!

Августа. Прощай! (Уходит.)

Ниффеншвандер. Августа! (Бежит за ней вниз по лестнице.) Вернись, Августа! Я тебя прощаю.

Ниффеншвандер. Это безумие, Августа! Бросать меня из-за мертвеца!

Швиттер. Кровать стоит неправильно. (Разглядывает мастерскую.)

Ниффеншвандер. Вы… Вы… (Таращит на Швиттера глаза.)

Швиттер. Кровать стояла там, где сейчас стол, а стол — где сейчас кровать. (Спускает ноги с постели.) Поэтому я никогда не смогу умереть. (Снимает венок через голову.) Опять венки. Они катятся вслед за мной. (Встает с постели.) За работу. Кровать надо передвинуть.

Сначала отодвинем стол и стул.

Ниффеншвандер (в отчаянии.). Вы спали с моей женой.

Швиттер. Бельгийский министр тоже спал с моей третьей женой.

Ниффеншвандер. Какое мне дело до вашего загробного министра?

Швиттер. Вы похожи на него. Взяли!

Ниффеншвандер. Ваша смерть была лишь предлогом!

Коварный обман. (Несет кресло к столу.) Подлая комедия! Дьявольская ловушка!

Швиттер. Держите! (Бросает Ниффеншвандеру стул.)

Ниффеншвандер. Вы велели сжечь мои картины.

Швиттер. Свои картины я тоже сжег.

Ниффеншвандер. Вы не художник.

Швиттер. Вы тоже.

Ниффеншвандер. Ваш чек не был обеспечен.

Швиттер. Умирающий не думает о финансах… Теперь кровать.

Ниффеншвандер. Вы разрушили мою семью!

Швиттер. Вы тяните, я буду толкать.

Ниффеншвандер. Она бросила меня!

Швиттер. Не имеет значения.

Ниффеншвандер. Для меня имеет.

Швиттер. Ниффеншвандер, мне бы ваши заботы. Я то и дело умираю, с минуты на минуту жду в этой убийственной жаре достойного ухода в вечность, отчаиваюсь потому, что это не получается как следует, а вы тут лезете с пустяками.

Ниффеншвандер (яростно). Но я не умираю. (Бросает венок на кровать.)

Швиттер. Зато я умираю. (Бросает венок на кровать.)

Ниффеншвандер. На смертном ложе не соблазняют женщину, тут молятся.

Швиттер. Ниффеншвандер, если уж кому надо молиться, то это вам. Дабы вы избавились от своего живописания. Ваши картины отравляли мне умирание полдня. Вы хотите изображать жизнь, а малюете свою жену так, что смотреть стыдно.

Ниффеншвандер. Я рисую свою жену такой, какой ее вижу!

Швиттер. Значит, ваша слепота беспредельна. Вашу жену я видел обнаженной, едва вошел в мастерскую, и потом, когда она легла ко мне. По доброй воле. О соблазнении не было и речи. Она отдалась из чувства гуманности, от щедрости натуры. Поняла, что хочется умирающему. Помогите передвинуть кровать.

Ваша жена лежала в моих объятиях. Она дрожала, металась, обнимала меня, вскрикивала. Вот это была жизнь; в ваших картинах ничего этого нет. Тяните, Ниффеншвандер, тяните. Так. Кровать на месте. Теперь стол — туда.

Ваша мазня — бесполезная трата времени!

Ниффеншвандер. Мое искусство для меня свято.

Швиттер. Искусство свято лишь для дилетантов. Вы уперлись в какую-то теорию, потому что ничего не умеете. Ваша жена была мертва в ваших объятиях, как она безжизненна на ваших картинах. Она правильно сделала, что бросила вас. Теперь взяли кресло.

Ниффеншвандер. Я бы вас растерзал!

Швиттер. Я в вашем распоряжении.

Ниффеншвандер. Стер бы в порошок!

Швиттер. Бейте как вам удобнее. (Бросает ему стул.) Ловите! (Оглядывается.) Моя мастерская. Опять как прежде. Наконец смогу умереть. Спокойно, с достоинством, сосредоточив все духовные силы. (Идет к кровати, ложится на венки.) Оказывается, все дело было в мебели. Грандиозно, Ниффеншвандер! Смерть несется на тебя, как паровоз, вечность свистит в уши, творения завывают, рушатся, гигантская катастрофа, вселенская…

Ниффеншвандер. Умереть! То и дело хотите умереть, а не умираете! (Не владея собой, уходит в глубину сцены и возвращается с кочергой в руке.)

Молитесь!

Швиттер. И не подумаю.

Ниффеншвандер. Сейчас поквитаемся.

Швиттер. Пожалуйста.

Ниффеншвандер. Я вас убью.

Швиттер. Я и так умру.

Ниффеншвандер. Сейчас врежу!

Швиттер. Да я же ничего не имею против.

Мухайм (оглушительно). Руки прочь от умирающего!

Ниффеншвандер. Он спал с моей женой, пока я снаружи колотил в дверь.

Мухайм (спокойно). Дайте сюда.

Только я имею право убить Швиттера. (Бросает кочергу в глубину сцены.) Но я его не убью. (Хватает Ниффеншвандера за грудки и толкает к двери. Сдержанным тоном.) Он спал с вашей женой, пока вы колотили в дверь. Можете не тешить себя иллюзиями насчет этого. Зато я предавался иллюзиям. Сорок лет я любил одну женщину, я, Великий Мухайм, строительный магнат, я чуть не умер, когда она скончалась.

Ниффеншвандер. Господин Мухайм…

Мухайм. Жизнь — это власть, борьба, победы, унижения и преступления. И я замарался всякой грязью, конкуренция не знает пощады, побеждает подлейший, а я всегда был подлейшим и мог быть таким потому, что любил, любил без памяти, без меры ту, ради которой стоило валяться в грязи. И вот оказалось, что все это ложь! Знаете, кто я?

Швиттер. Что-то здесь все-таки не сходится.

Мухайм. Шут!

Ниффеншвандер. Ну что вы, господин Мухайм…

Мухайм. Почему вы не смеетесь надо мной? Смейтесь! Смейтесь!

Ниффеншвандер. Да смеюсь я, господин Мухайм, смеюсь!

Мухайм. Вы только лезете со своим гонором: художник жаждет мести!

Ниффеншвандер. Господин Мухайм…