Белое на голубом (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 2

Жареная рыба точно заслуживала внимания, потому несколько минут друзья просто молчали, работая челюстями. Блюдо быстро опустело, а у философа на сытый желудок появилась тяга к беседе.

- Знаете, мне все вспоминается та история, что сегодня Антионольф рассказывал, про Иосифа, которого прозвали прекрасным. Действительно, вот кто попал в глупейшую ситуацию. Старая баба, жена его господина, пытается затащить его в постель, а когда парень честно отказался, его же осудили и бросили в застенок!

- Это про тот древний народ? Ну и странная у них культура, человеческие жертвоприношения, эти боги с головами животных... - Эфрот передернулся.

- Да, гнусная история, - проговорил Алексиор, - Гнусная и глупая.

Маврил и Семнорф в разговоре не участвовали, они в это время с помощью жестов, перемигивания и нечленораздельных звуков пытались соблазнить Нильду прийти к ним на свидание. Голен, глядя на них, подкатил глаза, Эфрот ухмылялся, бренча на лютне. И только они собрались заказать еще один кувшин легкого белого вина, как в таверну вошел офицер дворцовой стражи, а следом за ним четверка стражников.

Лютня издала странный жалобный звук и исчезла под плащом, в зале таверны воцарилось напряженное молчание. Алексиора вдруг кольнуло неприятное предчувствие.

- Царевич Алексиор, господа, - кивнул им офицер, - Царь хочет видеть вас пятерых у себя. Прошу вас следовать за мной.

Во дворец шли молча, пытаясь припомнить, что такого они успели натворить, что всех пятерых вызывают 'на ковер'. И как-то ничего особенного на ум не приходило. Ну в самом деле, ведь не за то же, что они сегодня смылись с истории? Однако дворец уже был виден, скоро все и выяснится, волнительно, конечно, молодые люди чувствовали себя немного неуютно.

***

Строго говоря, наследник Алексиор царевичем не был. Он был сводным братом царя, младшим.

Около одинадцати лет назад, в тот год, когда были разрушены знаменитые висячие сады Симхориса - одно из чудес света, царица Мелисандра посещала Симхорис по тайному делу. Туда уезжала - была молодой, прекрасной, полной сил женщиной, а вернулась...

Вернулась дряхлой старухой. Так сказалась на ней встреча с могущественным духом зла. Вообще-то, по возвращении домой в Версантиум, она могла вернуть себе молодость, но... Все дело в том, что посещала она Симхорис не ради праздного интереса. Когда-то давным-давно царица Морского берега Мелисандра встретила на охоте Властителя соседнего царства, Страны пустынь, Зимруда и влюбилась в него.

А надо сказать, что царица раньше всегда получала, что хотела, и хотела она сейчас его. Она предложила ему жениться на ней, но Зимруд отказался, он де уже женат. Отказ? Обидно. Но она его хотела!

Тогда царица, переступив через свою гордость, предложила ему взять ее второй женой. Властитель ответил, что не хочет делать ее несчастной, потому что не сможет полюбить никого, кроме своей жены. И снова отказал.

Впоследствии Мелисандра неоднократно думала об этом. Думала, что своим отказом Зимруд не разбил ей сердце, а только оскорбил ее гордость. Но в тот момент желание отомстить заслонило все остальные чувства, и она его прокляла. Прокляла его дом, да не просто так! Мелисандра была могущественная колдунья, уж она расстаралась, даже духа зла привлекла для этой цели. Еще и отравить пыталась его жену Нитхиль, правда, к чести Мелисандры надо сказать, узнав, что Нитхиль беременна, она отказалась от своей затеи и уехала. Но, видимо, желание творит, потому что Нитхиль, родив Зимруду дочь, почти сразу умерла. И остался он без наследника. Тогда уже волей-неволей пришлось ему брать в жены других женщин, однако проклятие работало, и в итоге все женщины Зимруда делались бесплодными.

Скрытую свою вину за смерть Нитхиль Мелисандра ощущала всегда, просто не хотела признавать. Когда же из-за ее проклятия погибли все триста жен и наложниц Зимруда, это окончательно подкосило царицу. Чувство вины за то, что она хоть и косвенно, но была виновницей гибели трехсот женщин, свело ее в могилу.

Короче говоря, вернулась она из Симхориса, совершенно без сил, даже не физических - духовных. Мелисандра так и не сменила обличье старухи. Стыдилась, не хотела показываться на глаза мужу Вильмору, не хотела, чтобы возлюбленный видел ее такой, плакала:

- Не смотри на меня, я страшная, старая, я сама себе противна. Я чудовище.

Хотела отпустить его. Молодой, красивый мужчина не должен связывать свою жизнь с таким дряхлым уродливым полутрупом.

А ведь Вильмор-то ее любил по-настоящему. И сквозь старческие морщины видел свет ее внутренней красоты. Потому что только любящий человек мог сказать то, что он сказал ей тогда:

- Глупая, я любил тебя, и буду любить, несмотря ни на что. И прощу тебе любую твою вину, что бы ты не сделала, потому что ты моя половина.

Мелисандра заплакала еще сильнее. А он возьми и скажи:

- Смотри, каков я на самом деле.

И снял с шеи амулет, приняв свой истинный вид. Оказалось, седой, в морщинах, но еще крепкий мужчина. И главное, что в глазах тепло и смешинки. Признался, что амулет этот добыл у шамана морского народа, и носил, чтобы не выглядеть рядом с молодой прекрасной женщиной стариком, ну, чтобы быть ей под стать. Он ее тогда утешил, но все-таки слишком тяжело было потрясение, и слишком мучило Мелисандру чувство вины.

Кроме того, не давало покоя, что в свое время не озаботилась наследником. Она как чувствовала, что ей недолго осталось жить, отреклась от престола в пользу Вильмора, сделала его царем. Было ему в тот момент лет семьдесят, когда он надел корону.

И еще у царя у Вильмора был сводный брат, мальчик неполных восьми лет. Царева матушка давно померла, отец долго жил один, но потом женился на старости лет на доброй молодой женщине Ириаде, она и родила ему Алексиора. Как раз в это время умер Силевкс, отец Вильмора и мальчик остался сиротой. Тогда Вильмор и Мелисандра усыновили его младшего сводного брата Алексиора, и объявили его наследником. Ириаду, вдову Силеквса тоже взяли к себе. Негоже показалось Вильмору отрывать сына от матери без особой необходимости.

Так Алексиор стал царевичем. Вместе с ним и его матерью Вильмор взял ко двору и те четыре семьи, с которыми были в дружбе Силевкс с Ириадой, чтобы их дети выросли друзьями с будущим наследником. Чтобы было потом, когда он станет царем, на кого опереться.

И вот, теперь царь вызывал их к себе.

Пройдя по двору, мощенному гладкими плитами светлого розовато-серого камня, того, что привозили из Страны пустынь, процессия свернула прямо к опоясывающей дворец галерее. Это было, пожалуй, лучшее место во всем дворце. С нее открывался чудесный вид на море и скалистые горы вокруг, да еще высокая башня, на самой верхушке которой была голубятня. Алексиор поймал себя на мысли, что сейчас хотел бы малодушно сбежать на голубятню и спрятаться там, потому что чувствовал непонятное нежелание являться пред царевы очи. Хотя причин этому не было. Вильмор никогда ничем не обидел его, да и любил как сына. И вообще, бывал иногда строг, но всегда справедлив. Так откуда это дурное предчувствие?

Как бы то ни было, слегка бледные и напряженные наследник и его четверо друзей были доставлены в кабинет, где их и ждал государь.

Когда они вошли, государь Вильмор стоял у окна вполоборота, видимо до этого долго смотрел на море. Ему было уже больше восьмидесяти, но царь не выглядел развалиной. Крепкий, подтянутый, длинные седые волосы собраны в косу на затылке.

- Что ж, вид морских волн успокаивает, - вдруг подумалось Алексиору.

Все пятеро склонились перед царем и приготовились слушать, снова перебирая в памяти, за что их сейчас начнут разносить. Но то, что царь сказал, было совершенно неожиданным.

- Алексиор, наследник мой, в скором времени я собираюсь отказаться от престола.

Это прозвучало как гром среди ясного неба.

- Но почему? Что случилось? Брат... Отец?! Почему? - братом он его называл только в минуты сильнейшего волнения.