Просто незабываемая - Бэлоу Мэри - Страница 17

• Предыдущая
• 17/71
• Следующая

Так что его чести ничего не угрожало – во всяком случае, пока – и прошлой ночью он никому не изменил.

Почему же он должен сказать «прощай»?

Лусиус, безусловно, был здравомыслящим человеком и понимал, что у него и Фрэнсис Аллард нет будущего, но все же надеялся, что сумеет что-нибудь придумать.

Он не привык отказываться от того, что ему хотелось.

Ну почему в этой деревне не останавливаются дилижансы?

Или почему она не могла просто сказать, что подождет, пока к завтрашнему дню не будет готов экипаж ее бабушек? Но Фрэнсис была уверена, что Лусиус не согласился бы оставить ее одну в гостинице. И, честно говоря, было бы невыносимо смотреть, как его карета выезжает из ворот гостиницы и теряется из виду. Она бы не выдержала обрушившегося на нее одиночества.

Хотя именно это ожидало Фрэнсис в Бате. При этой мысли у нее болезненно сжался желудок, и она пожалела, что позавтракала.

Конечно, лучшим решением было бы попрощаться утром после завтрака и разъехаться в разных экипажах. Во всяком случае, тогда не нужно было бы делать выбор.

Ах, но сказать «прощай» совсем непросто.

Что нашло на Фрэнсис прошлой ночью? Прежде она никогда не позволяла себе поддаваться соблазну.

Она отдалась незнакомому мужчине и всю ночь провела с ним в постели. Они трижды испытали оргазм, и после третьего раза, страстного, стремительного и чудесного, он в одних панталонах покинул ее комнату, неся остальную одежду под мышкой.

А теперь она будет испытывать бесконечные душевные муки – она уже страдала от них, хотя еще оставалась с Лусиусом. Фрэнсис чувствовала, что он сидит рядом с ней на сиденье экипажа, и правым боком ощущала, как его тело согревает ее, но это был конец. Скоро – по окончании этого медленного, грустного путешествия мимо заснеженных полей, которые сегодня выглядели скорее серыми, чем чисто белыми, – скоро они распрощаются, и она никогда больше его не увидит.

И, словно уныния и печали было недостаточно, Фрэнсис нервно вздрагивала каждый раз, когда колеса экипажа скользили на покрытой грязью поверхности дороги – а это происходило почти постоянно на протяжении первых нескольких миль, – пока Лусиус Маршалл не просунул руку под плед, покрывавший ее колени, и, вытащив из муфты ее правую руку, не зажал ее крепко в своей, переплетя свои пальцы с пальцами Фрэнсис, и от его теплого, успокаивающего прикосновения она едва не расплакалась.

Фрэнсис и Лусиус несколько раз меняли лошадей и один раз остановились на целый час для ленча, но в остальное время они сидели в экипаже, почти не разговаривая, держась за руки, касаясь друг друга плечами и бедрами, и ее голова иногда склонялась ему на плечо. Однажды Фрэнсис заснула, а когда проснулась, обнаружила, что Лусиус тоже спит, положив щеку ей на макушку. Она опять почувствовала, что готова заплакать, и изо всех сил постаралась сдержать слезы.

Некоторое время спустя, когда Фрэнсис показалось, что они уже неподалеку от Бата, Лусиус обнял ее рукой за плечи, повернул лицом к себе, поднял ей подбородок, зажав его между большим и указательным пальцами, и поцеловал.

Его губы были удивительно теплыми по сравнению с холодным воздухом, и Фрэнсис, испустив глухой стон и обняв Лусиуса рукой за шею, прижалась к его губам, вложив в поцелуй все желание, которое чувствовала.

– Фрэнсис, Фрэнсис, – прошептал он после долгого, долгого мгновения тишины, – ну что мне с вами делать?

Отстранившись, она откинулась обратно на сиденье и искоса взглянула на него.

– Думаю, нам следует спросить себя, неужели действительно необходимо сказать друг другу «прощай», когда мы приедем в Бат. – Его слова были именно тем, что она весь день мечтала услышать, и ее грудь сжалась от мучительной надежды.

– Я там преподаю в школе, у вас своя жизнь в другом месте.

– Забудьте о школе и поезжайте со мной. – У него в глазах появилось безрассудное упрямство.

– Поехать с вами? – Фрэнсис нахмурилась, а ее сердце забилось так, что она едва не задохнулась. – Куда?

– Куда угодно. Весь мир для нас. Поедемте со мной. Она забилась в угол сиденья, стараясь, чтобы расстояние между ними было как можно больше, и попыталась собраться с мыслями.

«Весь мир для нас».

Это настоящее безумие.

– Но я же не знаю о вас ничего, кроме вашего имени, – возразила Фрэнсис.

Но часть ее, та самая безрассудная часть, которая решилась провести с ним ночь, не задумываясь о последствиях, хотела закричать «да, да, да!» и отправиться с ним туда, куда он пожелает увезти ее, – на край земли, если понадобится. На самом деле желательно именно туда.

– Вы не знаете даже моего полного имени. – Он слегка поклонился, сделав выразительный жест рукой. – Лусиус Маршалл, виконт Синклер, к вашим услугам, Фрэнсис. Мой дом – Клив-Эбби в Гэмпшире, но большую часть времени я провожу в Лондоне. Поедемте со мной. Я чрезвычайно богат. Я одену вас в шелка и украшу драгоценностями. Вы ни в чем не будете нуждаться. Вам больше никогда в жизни не придется никого учить.

Виконт Синклер... Клив-Эбби... Лондон... богатство... шелка и драгоценности...

Пораженная, Фрэнсис в ужасе смотрела на него. Ее внутренняя эйфория исчезла, а вместе с ней и романтическая мечта, затуманившая ее разум прошлой ночью.

Он больше не был безымянным джентльменом, с которым она могла бы затеряться во мраке и жить долго и счастливо – пусть даже это было детской и несбыточной мечтой. Никто не был безымянным – ни в малейшей степени. Кем бы человек ни оказался, у него была семья, было прошлое, и он где-то жил бы. Лусиус не был прекрасным сказочным принцем, и такой вещи, как долгая счастливая жизнь, не существовало.

Но все оказалось намного хуже, чем Фрэнсис могла предполагать или хотя бы надеяться. Он был виконтом Синклером из Клив-Эбби, чрезвычайно богатым и...

– Виконт Синклер, – повторила Фрэнсис.

– Но еще и Лусиус Маршалл, – уточнил он. – Два человека в одном лице.

И да – и нет.

Мечта умерла, и Фрэнсис увидела Лусиуса таким, каким он был, – сумасбродным, беспечным аристократом, который привык делать то, что ему вздумается, не обращая внимания на препятствия – особенно в том, что касалось женщин. Но на его пути, вероятно, никогда и не возникало никаких препятствий.

– Забудьте о необходимости работать, – убеждал он Фрэнсис. – Поедемте со мной в Лондон.

– Но может быть, мне нравится быть учительницей.

– И может быть, осужденным нравятся их тюремные камеры.

Его слова возмутили Фрэнсис, и она нахмурилась. Ей напомнили, что рядом с ней тот же самый человек, который так возмущал ее всего два дня назад своим высокомерным, наглым поведением.

– Я нахожу такое сравнение оскорбительным, – обрезала его Фрэнсис, но он схватил ее руки в свои и коснулся губами сначала одной ладони, потом другой.

– Я категорически отказываюсь ссориться с вами, – сказал Лусиус. – Поедемте со мной. Почему мы должны делать то, что ни один из нас не хочет делать? Почему мы не можем делать то, что нам хочется? Фрэнсис, я не могу сказать вам «прощайте» и знаю, что вы чувствуете то же, что и я.

– А через неделю, через месяц или через год вы сможете сказать то же самое?

– Так вы поэтому сомневаетесь? – Подняв брови, он пристально посмотрел ей в лицо. – Вы думаете, что я сделаю вас своей любовницей?

Она понимала, что он так и сделал бы.

– Значит, вы хотите жениться на мне? – спросила Фрэнсис, не в силах скрыть сарказм в голосе.

Лусиус, казалось, очень долго смотрел на нее с выражением полной растерянности.

– Честно говоря, Фрэнсис, – наконец ответил он, – я не знаю, что я предлагаю. Я просто не в силах сказать «прощайте», вот и все. Поедемте со мной в Лондон, и я найду вам жилье и достойную женщину, которая будет жить с вами как компаньонка. Мы можем...

Фрэнсис крепко зажмурилась, стараясь не слышать звук его голоса. Было ясно, что он вообще ни о чем не думал, но для него в этом и не было необходимости. Это не его просили бросить все, что на протяжении трех лет придавало жизни смысл и устойчивость. Его собственная жизнь во многом осталась бы такой же, как прежде, если не считать того, что у него появилась бы новая любовница, а он, несомненно, хотел, чтобы Фрэнсис стала его любовницей. У Лусиуса был совершенно ошарашенный вид, когда она упомянула о женитьбе, словно это было что-то, о чем он никогда не слышал.

• Предыдущая
• 17/71
• Следующая