Волчица и пряности. Том 14 - Хасэкура Исуна - Страница 2

– Ты ведь и сама знаешь, когда я лгу, а когда нет, – устало ответил он, и капюшон Хоро неестественно зашевелился. Между прядей волос из-под капюшона выглянули покрытые темной шерстью острые волчьи уши.

– Ладно, на этот раз я тебе поверю, – надменно произнесла она.

– Вот как?

– Мм.

После этой глупой перепалки они оба не смогли сдержать улыбок.

Но, подобно тому, как улыбка делает видимыми морщины на лице, этот разговор сделал видимой некую тень.

Спутница Лоуренса не могла делать лицо, как у Фран, – покойное лицо человека, оставившего все заботы и тревоги позади. Однако именно благодаря этой неспособности Лоуренс мог продолжать путешествовать с Хоро.

Но продлится ли это совсем недолго? Или же протянется вперед, в далекое будущее?

Когда желание Хоро окажется выполнено, у Лоуренса не останется повода быть с ней; однако видеть ее вечно неудовлетворенной он тоже не хотел. Будь это в его силах, он сделал бы все, чтобы она улыбалась.

Он знал, что его надежды себялюбивы, и стыдился собственных более чем очевидных желаний.

Так или иначе, сдаваться перед трудностями не в характере торговца. Каждая проблема – это всего лишь шанс ее решить.

Спустившись по лестнице, они пошли коридором.

– Если бы мы решили разнообразить немного наши дорожные трапезы, что бы ты предпочла? – спросил Лоуренс, взявшись за ручку двери их комнаты.

Краем глаза он поймал улыбку, которую так любил. Он немножко загордился собой, что сумел вызвать эту улыбку.

Без намека на колебания и раскаяние его спутница заявила, что желает лучшего пшеничного хлеба и чистейшего вина, и Лоуренс не мог ее в этом винить. Хоро не отбросила свое прошлое и явно не собиралась этого делать.

Карта, о которой Лоуренс вел разговор совсем недавно, приведет их к этому прошлому. Скоро эта карта будет у них в руках, и на ее точность они вполне смогут положиться. Именно поэтому хвост спутницы Лоуренса был сейчас распушен – ею владели предвкушение и страх в одно и то же время.

Лоуренс ничего не мог поделать с этим хвостом, распушившимся в ответ на его слова. Он попытается наполнить живот Хоро, и, быть может, тогда ее хвост успокоится сам.

С такой надеждой в душе он продолжал готовиться к отъезду, не обращая внимания на поток требований то одного, то другого, который изливала его спутница.

Их старые одеяла уже больше напоминали древесную кору и потому были заменены на новые, мягкие и пушистые – как и накидки, шарфы, шапки и перчатки. Далее еда: в первую очередь пшеничный хлеб, потом засоленное мясо и рыба, разнообразные овощи, целебные травы. И, конечно, вино: лучшее виноградное вино, какое только можно было найти.

Хьюг лично занялся погрузкой вещей в повозку. На поток благодарностей со стороны Лоуренса он отвечал лишь усталым смехом.

Пять дней прошло с тех событий вокруг Фран, бродячей художницы и серебряных дел мастера. Фран была очень тяжело ранена, и принесенный ранением жар, угрожавший самой ее жизни, отступил лишь накануне.

Обещанная карта все еще не была нарисована, но, едва Фран очнулась и открыла глаза, она призвала к себе Лоуренса, чтобы поговорить с ним на эту тему. Торопить ее сильнее значило бы предать установившееся между ними доверие.

Но это вовсе не означало, что Лоуренс и его спутники могли позволить себе задержаться надолго; как и предложила Фран, они собрались выехать, не дожидаясь, когда карта будет завершена.

Целью их был Йойтсу, но сейчас они временно возвращались в Реноз. Там оставалась его повозка, с которой Лоуренс так много пережил, а главное – этот город был по сути воротами на настоящий север.

Сюда они добрались на лодке, но, увы, вернуться тем же путем возможности не было. Поэтому Лоуренсу пришлось одолжить у Хьюга еще одну повозку. Он подумал было отвезти для Хьюга что-нибудь в Реноз, чтобы отплатить за услугу, но, похоже, кроме него, подобные мелочи никого не волновали.

У торговцев в основном очень сильно развито чувство долга, и некоторые благодаря ему мыслят более широкими категориями, чем подсчеты прибылей-убытков. Хьюг, похоже, был типичным представителем этой группы; несмотря на все возражения Лоуренса, он продолжал загружать повозку дорогими вещами. Лоуренс чувствовал, что даже в шутку не должен предлагать заплатить за пользование повозкой. Хоро была в восторге, но, на взгляд Лоуренса, щедрость – это скорее бремя.

Ведь за все услуги рано или поздно надо платить.

Когда ты занимаешь, все кажется хорошо, но вот позже… эта мысль, честно говоря, приводила его в уныние.

– Ффуф… ну, кажется, все, – сказал Хьюг, поставив на дно повозки мешок с мукой грубого помола.

Если бы Лоуренс просто решил продать все, что ему подарили, вышла бы круглая сумма, однако для Хьюга она вряд ли была сколь-нибудь существенна. И потом, Хьюг казался еще более довольным, чем усевшаяся на дно повозки Хоро, поэтому Лоуренс не пытался его остановить. Было весьма забавно смотреть, как Хьюг, дух барана, старается всячески помочь Хоро, духу волчицы, и нельзя сказать, что это было совершенно не дело Лоуренса.

Хоро быстро нашла себе кусок сушеного мяса и привалилась спиной к скрученным одеялам.

Лоуренс сказал очередное «спасибо», и Хьюг покачал головой, будто отмахиваясь. Потом пододвинулся вплотную и прошептал Лоуренсу на ухо слова, которые тот уже не забудет:

– Я столько заработал – мне, право, очень жаль, что даю тебе так мало.

Не было слов удачнее, чтобы Лоуренс перестал беспокоиться по поводу горы подарков. Хьюг явно говорил правду, и потому Лоуренсу оставалось лишь принять все с благодарностью.

– Спасибо, – в последний раз произнес Лоуренс, пожимая Хьюгу руку.

– А то письмо, которое попросила сделать госпожа Фран, я отправлю с быстрой лошадью, как только оно будет готово.

Это письмо надо будет доставить в таверну «Хвост рыбозверя» – знаменитое заведение, поклонники которого были даже в Кербе.

– Да, и еще, – продолжил Хьюг, кинув взгляд на Хоро в повозке.

Хоро лениво жевала мясо, глядя в небо и делая вид, что не слушает их разговор.

– Это я тоже отправлю.

Тут, должно быть, включился громадный опыт Хьюга как продавца картин. Он нарочно так загадочно шептал, чтобы усилить ощущение таинственности.

Даже Коул (нашедший себе занятие в том, чтобы подбирать упавшие овощи и щепки и накрывать груз в повозке непромокаемой тканью) счел бы это довольно непонятным, что уж говорить о Хоро. Но гордость Мудрой волчицы, конечно, не позволила ей спросить, о чем идет речь.

Отчасти это было вызвано тем, что подобные вопросы могли создать лишние проблемы ей самой, и потому сейчас она притворялась большей скромницей, чем обычно. В то же время это можно было бы использовать против нее, если бы Лоуренс действительно захотел что-то от нее скрыть.

И Хьюг с готовностью воспользовался своим преимуществом.

– Ну, мы отправляемся, – сказал Лоуренс, подсадив Коула в повозку и устроившись на козлах.

Он направил лошадь вперед, и воздух наполнился таким знакомым цокотом копыт и стуком колес.

Торговцы избегают долгих прощаний и витиеватых благодарностей. Поговорка гласит: «Время – деньги»; и в любом случае, болезненные расставания должны быть как можно короче. Стрелу из раны лучше выдергивать быстро.

Силуэт Хьюга скоро исчез, еле видимая рука Фран в окне тоже. Лоуренс услышал, как глядевший назад Коул резко сел на пол повозки.

Они миновали стену и выехали из города; потом и город исчез за горизонтом.

И перед ними была только дорога.

Лоуренс щелкнул поводьями по лошадиному крупу.

***

Порывы ветра, изредка налетавшие со стороны реки, пробирали до костей.

Свинцово-серое небо отражалось в реке, делая свинцово-серой и ее; от этого цвета и то, и другое казалось замерзшим, отчего становилось еще холоднее. Вдобавок воздух был невероятно сух, и буквально чувствовалось, как влага испаряется с лица.