Там, где кончается волшебство - Джойс Грэм - Страница 29

– Хм! А пирог он ел?

– Конечно ел. И посмотри – все с точностью до наоборот. Никогда больше не буду тебя слушать.

Она опустилась на колени, оперлась грудью о диван, завороженная.

– Ты только погляди! Он и не собирается падать.

– И что с ним делать?

Джудит немного поразмыслила.

– Можно на него бантик повязать.

– Джудит, я совершенно серьезно. Я не хочу, чтобы он, очнувшись, проткнул меня своим штырем.

Джудит сомкнула большой палец с указательным, чуточку подалась вперед и легонько щелкнула Артура по головке. Головка завибрировала и вернулась в прежнее положение. Джудит повторила эксперимент.

– Джудит! – воскликнула я.

Она приоткрыла один глаз Артура. Глаз был абсолютно белым. Потом дернула спящего за волосы. Сильнее. Ударила по лицу. Артур продолжал безмятежно похрапывать, как младенец.

– Отлично. Вытащим его на улицу. Может, холодный воздух приведет его в чувство.

– А что потом?

– Не знаю. Будем действовать по ситуации. Пока возьми его за ногу и за руку, вперед.

– Давай сначала уберем эту оглоблю с глаз долой.

Мы долго и упорно пробовали надеть на него брюки, но член никак не приминался, и их было не застегнуть.

– Как мужики вообще разгуливают с таким хозяйством в штанах! – возмущалась Джудит.

Сняв с вешалки у двери нечто черное, она накрыла им богатство Артура.

– Это же Мамочкина лучшая шляпа! Сейчас же сними.

Джудит вздохнула и заменила шляпу кухонным полотенцем. Потом хмыкнула.

Мне было не до смеха.

– Посуду я этим больше вытирать не буду.

– Да замолчи ты. Потащили его на улицу.

Нам стоило громадных усилий стащить Артура с дивана и выволочь его через гостиную и кухню на улицу. Здоровый бугай. Когда мы переваливали его через порог, в голове у парня что-то хрустнуло. Джудит хотела просто бросить спящее тело на лужайке, и дело с концом, но я подумала, что это будет нечестно. Тогда мне в голову пришла идея получше. Я предложила доволочь его до туалета и усадить на сиденье: пусть, проснувшись, решит, что сам пошел туда и на толчке заснул. Мы потащили его к сортиру. Разок пришлось остановиться, чтобы подправить полотенце, но в целом Артур чудно скользил по мокрому гравию. Довольно сложно было усадить его, но после непродолжительной борьбы мы все-таки водрузили его на стульчак, где и оставили в беспамятстве – скрюченный, со спущенными штанами, похрапывает и сладко причмокивает. Кухонное полотенце мы тоже оставили на месте, чтобы Артуру было о чем поразмыслить по пробуждении.

Вернувшись в дом, закрылись на засов. Я очень устала, но Джудит все-таки заставила меня все рассказать – с начала до конца. В итоге я уговорила ее переночевать со мной, на случай если разъяренный Артур вдруг вернется с намерением меня изнасиловать. Мы забрались в кровать и долго болтали в темноте.

– Он кончил мне в руку, – жаловалась я, – и захрапел.

– Обычное дело, – сказала Джудит. Мне показалось, с легкой завистью.

Примерно через час явился Артур. Он стал ломиться в дом и звать меня. Мы с Джудит обнялись и лежали тихохонько, как мышки. Он еще немного постучался, покричал, потом устал и свалил.

– Я больше никогда не буду участвовать в твоих аферах.

– Молчи, – сказала Джудит, – и спи.

Я сильно сомневалась, что этот чудо-вечерок поможет разрешить мои проблемы. Вся идея была в том, чтобы расспросить Артура и ублажить его в надежде, что он использует свое влияние мне на пользу. Джудит лишь бросила:

– Поживем – увидим.

Назавтра была суббота, день супервечеринки на ферме Крокера, а Джудит мечтала туда пойти, поэтому весь день мозолила мне глаза. Она разложила на кухонном столе альманах «Олд-Мур», сначала, правда, отдраив по моему указанию сам стол и все, что напоминало о вчерашнем ужине. «Олд-Мур», помимо точного списка положений луны и данных о звездах и приливах, публиковал безумное количество объявлений о продаже заячьей лапки на удачу или эльфийских оберегов и тому подобного хлама, а также письменные свидетельства людей, которые необычайно разбогатели после приобретения подобных талисманов.

– Может, нам тоже заняться продажей всякой такой дряни? – размышляла вслух Джудит.

– Ага, – ответила я, сгребая остатки пирога с беконом в мусор, – начнем с торговли антиафродизиаками.

Я чувствовала себя в сто раз уютнее в своей одежде и со своей обычной прической – косой пробор и три любимые заколки над правым ухом. Если прихорашивания всегда заканчиваются как вчера, сказала я Джудит, то мне не интересно.

Мое замечание ее ни капли не задело. Она погрузилась в малопонятные таблицы букв и цифр.

– До летнего равноденствия осталось всего два полнолуния. Обращаться после него неправильно, Обращаться на прибывающую луну неправильно, Обращаться во время месячных неправильно. – Она послюнявила палец, чтобы легче было листать. – Невероятно, как летит время, если не планировать заранее.

– Хватит ко мне приставать!

– Да кто к тебе пристает? Просто если ты надумала Обращаться, имей в виду, что лучше делать это здесь – тут же и лес, и луг неподалеку. А здесь тебе осталось быть не так уж долго. Я вот о чем.

– Знаю, – отозвалась я и вылила остатки самой бесполезной в мире заправки для салата в раковину.

В больницу я пришла в тот день раньше обычного, в сопровождении Джудит. Визит не удался. То ли из-за кожаной куртки, то ли из-за Джудит, но Мамочка смутилась. Казалось, она меня вообще не узнает. Джудит почувствовала неловкость и вышла. Я взбила Мамочке подушку, причесала ее. Она взглянула на меня остекленевшим взором и произнесла:

– Что ты меня мучаешь? Ты госпожу спросила?

Интересно, неужели она догадалась, к чему я готовлюсь? Что-что, а интуиция Мамочку никогда не подводила.

– Мамочка, я это делаю всегда.

– Джейн Лоут, кончай меня мурыжить, – отрезала она. – Какая у тебя задержка?

– У меня нет задержки, Мамочка.

– Да знаю я, чего ты хочешь. Вы все ко мне приходите, все просите о помощи, а правду говорить не желаете. Вы все трещотки. Я вас прошу помалкивать, а вы трезвоните, трезвоните. А мне потом страдай за вас. – Она казалась очень рассерженной.

– Да, Мамочка.

– Они только и ждут, чтобы забрать меня, знаешь ли.

– Да, Мамочка.

– И если ты будешь пустомелить, расплачиваться придется мне. Так почему я должна тебе помогать? Кто отец?

– Я не могу сказать, Мамочка.

– Ну, если ты не можешь сказать, то я не могу тебе помочь. Ага? Боишься? Это ведь часть оплаты. Информация. Она меня защищает, поэтому я требую, чтобы ею делились. Это же он – из большого дома?

– Нет, Мамочка.

Мамочка позволила мне протереть себя, но потом решила, что я – одна из медсестер, и закричала. Она пожаловалась, что у нее стынут ноги.

Ушла я из больницы в жутком настроении. Мамочка меня вообще не узнавала. Увидев, в каком я состоянии, Джудит решила обо мне заботиться. Она дошла со мной до дома и под тем предлогом, что мне будет полезно отвлечься, уговорила пойти на вечеринку.

К моменту, когда настало время идти на ферму, Джудит меня уже порядком вывела из себя. Она все расспрашивала, кто там будет и что да как. Опять завела бодягу с моими волосами, спросила, намерена ли я принаряжаться, и, когда я сказала, что пойду в чем есть, чуть с ума не сошла.

– Из-за тебя подумают, что я унылая кляча, – сказала она.

– А из-за тебя подумают, что я вульгарная шлюха, – парировала я.

В течение следующего часа мы почти не разговаривали, что полностью меня устраивало. Она надела модную длинную юбку на пуговицах в виде ягодок черники. Черничины так и манили себя сорвать. Под юбкой красовались белые ботфорты из искусственной кожи. Пройдя наверх, она там запропала. Я поднялась, чтобы проверить, что она там делает, и обнаружила ее у Мамочкиного старого туалетного столика.

– Боже, что ты творишь? – спросила я.