Белое на голубом (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 31

- Ну что? Вкусно?

- Вкусно, спасибо.

- А чего притихла?

- А...

- Ну, говори уже.

- Я... думаю... как там Алексиор... Я вот наелась, а как он?

- Как он? Сейчас попробуем... - пробормотал древний дух земли.

Морфос потянулся к тому, другому берегу, куда уходили по дну скальные пласты. Давненько он туда не заглядывал...

Через несколько минут дух земли вернулся и проговорил:

- Нормально твой парень. Жив, здоров. В тюрьме сидит.

- Что?! - заволновалась Евтихия.

- Все с ним хорошо. Твой подарок неплохо справляется.

Голубка облегченно выдохнула:

- Спасибо.

- А знаешь ли ты, что подарила наследнику?

- Нириель сказал, что это чешуйка морского дракона. Древний артефакт. Символ власти Страны морского берега.

- А знаешь ли историю, как это произошло?

- Нет...

Морфос приподнял брови, легко вздохнул и с видимым удовольствием произнес:

- Тогда я тебе расскажу. Завтра.

Простодушная птица уже хотела было чирикнуть: 'Почему не сегодня?'

Но девица Евтихия была воспитана при дворе, она вовремя среагировала и остановила подружку.

Древнему стало смешно, так, негромко посмеиваясь, он и исчез.

- А почему не сегодня?! - птица все же высказалась.

- Имей терпение, подруга, терпение. Не забывай, что он древнейший дух земли, его нельзя торопить. Уже одно то, что он говорит с нами, великая честь.

- Ну ладно. Но я же умру от любопытства!

- Дорогуша, и как ты жила до меня?

- Ой, не знаю... Наверное, очень скучно?

И обе рассмеялись.

Еще смех не замер, как Евтихия внезапно ушла в себя, и проговорила, глядя в сторону входа:

- Господи, как я тревожусь за брата и остальных...

- Ты сделала все, что могла, ответила ей пернатая подруга.

Но все равно беспокойство мучило девушку, еще и угрызения совести, что, думая об Алексиоре, забыла остальных, а поскольку теперь и душа, и жизнь у них была одна на двоих, значит и птицу.

Удивительное из них получилось создание. Обе от такого превращения приобрели многое, и многое потеряли. Девушка умерла как человек, и навсегда утратила возможность вернуться в человеческий облик, но зато обрела зрение и способность летать. А птица потеряла покой и сон (с птичьей точки зрения), зато получила возможность говорить и лучшую в мире подругу и собеседницу.

Они еще не знали об этом, но теперь, став единым целым, обрели долгую-долгую жизнь. И еще один чудесный дар Создателя - молодость. За удивительную доброту их, и за самоотверженность.

Такую вот голубку приютил у себя старый Морфос. А ведь он тоже приобрел от этого. Приобрел себе вроде как внученьку. Существо, которое он мог любить.

***

Сердце каждого нуждается в любви, чтобы быть счастливым, В том, чтобы его любили, но еще больше в том, чтобы любить самому. Не важно кто ты, человек, животное или дух, пока ты жив, одно дыхание жизни теплится в тебе, данное Создателем. Одна любовь делает живыми и счастливыми всех.

Если же нет ее - богатство, красота, сила, власть, само бессмертие... любые дары бессмысленны.

***

Утро Алексиора началось с грохота открываемой двери. Он тут же подскочил, ожидая любых неприятностей. Однако все было проще: ему принесли еду. Не какой-нибудь стражник, а сам тюремный смотритель. Какая ему честь, однако...

Тюремный смотритель плюхнул из котелка какой-то серо-бурой кашеобразной массы в оловянную миску и поставил ее на табурет, сверху положил ломоть хлеба. А потом вытащил из кармана и положил рядом оловянную ложку.

- Ешь, кериб.

Алексиор кивнул головой в знак благодарности и собирался дождаться, когда смотритель уйдет. Но тот видимо был настроен на общение.

- Ты, говорят, здорово кинжалом владеешь?

- Всякое говорят.

Юноша взял миску и присел на табурет, всем своим видом показывая, что сейчас будет кушать, и незачем ему мешать. Правда блюдо это не вызывало у него доверия. А смотритель, судя по всему, не собирался уходить, он прислонился к стене, скрестив руки на груди, и проговорил:

- Ешь, ты такого еще не пробовал, это белая чечевица.

Алексиор поднял на него взгляд, смотритель рассмеялся, очевидно, все мысли парня в этот момент отразились на его лице. Плюнув про себя на его присутствие, Алексиор все-таки зачерпнул ложкой немного сомнительной каши и положил в рот. Ммммм...!

- А вкусно!

- Ешь, а пока будешь кушать, ответишь мне на пару вопросов.

Бедный арестант чуть не подавился. Это же надо, допрос во время еды! А они тут изрядные шутники и извращенцы. Тем временем смотритель подождал с полминуты, а потом спросил:

- Как тебя зовут?

- Ароис, - пробубнил с набитым ртом Алексиор.

- Как ты смог отбиться от пятерых вооруженных мужчин, пустить им кровь, да еще прикончить одного из них?

- Черную кровь, - зло проговорил Алексиор, бросив ложку, - Если бы вас хотели пустить по кругу, вы бы тоже проявили чудеса храбрости.

- Тут ты прав. Однако ты убил горожанина. Не простого горожанина. И теперь, кериб Ароис, если я выпущу тебя отсюда, тебя быстро прирежут его родственники. Понимаешь?

- Они бандиты. Ограбили меня, напали первыми. Я только защищался.

- Да, это так. Но до тех пор, пока они не попались...

- Ясно, справедливости не найти нигде, - молодой человек снова уткнулся в тарелку, ожидая, что теперь-то смотритель уйдет.

Не ушел.

- Послушай, Ароис, как ты собираешься жить?

Нет, покушать ему точно не дадут.

- Вы же сами сказали, уважаемый, что не выпустите меня из тюрьмы.

- Да, но я не говорил, что буду кормить тебя даром.

Алексиор даже рот приоткрыл от удивления.

- Но вы же кормите арестованных преступников?

- Вот-вот, преступников. А ты вроде как преступником не являешься. Что будем делать?

Это какой-то нелепый сон. Нелепый!

Между тем, главный тюремщик смотрел на юношу так, словно уже знал ответ. Алексиор понял это, потому спросил:

- Что вы предлагаете?

- А у тебя просто талант вести деловые разговоры!

Молодой человек криво улыбнулся.

- Значит так... Ты мне отработаешь.

- Это я уже понял. И в чем будет заключаться моя работа.

Надо было видеть, смотритель просто расцвел.

- Для начала надо вычистить отхожие места.

Естественно! Разве найдется другая работа!

- Хорошо. Но вы будете платить мне за работу.

- Ай, молодец! - тюремщик пришел в восторг, парень был сообразителен и, по всему видно, любил торговаться, - Но сперва ты поработаешь за еду, а там видно будет.

- Один день я поработаю за еду. Но завтра вы заплатите мне.

- По рукам.

Алексиор хотел было вернуться к своей еде, как смотритель спросил:

- Послушай, ты красивый, у тебя волосы...

И осекся, наткнувшись на свирепый взгляд парня.

- Не подумай ничего, я просто хотел сказать, может тебе сбрить волосы? Чтобы...

- Нет. От моей прежней жизни у меня только они и остались. Я не стану их сбривать. Из принципа.

- Хорошо, кериб, как знаешь, - на сей раз тюремный смотритель собрался уходить.

- Постойте, мне нужна одежда.

- Одежда? - тот оживился, - Значит, два дня работаешь без денег. Один за еду, другой за одежду!

- Вы просто...! Хорошо.

- Отлично, молодой человек. Мы с тобой поладим, - он уже выходил из камеры, но обернулся и сказал, - Одежду тебе сейчас принесут и покажут, что надо убирать. Кстати, жить можешь здесь, в камере. Она все равно пустует. Цени мое благородство!

И вышел. Парень еле сдержался, чтобы не запустить в дверь миской.

Упырь! Жить можешь здесь! Цени мое благородство!

Но все-таки он был доволен. Пусть падать теперь ниже некуда, зато будет, откуда подниматься. И потом, как человек, смотритель Алексиору понравился.

После дня казни, который государыня Охнельма провела, словно в каком-то угаре, она проспала всю ночь и следующие сутки. Проснулась со странным ощущением пустоты в голове. Долго лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. Тело было в порядке, но все равно, как-то не так ощущалось. Царица никак не могла вспомнить, что делала вчера, беспокоило чувство, чего-то несделанного. А чего?