Тайна «Голубого поезда» - Кристи Агата - Страница 48

– Да, – согласился Пуаро, – легко могу себе это представить.

– Ох уж мне этот темперамент, – произнес мистер Ааронс и повторил еще раз: – Темперамент! Это сами они так говорят. Моя супружница была танцовщицей до того, как вышла за меня замуж, но, благодарение богу, у нее никакого темперамента никогда не было. Дома темперамент никому не нужен, месье Пуаро.

– Согласен с вами, друг мой. Дома ему совсем не место.

– Женщина должна быть спокойной, доброжелательной и уметь хорошо готовить, – заметил мистер Ааронс.

– Мирей ведь не так давно на сцене, не так ли? – спросил сыщик.

– Около двух с половиной лет. Ее начал продвигать какой-то французский герцог. А сейчас, я слышал, она связалась с бывшим премьер-министром Греции… Такие парни, как он, всегда умудряются скопить немного денег на черный день.

– Я об этом ничего не слышал, – удивился Пуаро.

– Эта женщина никогда не пускает дела на самотек. Говорят, что молодой Кеттеринг убил свою жену именно из-за нее. И я уверен, что это именно так на самом деле. В любом случае, он в тюрьме, а ей приходится самой о себе беспокоиться. И делает она это очень удачно. Говорят, что сейчас девчонка носит рубин величиной с голубиное яйцо… сам я голубиных яиц никогда в жизни не видел, но так всегда пишут во всех романах.

– Рубин величиной с голубиное яйцо, – повторил Пуаро; его глаза позеленели и стали похожими на кошачьи. – Очень интересно!

– Мне об этом рассказал мой друг, – сказал мистер Ааронс, – но мне кажется, что это просто цветное стекло. Все эти женщины абсолютно одинаковы – вечно врут про свои драгоценности. Мирей всем рассказывает, что этот камень проклят. Кажется, она называет его «Сердце пламени».

– Но если я правильно помню, то рубин «Сердце пламени» – это центральный камень в ожерелье.

– Ну, вот видите! Я же вам только что сказал, что эти женщины никогда не устают врать о своих драгоценностях. Она носит один камень, на платиновой цепочке вокруг шеи. Хотя, как я уже сказал, ставлю десять против одного, что это кусок цветного стекла.

– Нет, – мягко сказал Пуаро. – Нет, мне почему-то кажется, что это не крашеное стекло.

– А вы изменились, мадемуазель, – внезапно заметил Пуаро. Они с Кэтрин сидели друг напротив друга за маленьким столиком в «Савое». – Да, вы изменились, – повторил он.

– Каким образом?

– Мадемуазель, такие нюансы бывает трудно объяснить словами.

– Я стала старше.

– Да, вы стали старше, но я не хочу этим сказать, что у вас появились морщины или гусиные лапки возле глаз. Когда я увидел вас впервые, мадемуазель, вы как бы наблюдали за жизнью со стороны. У вас был спокойный и радостный взгляд зрителя, который сидит в ложе и наблюдает за происходящим на сцене.

– А теперь?

– А теперь вы больше не сторонний наблюдатель. Может быть, то, что я говорю, покажется вам абсурдным, но сейчас у вас измученный вид игрока, который ведет сложную игру.

– С моей компаньонкой бывает иногда непросто, – объяснила девушка с улыбкой. – Но уверяю вас, что я не веду с ней непримиримых боев. Вы должны как-нибудь приехать к нам и познакомиться с нею, месье Пуаро. Думаю, что вы один из немногих людей, которые смогут по достоинству оценить ее мужество и боевой дух.

Они помолчали, пока официант аккуратно расставлял перед ними тарелки с запеченным цыпленком. Когда он отошел, Пуаро спросил:

– Я рассказывал вам о своем друге Гастингсе?.. Так вот, он как-то назвал меня человеком-устрицей. Eh bien, мадемуазель, вы на меня очень похожи. Вы даже чаще, чем я, предпочитаете играть в одиночку.

– Глупости, – непринужденно произнесла Кэтрин.

– Эркюль Пуаро никогда не говорит глупости. Все именно так, как я и сказал.

Опять повисла пауза, которую детектив прервал вопросом:

– Вы видели кого-нибудь из наших друзей с Ривьеры после того, как вернулись, мадемуазель?

– Я встречалась с майором Найтоном.

– Ах вот как!

Что-то в поблескивающих глазах Пуаро заставило Кэтрин опустить свои.

– Так, значит, месье ван Олдин сейчас в Лондоне?

– Да.

– Мне надо попытаться встретиться с ним завтра или послезавтра.

– У вас есть для него новости?

– А почему вы так думаете?

– Я просто спросила, вот и всё.

Пуаро еще раз посмотрел на нее своими поблескивающими глазами.

– Вижу, мадемуазель, что вы хотите спросить меня об очень многом. А почему бы и нет? Разве происшествие в «Голубом поезде» – не наш с вами полицейский роман?

– Действительно, есть несколько вопросов, которые я бы хотела вам задать.

– Eh bien?

С решительным видом Кэтрин подняла глаза.

– Что вы делали в Париже, месье Пуаро?

Сыщик слегка улыбнулся.

– Я нанес визит в русское посольство.

– Ах вот как…

– Вижу, что это ни о чем вам не говорит. Но сейчас я не буду играть роль человека-устрицы. Нет, я выложу все свои карты на стол, то есть сделаю то, что устрица никогда бы не сделала. Наверное, вы уже догадались, что я не очень доволен делом, которое завели против Дерека Кеттеринга?

– Вот что меня мучило все это время. В Ницце мне показалось, что вы это дело закончили.

– Мадемуазель недостаточно откровенна со мной. Но я признаюсь вам во всем совершенно откровенно. Из-за меня, то есть из-за моих изысканий, Дерек Кеттеринг оказался там, где он сейчас находится. Если б не я, следователь все еще безуспешно пытался бы повесить это дело на графа де ля Рош. Eh bien. Поймите, мадемуазель, я ничуть не сожалею о том, что сделал. У меня ведь есть всего одна задача – обнаружить истину, а в тот момент все указывало на виновность Дерека Кеттеринга. Но закончилось ли все на его аресте? Полиция говорит, что да, но я, Эркюль Пуаро, – я совсем не удовлетворен.

Неожиданно он прервался.

– Скажите, мадемуазель, вы общались в последнее время с мадемуазель Ленокс?

– Я получила от нее одно очень короткое и бессвязное письмо. Мне кажется, что она в обиде на меня за то, что я вернулась в Англию.

Сыщик кивнул.

– Я разговаривал с ней в тот день, когда арестовали месье Кеттеринга. Во многих отношениях это была очень интересная беседа.

Он опять замолчал, и Кэтрин не стала прерывать ход его мыслей.

– Мадемуазель, – произнес наконец маленький человечек. – Дело это очень деликатное, но я все-таки вам скажу. Мне кажется, что кое-кто любит месье Кеттеринга – поправьте меня, если я не прав, – и ради нее, именно ради этой женщины, я надеюсь, что прав я, а не полиция. Вы знаете, что это за таинственная «кое-кто»?

После паузы Кэтрин ответила:

– Да, мне кажется, что знаю.

Сыщик наклонился к ней через стол.

– Я не удовлетворен, мадемуазель; нет, я совсем не удовлетворен. Факты, основные факты, прямо указывают на месье Кеттеринга. Но есть одна вещь, о которой, кажется, забыли.

– И что же это за вещь?

– Обезображенное лицо жертвы. Сотни раз я задавал себе вопрос, мадемуазель: «Похож ли Дерек Кеттеринг на человека, который способен нанести такой удар после того, как убийство уже совершено? Для чего нужен был этот удар? Какую цель преследовал ударивший»? Было ли это проявлением темперамента месье Кеттеринга? И, мадемуазель, я не могу найти удовлетворительных ответов на эти вопросы. Снова и снова я возвращаюсь к одному и тому же – зачем? И у меня есть только вот эти улики, которые могут помочь мне с решением этой задачи.

Сыщик достал свою записную книжку и выудил из нее нечто, что теперь держал большим и указательным пальцами.

– Вы помните, мадемуазель? Вы видели, как я поднял эти волосы с пола купе…

Кэтрин наклонилась вперед, внимательно разглядывая волоски.

Пуаро несколько раз медленно кивнул.

– Вижу, что они вам ни о чем не говорят, мадемуазель, хотя мне кажется, что вы очень многое замечаете.

– У меня есть некоторые идеи, – медленно произнесла девушка, – некоторые совершенно сумасшедшие идеи. Именно поэтому я и спросила вас, что вы делали в Париже, месье Пуаро.