Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Сименон Жорж - Страница 59

Леона колебалась.

– Я полагаю, вы видели его жену?

– Да, вчера вечером.

– И что она сказала?

– Что никак не может понять, каким образом на ее муже в момент смерти оказались желтые ботинки. Она утверждала, что это убийца надел их на ее супруга.

Леона, как и консьержка, также припомнила пресловутые башмаки.

– Нет. Он носил их весьма часто.

– Еще когда работал на улице Бонди?

– Позднее. Много позднее.

– Что вы подразумеваете под этим «много позднее»?

– Возможно, он стал носить их только в последний год.

– Вы удивились, когда увидели на месье Луи желтые ботинки?

– Да. Это совершенно не было похоже на его обычную манеру одеваться.

– О чем вы подумали?

– Что он изменился.

– А он действительно изменился?

– Да. Стал другим. Начал по-другому шутить. Он даже мог расхохотаться.

– А разве раньше он никогда не смеялся?

– Смеялся, но не так. Что-то изменилось в его жизни.

– Возможно, в ней появилась женщина?

Это было жестоко, но комиссар был обязан задать этот вопрос.

– Возможно.

– Он откровенничал с вами?

– Нет.

– Он когда-нибудь ухаживал за вами?

Леона горячо запротестовала:

– Никогда! Клянусь! Я уверена, что ему такое даже в голову не приходило.

Кошка покинула колени старухи, чтобы запрыгнуть на колени к Мегрэ.

– Оставьте, – сказал он, когда хозяйка попыталась прогнать животное.

Комиссар не осмеливался закурить трубку.

– Я предполагаю, известие о том, что месье Каплан сворачивает торговлю, стало для всех вас жестоким разочарованием?

– Да, это был тяжелый удар.

– В особенности для Луи Турэ?

– Месье Луи был очень привязан к своей работе. У него сложились определенные привычки. Подумайте сами: он поступил в этот торговый дом рассыльным, едва ему исполнилось четырнадцать лет.

– Откуда он родом?

– Из Бельвиля. Из рассказов месье Луи я узнала, что его мать была вдовой, и именно она однажды представила сына старому месье Каплану. Луи тогда еще ходил в коротких штанишках. Даже в школу не поступил.

– Его мать давно умерла?

– Давно.

Почему у Мегрэ создалось впечатление, что его собеседница что-то скрывает? Она выглядела очень искренней, смотрела прямо в глаза комиссару, однако он чувствовал некое внутреннее напряжение Леоны, как будто она постоянно сбивалась с ритма.

– Мне показалось, что у него возникли трудности с поисками нового места работы.

– Кто вам это сказал?

– Я сделал выводы из рассказа консьержки.

– Когда вам перевалило за сорок, всегда нелегко найти новую работу, особенно если вы не дипломированный специалист. Я и сама…

– А вы долго искали работу?

– Всего несколько недель.

– А месье Луи?

– Он – дольше.

– Вы это предполагаете или знаете точно?

– Знаю.

– Вы с ним встречались в то время?

– Да.

– Вы помогали ему деньгами?

В тот момент Мегрэ не сомневался в этом. Леона производила впечатление человека, обладающего определенными сбережениями.

– Почему вы заговорили об этом?

– Потому что до тех пор, пока я не соберу все сведения о месье Турэ, не пойму, каким человеком он был, чем занимался в последние годы, у меня не будет ни единого шанса разыскать его убийцу.

– Да, помогала, – сообщила бывшая машинистка после некоторого размышления. – Я вам все расскажу, но мне бы хотелось, чтобы это осталось между нами. Главное, чтобы не узнала его жена. Она слишком гордая женщина.

– Вы ее знаете?

– Он мне рассказывал. Мужья ее сестер занимают достойные должности, каждый из них построил по дому.

– Но месье Луи тоже построил дом.

– Он был просто вынужден, ведь этого хотела его жена. Именно она потребовала, чтобы они жили в Жювизи, как и обе ее сестры.

Голос Леоны изменился, в нем зазвучала затаенная обида, и даже злоба, зревшая, по всей видимости, уже давно.

– Месье Турэ боялся своей супруги?

– Он не хотел никого расстраивать. Когда мы потеряли наши места – а это случилось всего за несколько недель до Рождества, – месье Луи просто не решился испортить близким праздники.

– Он им ничего не сказал? Делал вид, что по-прежнему служит на улице Бонди?

– Он надеялся найти новую работу за несколько дней, затем за несколько недель. Ведь у него был дом.

– Я не понимаю.

– Он оплачивал дом в рассрочку, и я поняла, что все очень серьезно: если бы платеж не поступил вовремя…

– Он брал взаймы еще у кого-то?

– У месье Семброна и у меня.

– А кто такой месье Семброн?

– Бухгалтер. Он больше не работает, живет один на набережной Межиссери.

– У него есть сбережения?

– Он очень беден.

– И тем не менее вы оба ссудили деньгами месье Луи?

– Да. Иначе его дом выставили бы на продажу, и вся семья могла оказаться на улице.

– Почему он не обратился к месье Каплану?

– Потому что месье Каплан ничего бы ему не дал. Не тот характер. Когда хозяин сообщил, что закрывает торговый дом, он вручил каждому конверт, в котором лежала заработная плата за три месяца. Месье Луи не решался хранить эти деньги дома, чтобы жена ни о чем не догадалась.

– Она рылась в его бумажнике?

– Я не знаю. Скорее всего, да. Именно поэтому я взялась сберегать его деньги, и каждый месяц месье Луи брал у меня определенную сумму, соответствующую его зарплате. Затем, когда денег не осталось…

– Я понимаю.

– Он мне все вернул.

– Как скоро?

– Через восемь или девять месяцев. Не прошло и года.

– Все это время вы его не видели?

– Где-то с февраля по август.

– И вы нисколько не беспокоились?

– Нет. Я знала, что он не обманет. Но даже если бы он не вернул деньги…

– Он сообщил вам, что нашел новое место работы?

– Он сказал, что работает.

– В то время он уже носил желтые ботинки?

– Да. Иногда он заходил меня проведать. И каждый раз приносил подарок мне и сладости для мамы.

Возможно, именно поэтому старая женщина посмотрела на Мегрэ так разочарованно? Гости, приходящие в дом, всегда приносили старухе гостинцы, а комиссар явился с пустыми руками. Мегрэ дал себе слово, что, если ему придется вернуться в лавку, он обязательно захватит с собой конфеты.

– Месье Турэ никогда не упоминал никаких имен?

– Чьих имен?

– Ну, не знаю. Новых начальников, друзей, приятелей…

– Нет.

– Он не беседовал с вами о каком-то конкретном квартале Парижа?

– Только об улице Бонди. Он часто возвращался туда. Ему было больно видеть, что старое здание до сих пор не снесли. «Мы могли бы проработать там еще не один год», – вздыхал месье Луи.

У входной двери звякнул колокольчик. Леона вздрогнула и по привычке вытянула шею, чтобы посмотреть, кто вошел в лавку. Мегрэ поднялся.

– Не хочу вам больше мешать.

– Я всегда буду рада вашему приходу.

У прилавка стояла беременная женщина. Комиссар взял шляпу и направился к двери.

– Благодарю вас.

Пока Мегрэ садился в машину, обе женщины провожали его глазами, глядя поверх приданого для новорожденных, поверх нежной белой и розовой вязаной одежды.

– Куда едем, патрон?

Было одиннадцать часов утра.

– Остановись у первого попавшегося бистро.

– Так вот оно, прямо напротив.

Однако странная застенчивость помешала комиссару зайти в заведение прямо на глазах у Леоны.

– Сверните за угол.

Он хотел позвонить месье Каплану и разыскать в телефонном справочнике точный адрес месье Семброна, проживающего на набережной Межиссери.

И уж коли Мегрэ начал свой день с кальвадоса, то решил выпить еще одну рюмочку прямо у стойки.

Мегрэ обедал, сидя в своем углу в ресторане «Дофин». Это был весьма характерный признак: у него не имелось никакой срочной работы, поэтому он мог бы спокойно отправиться на обед домой. В ресторане, как обычно, несколько инспекторов с набережной Орфевр потягивали аперитивы. Когда Мегрэ направлялся к своему столику – а он всегда садился за один и тот же столик у окна, откуда можно было наблюдать за неспешным бегом Сены, – они провожали его взглядами.