Гремучая смесь с колокольчиком - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 29

– Нет! Между нами была любовь, а значит, и доверие. Она должна была сказать, – не соглашался Сергей Семенович.

– А если бы вы ее не простили? Любящей женщине тяжело пережить такое, – сказал Алексей. – А Лиза вам что-то рассказывала о себе? Что вы о ней знали? Может, у нее были какие-то странности, что-то необычное?

– Господи, – снова приложил руку ко лбу Сергей Семенович, – столько лет прошло, а ее образ так и стоит перед глазами. Она была очень набожная… Когда я познакомил ее со своим другом-священником, она стала его прихожанкой.

– Вы имеете в виду отца Георгия? – уточнила Таисия.

– Именно! Я дружу с ним смолоду. Он всегда говорил, что мне безумно повезло с Лизой, что она очень правильная. Что по силе нравственности даже матушкой могла бы быть. И это несмотря на то, что безумно красива и соблазнов у нее было хоть отбавляй. А из странного… – задумался Сергей Семенович. – Я не помню. Хотя что-то было, что меня напрягло, но я не помню.

– Может, постараешься? Вспомнишь? – спросила Тая.

– И у нас есть человек, который поможет, – добавил Алексей.

– Ты об Алевтине Игоревне? – сразу же догадалась Тая. – Ты ей веришь? Один раз мы уже пробовали.

– Я наводил справки. Она – хороший специалист, ей можно верить. Алевтина Игоревна и сама была удручена, что у нее не получилось.

– Я согласен на все. Только вы мне объясните, что происходит? К чему все эти вопросы по прошествии стольких лет? – спросил Сергей Семенович.

– Мы подозреваем, что Елизавета умерла не из-за болезни, а кто-то ей помог отправиться на тот свет, – ответила Тая. – И этот кто-то очень не хочет, чтобы мы это узнали.

– Лизу убили? – ахнул Сергей Семенович. – Да кем же это надо быть? Более безобидного существа я не встречал за всю жизнь.

– Причины бывают разные. Ревность, месть, – ответила Тая и сама испугалась своих слов, потому что на ум приходил один человек – Аглая.

Тая переглянулась с Алексеем, и стало понятно, что он подумал о том же самом.

Илюшин понял их без слов и энергично замотал головой:

– Она не могла, нет… Она сама вызвалась ухаживать за Лизой… Нет…

– Эта женщина с очень сильным характером, и мы все об этом знаем, – сказала Таисия. – Она осталась одинокой на всю жизнь, как и ты, а это говорит, что любовь к тебе у нее была такая же сильная, как у тебя к Лизе. И потом, она находилась в состоянии стресса. Она потеряла любимого человека, ребенка, и всему причиной – Лиза, за которой она вызвалась ухаживать. Какая жертвенность! Ничего не скажешь! Она усыпила твою бдительность, чтобы просто быть рядом. А уж потом, когда Лиза оказалась у нее в полной власти…

– Я не верю! Аглая не могла! – закричал Сергей Семенович. – Этого не может быть! Зачем?! За-чем?! Лиза же и так умирала! Зачем марать руки?

– Да ты не понимаешь! Может, Аглая хотела, чтобы она помучилась! Может быть, она сама хотела приложить руку?

– Ты сейчас говоришь о матери! – напомнил Таисии Сергей Семенович.

– Я говорю о человеке, который мне не безразличен, не более того. Моя мать умерла, когда я была подростком, и воспитывал меня отец, который сейчас умирает от тяжелого онкологического заболевания. И спасибо Алексею, он заплатил за лечение огромные деньги, которых у меня нет, – на одном дыхании выпалила Таисия.

У Сергея Семеновича не дрогнула ни одна мышца на лице.

– Вы хотите на Аглаю натравить полицию?

– Родной мой человек, – обняла его Тая, – я не хочу никому зла! И не хочу никого натравливать! Но неужели ты не хочешь узнать правду о смерти Лизы? Ты же любил ее и нарисовал ее предсмертный портрет! Если человек был, с твоих слов, чист душой, за что его убили? Почему перед смертью этой девушке было уготовано такое? Родить в морге и умереть? Это за что?! И до сих пор ее душа требует возмездия. К кому переходит ее портрет, тот человек умирает насильственной смертью. И вот он снова всплыл и исчез.

– Ты про портрет? – спросил Сергей Семенович.

– Про него, – подтвердила Тая.

– Просматривал я как-то свою почту, а она есть даже у такого дундука и динозавра, как я, – начал повествование реставратор. – И тут приходит мне письмо от некоего Эрика Эрастовича, что он нуждается в моих услугах. Мол, ему порекомендовали обратиться именно ко мне. В письмо были вложены и фотографии картин. И тут я увидел портрет Лизы, который сам нарисовал и который искал много лет. Тогда я потерял покой и сон, словно все вернулось. Естественно, я согласился. Я договорился с ним встретиться, чтобы узнать, откуда у него мой портрет?

– Встретились? – уточнил Алексей.

– Да. Эрик Эрастович задавал вопросы о Лизе, кто она, умерла ли, жива ли. Я понял, что его только это и интересует, а не реставрация его дорогих полотен.

– Вы ответили на его вопросы? – спросила Таисия.

– Отчасти. И в свою очередь поинтересовался, как портрет Лизы оказался у него? Он даже не понял, что этот портрет в свое время нарисовал я.

– И что Эрик Эрастович ответил вам? – спросил Алексей.

– Да ничего он толком не ответил мне. Кто-то вывез портрет из России, потом этот человек умер, а его наследники продали картину Эрику Эрастовичу. Но одно я точно знаю – он влюбился в Лизу! В мою Лизу! – усмехнулся Сергей Семенович.

– А вам не показалось странным, что он вышел на вас? На человека, который напрямую связан с портретом Лизы, – спросил Алексей. – Мне кажется, что он объявился не случайно.

– Да я спрашивал. Но Эрик Эрастович ничего вразумительного не ответил. Когда он выложил картины в Интернете, в том числе и портрет Лизы, на него вышел некий человек из России, обещал открыть ему тайну портрета, но одним из условий было то, что реставрировать картины должен только я.

– Мы опять пришли к тому, откуда начали, – пригладил волосы Алексей.

– Эрика Эрастовича убили, – пояснила Тая.

– Бог ты мой… – покачнулся Сергей Семенович.

– Картина похищена, – добавила Тая, – его и убили из-за нее.

– Кому же это надо? – Сергей Семенович выглядел очень недоуменно.

– Я думаю, мы должны поговорить со всеми, кто ее знал. А это Аглая и, как выяснилось, отец Георгий, – сказал Алексей.

– Я тоже так думаю, – кивнула Тая, – но начать надо с Аглаи. Я не верю, что они с Лизой по-женски ни о чем не пошептались. Может, Лиза ей что и рассказала? Да и не могла Аглая не заметить, что девушка, за которой она ухаживала, беременная. Аглая это точно знала, а следовательно, могла знать, и от кого?

– Ребята, можно я первый с ней поговорю, а уж потом вы? – попросил Сергей Семенович.

– Только не тяните с разговором, – сказал Алексей.

– Да она ко мне каждый день рвется! Конечно, я сразу и поговорю, – пообещал Сергей Семенович.

– А вечером мы под видом посетителя приведем к вам гипнолога. Ее зовут Алевтина Игоревна. Она поможет вам восстановить в памяти то, чего вы не можете вспомнить, – сказал Алексей.

– Когда дело касается Лизы, я готов на все, – вздохнул Сергей Семенович.

Вечером больница погрузилась в полусонное состояние. Если с утра еще была, как сказала бы молодежь, какая-то движуха – бегали врачи и медсестры, пациенты сновали туда-сюда по коридорам, навещающие в накинутых на плечи халатах летали по отделениям, словно Бэтманы, с авоськами и пакетами с гостинцами, то к вечеру все затихло. Врачи ушли по домам, оставив одного дежурного на экстраординарные случаи, медсестры пили чай, пациенты разбрелись по палатам. Только кучка больных сгруппировалась в холле перед небольшим телевизором и смотрела тысяча какую-то серию мыльной оперы. Одна женщина, не на шутку взволнованная, обращалась к телевизору, сокрушенно качая головой:

– Чего же ты, дура, ему веришь? Он с другой живет, и ребенок у него на стороне растет!

Другие женщины, не меньше озабоченные судьбой главной героини, шикнули на нее:

– Да тихо ты! Ничего не слышно!

В это время Тая, Алексей и Алевтина Игоревна, никем не замеченные, подходили к палате Илюшина.