De Conspiratione / О Заговоре - Карпенко В. И. - Страница 78

Предтечей исламских религиозных организаций террористического толка является секта исмаилитов, зародившаяся в VIII в., по одним источникам, на территории Персии (Ирана) в гористом местечке Сегистан, по другим — на территории современного Ближнего Востока недалеко от крепости Маргат (ордена св. Иоанна) и крепости Крак де Шевалье[289].

Основателем секты являлся Хасан, сын Саббаха. Братья неофиты-шииты называли его «Старец Горы». В Европе, Африке и на Ближнем Востоке всех членов этой секты называли ассасинами или убийцами в переводе с французского языка. В секте было девять степеней посвящения. Эта средневековая секретная лаборатория занималась изучением комплексного ударного энергоинформационного воздействия на психику человека, готовила биологических роботов — воинов-смертников (шахидов), которые беспрекословно выполняли любой приказ хозяина. Секта негласно контролировала весь север Африки, Турцию, Ирак, Персию, значительную часть Европы.

В 1090 г. секта переросла в орден ассасинов, в котором было сокращено количество степеней посвящения и ужесточена дисциплина. Стратегическая цель организации — управление финансовыми потоками, обществом и государством через шоковые психологические манипуляции тонким миром подсознания человека.

Почти сразу орден начал тайное сотрудничество с братством иоаннитов, которые в 1099 г. организовали свой военно-духовный орден, первым магистром которого стал Жерар де Торн. По всей вероятности, тайная школа и учение ордена ассасинов существует и по сегодняшний день.

Лидером современных исмаилитов является имам Садретдин Ага Хан IV, один из самых богатых людей на планете, занимающий влиятельный пост в ООН и тесно связанный с английской королевской семьей и разведкой Ее Величества — SIS. Надо сказать, что британская разведка давно курирует исмаилитов, доказательство чего, в частности, можно найти на Северном Кавказе, где под видом оказания помощи в разминировании противопехотных мин она вела целенаправленную подготовку специалистов-взрывотехников из числа террористов.

Идеологической основой современного терроризма является националистический и религиозный экстремизм.

В конце XX И начале XXI в. на первый план вышел экстремизм религиозного мусульманского толка, боевым крылом которого выступает исламский терроризм, в настоящее время охватывающий целые континенты. Пример — «Великая исламская дуга нестабильности» — единый мировой фронт исламского террора.

«Великая исламская дуга нестабильности» простирается от Алжира до Филиппин, захватывая и Северо-Кавказский регион России. В эту непрерывную линию входят больше сотни террористических организаций и деструктивных сект. Дуга охватывает большую часть мировых сырьевых ресурсов, а также транзит глобальных потоков наркотиков и является одним из направлений ведения информационной войны.

С распадом СССР на постсоветском пространстве и постсоциалистическом пространстве возникли конфликты на межнациональной и религиозной основе (Абхазия, Нагорный Карабах, Приднестровье, Крым, Южная Осетия). В этот период сепаратизм и национализм, в том числе и в форме самопровозглашенного государственного отделения, был принят руководящей элитой как элемент демократических преобразований. Эта ошибочная политика повлекла за собой кровавые вооруженные конфликты и позволила радикальному исламизму создавать анклавы международного терроризма. На территории России эта проблема возникла, в частности, в Северо-Кавказском регионе.

Еще в октябре 1998 г. Москва, Ташкент и Душанбе приняли тройственную Декларацию о координации усилий [по борьбе] с экстремистскими течениями в исламе. Глава МВДРоссии, выступая в Ташкенте, заявил: «…ваххабизм и для России уже не умозрительная проблема». (1 июля 1998 г. Верховный суд Узбекистана вынес приговор восьми членам экстремистской исламской группировки из Наманганской области. В нем, в частности, говорилось, что «ваххабиты добивались отделения Ферганской долины от Узбекистана, чтобы создать здесь свое государство»[290].

16 августа 1998 г. ряд горных даргинских сел Дагестана провозгласил создание «отдельной исламской территории», на которой отменялись законы Российской Федерации и Республики Дагестан и вводились законы шариата.

Далее на территории Северного Кавказа подобные примеры росли с трагической быстротой. Фон этих событий, в частности в Дагестане, определил экс-секретарь Совета безопасности республики, заслуженный летчик-испытатель России Магомед Толбоев: «В 1978 г., насколько мне известно, так называемых ваххабитов или сторонников чистого ислама в Дагестане было человек 6–7. Прошло 20 лет, и их стало 12 тыс. Они укрепились в финансовом положении. Получают большие деньги из-за рубежа. И это очень убежденные люди… Ваххабиты проживают в основном в Центральном Дагестане и полностью контролируют республику с севера на юг. Их окружают горы и лесные массивы, где легко вести партизанские действия. Их сразу поддержат Басаев и Хаттаб, которые имеют примерно 2,5 тыс. человек, находящихся в постоянной боевой готовности. Для них марш-бросок до Карамахи займет 3 часа. А потом придут ваххабиты из Афганистана, Пакистана, Турции, Иордании, Судана и Египта. Они привезут с собой деньги и оружие»[291].

«Больше всего ваххабитов в Дагестане — там около 30 тыс. человек. В Ингушетии — примерно 10 тыс. В числе наиболее проблемных республик региона также Кабардино-Балкария. Высокий процент радикалов среди мусульман в Ставропольском крае», — сказал исламовед Роман Силантьев корреспонденту портала «Интерфакс-Религия» (www.interfex-religion.ru) на прошедшей в Москве в мае 2011 г. в пресс-центре ИНТЕРФАКСа презентации сборника фантастики «Антитеррор-2020».

«В целом доля ваххабитов в российском исламе — около 5 %, на Северном Кавказе — 10–15 %. В тот момент, когда их будет более 40 %, можно считать, что они уже победили», — заявил исламовед.

Касаясь вопроса степени радикализации представителей исламского духовенства, он отметил, что отдельной статистики нет, но выразил мнение, что «гораздо меньше половины».

В то же время, сказал Р. Силантьев, есть мнение, что в среде религиозных деятелей процент радикализации выше, чем среди простых мусульман, «потому что ваххабиты в первую очередь работают с духовенством, и высок процент имамов, им сочувствующих».

При этом многие имамы проповедуют экстремистские взгляды «из страха за свою жизнь, подвергаясь прессингу со стороны бандитов», — утверждал эксперт.

Сказанное выше иллюстрирует наличие синхронной активизации религиознополитических движений определенной направленности в странах мусульманского ареала от Марокко до Индонезии, от Судана до Татарстана и шире, — от второй половины XX в. до начала XXI в. (учитывая, в частности, что труды идейного предтечи «радикального ислама» и основателя общества «Джамаат уль-ислам» Абу Аля Маудуди или создание египтянином Хасаном Аль-Банна организации «Братья-мусульмане» относятся к первой половине XX в.).

При всем размахе новейших явлений в мире ислама для них до сих пор не существует общепринятых понятий. Используемые термины «фундаментализм», «возрожденчество», «радикализм», «интегризм», «исламизм» (последнее близко к арабскому самоназванию «аль-исламийюн») не являются ни общезначимыми, ни бесспорными. Иначе говоря, мы наблюдаем попытки вторичной исламизации ислама в странах мусульманской культуры конца XX — начала XXI в.