Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Сименон Жорж - Страница 27

Так его, инспектора Межа!

– Вчера вечером пик прилива пришелся на двадцать один час двадцать шесть минут. Он не мог, понимаете?.. До полуночи обязательно кто-нибудь да бродит по берегу. А после полуночи уже начался отлив. И тогда мы с мужем решили, что он останется присматривать за домом судьи, а я поеду к вам. Я села на девятичасовой автобус… Этот господин заявил мне, что вас сегодня, может быть, вовсе не будет, но я сразу поняла, что он просто хочет от меня избавиться. Муж мне посоветовал: «Скажи комиссару, что это таможенник из Конкарно, тот, у которого глаз косит… Скажи, что я рассмотрел труп через морской бинокль и точно могу сказать, что это был человек не местный и никогда в наших краях не появлявшийся. И что на полу темное пятно, наверняка кровь…»

– Прошу прощения, – перебил Мегрэ. – В котором часу отправляется автобус в Л’Эгийон?

– Уже ушел…

– Межа, сколько туда километров?

Инспектор сверился с настенной картой.

– Около тридцати…

– Вызови такси.

Если выяснится, что у Дидин и ее таможенника случился приступ старческого помрачения рассудка – что ж… Худшее, что ему грозит, – разориться на такси до Л’Эгийона и обратно!

– Вы уж будьте так добры, остановите машину, не доезжая до порта, чтобы я смогла выйти пораньше. Лучше, чтобы нас вместе не видели… Никому не нужно знать, что мы знакомы… У нас в Л’Эгийоне все такие подозрительные! Можете остановиться в гостинице «Порт». В городке всего две гостиницы, и эта лучшая… Там вы после ужина сможете многих повидать… А если снимете комнату, находящуюся над танцевальным залом, то из окон как раз будет виден дом судьи…

– Межа, дадите знать моей жене.

Наступила ночь, и мир, казалось, превратился в сплошные потоки воды. Старушка по достоинству оценила комфортабельное такси, бывшее когда-то роскошным частным автомобилем. Пришла в восторг от хрустальных вазочек для цветов и электрических плафонов.

– Чего только не придумают! Хорошо быть богатым, тут уж не поспоришь…

За окном потянулись осушенные болота… Огромные пустые поверхности, иссеченные каналами. Изредка попадались низенькие фермы, «шалаши», как их называют в Вандее, и коровьи лепешки, которые сушили и использовали в качестве топлива.

В душе у Мегрэ слабо шевелилось что-то, похожее на надежду. Он еще не решался ей верить. Неужели ему так повезет? В такой-то глуши, в сердце Вандеи, куда его сослали?..

– Чуть не забыла! Сегодня пик прилива придется на двадцать два часа пятьдесят одну минуту…

Странно было слушать, как эта старушка божий одуванчик рассуждает, словно заправский инспектор.

– Если он захочет избавиться от тела, то воспользуется этим. Над рекой Ле, у самого порта, есть мост. С одиннадцати часов там будет дежурить мой муж. Если захотите с ним поговорить…

Она стукнула в стекло водителю:

– Высадите меня здесь. Дальше я пойду пешком.

Она растворилась в мокрой ночи, и огромный зонтик разом надулся над ней, будто воздушный шар. Чуть позже Мегрэ уже выходил из такси напротив гостиницы «Порт».

– Вас подождать?

– Нет! Лучше возвращайтесь в Лусон…

Люди в синем, то ли моряки, то ли заводчики мидий. Стаканы с красным и белым вином на лакированных сосновых столах. Кухня. Зал для танцев, открытый только по воскресеньям. И все новенькое, как с иголочки. Белые стены. Потолок из не успевших потемнеть еловых досок. Хрупкая, будто игрушечная лестница. И такая же белая комнатка с железной, покрытой эмалевой краской кроватью и кретоновыми занавесками.

– Это дом судьи, вон там, напротив? – поинтересовался Мегрэ у молоденькой горничной.

Из слухового окна бил свет, освещавший лестницу. Его хотели пригласить в столовую, предназначенную специально для гостей, останавливающихся в гостинице летом, но он предпочел общий зал. Подали устриц, мидий, креветок, рыбу и бараньи голяшки. Мужчины, сидевшие за другими столами, обсуждали дела, связанные с морем, в основном с разведением мидий, в которых Мегрэ ничего не понимал. Слова они произносили с сильным акцентом.

– У вас в последние дни никто не останавливался?

– Уже с неделю никого не было. Хотя, погодите, позавчера… нет, четыре дня назад на автобусе приехал какой-то человек. Сказал, что придет ужинать, но так и не вернулся…

Мегрэ то и дело спотыкался. Берег был усеян снастями, железными сетками, тросами, коробками и раковинами мидий. Вдоль воды в великом множестве стояли бараки, где заводчики мидий держали свое хозяйство. Целый деревянный городок, только без жителей. Каждые две минуты раздавался короткий вой. Как ему объяснили, это на косе Бален острова Иль-де-Ре, по ту сторону пролива, подавали сигнал о густом тумане. По низкому небу скользили, время от времени пересекаясь, два-три размытых луча, растворявшихся в мокрой взвеси.

Поблизости тихо шептала вода. Это приливное течение теснило речку Ле, и вскоре – ровно в двадцать два пятьдесят один, как и сообщила старушка – прилив достигнет своего пика. Влюбленная парочка, несмотря на холод и дождь, стояла, прижавшись к одной из хижин: не двигаясь, они молча слились в поцелуе.

Мегрэ отыскал мост. Нескончаемо длинный деревянный мост. Ширины его едва хватило бы на то, чтобы проехал автомобиль. Он разглядел мачты и лодки, медленно поднимавшиеся вместе с приливом. Обернувшись, увидел освещенные окна гостиницы, откуда только что вышел, и, метрах в ста, еще два освещенных окна – в доме судьи.

– Это вы, господин комиссар?

Мегрэ так и подпрыгнул. Он чуть не наткнулся на пожилого мужчину, который вдруг вырос рядом с ним из темноты. Глаза у него слегка косили.

– Жюстен Уло… Жена сказала… Я уже час тут стою, на случай, если ему взбредет в голову…

С неба лил ледяной дождь. Море у порта дышало холодом. Позвякивали металлические шкивы, и казалось, что в ночи бродили невидимые таинственные создания.

– Позвольте ввести вас в курс дела. В три часа дня я снова поднялся на лестницу: труп еще был в комнате. В четыре часа я захотел снова взглянуть на него до того, как стемнеет… Так вот, труп исчез! Наверное, он спустил его вниз… Скорее всего, держит где-нибудь поближе к двери, чтобы быстро вынести, когда представится такая возможность. Вот интересно, как он его понесет… Судья-то ростом мал, ниже меня… Вот! Как раз с мою жену ростом, и весит, наверное, столько же. А труп, наоборот… Тише!

В темноте кто-то прошел. Заскрипели, одна за другой, доски на мосту. Когда опасность миновала, таможенник продолжал:

– С другой стороны моста находится Ляфот. Это не деревушка даже – так, небольшие летние дачки. Днем увидите. Я узнал кое-что, вам это может показаться интересным… В тот вечер, когда у судьи играли в карты, Альбер приходил повидаться с отцом. Осторожнее!..

На этот раз мимо прошли влюбленные. Они прислонились к перилам моста и стали смотреть на черную воду, бежавшую под ним. У Мегрэ замерзли ноги. Он промочил ботинки. Взглянув на таможенника, комиссар заметил, что тот в резиновых сапогах.

– Вода поднимется до ста восьми… В шесть утра все отправятся к садкам…

Он говорил тихо, как в церкви. Это было и странно, и немного смешно. Мегрэ даже спрашивал себя, не лучше ли было остаться в кафе «Франция», сыграть в карты с хозяином заведения, доктором Жаме и торговцем скобяным товаром Бурдёйлем. А впавший в детство Мемимо сидел бы у них за спиной и время от времени одобрительно кивал бы головой.

– Жена наблюдает за домом с другой стороны…

Значит, старушка божий одуванчик тоже принимала участие в операции?

– Кто его знает! Вдруг он решит погрузить труп в машину, чтобы отвезти его подальше…

Труп! Труп! Да существовал ли вообще этот труп?

Три выкуренные трубки… Четыре… Иногда открывалась и закрывалась дверь гостиницы, слышались голоса, удаляющиеся шаги. Потом огни погасли. Под мостом проплыла лодка на веслах.

– Это старик Барито, отправился ставить верши на угрей. Вернется часа через два, не раньше…

Как старик Барито ориентировался в такой кромешной тьме? Загадка. А совсем рядом, в двух шагах, за узенькой гаванью, чувствовалось море. Оно дышало, вздымалось, постепенно и неудержимо затопляя пролив.