Тайна «Голубого поезда» - Кристи Агата - Страница 55

– Вы недооцениваете воображение британской старой девы.

Сэр Чарльз покачал головой.

– Мне что-то не верится. Мисс Милрэй излучает благочестие, и это должно быть очевидным даже для британской старой девы. Она воплощенная добродетельность – и в высшей степени полезная женщина. Я всегда выбирал себе секретарш, страшных как смертный грех.

– Очень мудро.

На несколько минут сэр Чарльз погрузился в размышления.

– Кто сегодня приедет? – спросил сэр Бартоломью, дабы вывести его из этого состояния.

– Во-первых, Энджи.

– Анджела Сатклифф? Очень хорошо.

Мистер Саттерсуэйт подался вперед. На его лице появилось заинтересованное выражение. Анджела Сатклифф была известной актрисой. Уже не молодая, она тем не менее все еще привлекала внимание к своей персоне и отличалась незаурядным умом в сочетании с редким обаянием. Иногда ее называли наследницей Элен Терри.

– Затем, Дейкрсы.

Мистер Саттерсуэйт понимающе кивнул. Миссис Дейкрс являлась владелицей «Эмброзин Лтд.», процветающей фирмы по пошиву одежды. В программке спектакля значилось: «Платье мисс Бланк, в котором она появляется в первом акте, изготовлено фирмой «Эмброзин Лтд., Брук-стрит». Ее муж, капитан Дейкрс, был темной лошадкой, выражаясь на его собственном жаргоне: он проводил много времени на скачках, а когда-то и сам принимал участие в «Гранд Нэшнл». Однажды капитан попал в какую-то неприятную историю – никто толком ничего не знал, ходили лишь слухи. Официальное расследование не проводилось, но при упоминании о Фредди Дейкрсе люди многозначительно поднимали брови.

– Далее, Энтони Астор, драматург.

– Ну как же, – сказал мистер Саттерсуэйт, – та, что написала «Одностороннее движение». Я дважды видел эту пьесу. Она имела большой успех.

Он не без удовольствия продемонстрировал свою осведомленность о половой принадлежности Энтони Астор.

– Совершенно верно, – подтвердил сэр Чарльз. – Не помню ее настоящего имени. Кажется, Уиллс. Я встречался с ней лишь однажды и пригласил ее ради Анджелы.

– А местные?

– Местные? Баббингтоны – он священник, неплохой парень, не слишком занудлив, а его жена просто чудесная женщина. Консультирует меня по садоводству. Ну, еще леди Мэри и Эгг. Вот и всё… Ах да, будет еще один молодой парень, Мандерс. Он журналист. Таков полный список.

Будучи педантом, мистер Саттерсуэйт принялся пересчитывать гостей.

– Мисс Сатклифф – раз, Дейкрсы – три, Энтони Астор – четыре, леди Мэри и ее дочь – шесть, священник с женой – восемь, журналист – девять и мы трое – двенадцать. Либо вы, либо мисс Милрэй посчитали неправильно, сэр Чарльз.

– Только не мисс Милрэй, – с уверенностью произнес сэр Чарльз. – Эта женщина никогда не ошибается. Дайте подумать… Да, вы правы. Я упустил из виду одного гостя. – Он усмехнулся. – Ему это вряд ли понравилось бы. В жизни не встречал более самодовольного человека.

Мистер Саттерсуэйт с любопытством посмотрел на него. Он всегда считал, что самыми самодовольными людьми на свете являются актеры – не исключая сэра Чарльза Картрайта.

– И кто же это? – спросил он.

– Один проходимец, – ответил сэр Чарльз. – Хотя и довольно знаменитый. Возможно, вы слышали о нем. Эркюль Пуаро. Он бельгиец.

– А-а, детектив, – сказал Саттерсуэйт. – Я встречался с ним. Весьма занятный персонаж.

– Я никогда его не видел, – заметил сэр Бартоломью, – но много о нем слышал. Он ведь некоторое время назад отошел от дел, не так ли? Вероятно, львиная доля того, что я о нем слышал, это легенды. Надеюсь, Чарльз, в этот уикенд мы обойдемся без преступления.

– Потому что в доме будет находиться детектив? Тебе не кажется, что ты опережаешь события, Толли?

– Это соответствует моей теории.

– И что же это за теория, доктор? – спросил мистер Саттерсуэйт.

– Она заключается в том, что события приходят к людям, но не люди – к событиям. Почему одни люди ведут интересную жизнь, а другие скучную? Зависит ли это от их окружения? Вовсе нет. Человек отправляется на край света, и с ним ничего не случается. За неделю до его приезда там происходит массовая резня, на следующий день после отъезда – землетрясение, а корабль, на который он опаздывает, терпит крушение. А другой человек живет, скажем, в Белхэме[66], каждый день ездит в Сити, и с ним происходят всевозможные приключения. Он общается с шантажистами, знакомится с красивыми девушками, вступает в контакт с бандитами на мотоциклах… Есть люди, которых преследуют несчастья, – даже когда они плавают на лодке по искусственному озеру, с ними что-нибудь случается. Точно так же людям, подобным Эркюлю Пуаро, не приходится искать преступление – оно приходит к ним само.

– В таком случае очень хорошо, что мисс Милрэй присоединится к нам и за столом будет не тринадцать человек.

– Если тебе так хочется, Толли, – произнес сэр Чарльз снисходительным тоном, – можешь организовать убийство. Одно условие – я не буду трупом.

Все трое дружно рассмеялись и пошли в дом.

Больше всего в жизни мистера Саттерсуэйта интересовали люди. В большей степени женщины, нежели мужчины. Для настоящего мужчины он слишком много знал о женщинах. Было в его натуре нечто такое, что позволяло ему заглянуть в женскую душу. Женщины всегда доверяли ему, но никогда не воспринимали его всерьез. Порой он испытывал по этому поводу чувство горечи. Ему казалось, что он наблюдает за разворачивающимся действием из партера, вместо того чтобы принимать в нем участие. Но, вообще-то, роль зрителя ему очень подходила.

Этим вечером, сидя в просторной комнате с окнами на террасу, искусно отделанной таким образом, что она напоминала каюту класса люкс, мистер Саттерсуэйт рассматривал волосы Синтии Дейкрс. Они имели необычный зеленовато-бронзовый оттенок – позаимствованный, по его мнению, в Париже, – создававший довольно приятный зрительный эффект. Получить представление о том, как выглядит миссис Дейкрс в реальности, было невозможно. Это была высокая женщина с фигурой, идеально подогнанной под требования сегодняшнего дня. Ее шею и руки покрывал загар – естественный или искусственный, понять было трудно. Зеленовато-бронзовые волосы были искусно уложены в модную прическу, подвластную лишь лучшему парикмахеру Лондона. Выщипанные брови, накрашенные тушью ресницы и изысканный макияж с неестественно, но изящно изогнутыми полосками губной помады удачно подчеркивали совершенство вечернего платья синего цвета весьма необычного оттенка, на вид очень просто скроенного (хотя это было совсем не так) и сшитого из необычного материала – тусклого, но со скрытым блеском.

– Интересная женщина, – сказал мистер Саттерсуэйт, окидывая ее одобрительным взглядом. – Хотелось бы узнать, что она представляет собой в действительности.

На сей раз он имел в виду не внешность, а внутреннее содержание.

Говорила она, манерно растягивая слова.

– Дорогая моя, это было невозможно. Я имею в виду, любая вещь может быть либо возможной, либо невозможной. Это было невозможно. Это было просто пронзительно.

В обиходе появилось новое слово – все теперь было «пронзительно».

Сэр Чарльз энергично взбалтывал коктейли, одновременно беседуя с Анджелой Сатклифф – седовласой женщиной с озорным изгибом губ и красивыми глазами.

Дейкрс общался с Бартоломью Стрейнджем.

– Всем известно, в чем проблема со старым Ледисборном. Вся конюшня знает это.

Он говорил высоким, резким голосом – низкорослый рыжеволосый мужчина, похожий на лиса, с коротко стриженными усами и бегающими глазками.

Рядом с мистером Саттерсуэйтом сидела мисс Уиллс, чья пьеса «Одностороннее движение» была признана одной из самых умных и смелых постановок, представленных на суд зрителей в Лондоне за последние годы. Это была высокая, стройная женщина с выдающимся подбородком и плохо завитыми светлыми волосами. Она носила пенсне, была одета в мягкое платье из зеленого шифона и говорила довольно неразборчиво, тонким голосом.