Тайное становится явным - Бэгуэлл Стелла - Страница 15

• Предыдущая
• 15/33
• Следующая

Виктор открыл дверь, впустил в дом собаку и вошел сам. Благодаря кондиционеру и толстым оштукатуренным стенам, защищающим от страшной техасской жары, в комнатах было прохладно.

Виктор бросил портфель на стол в гостиной и сразу отправился на кухню. Он подошел к вентиляционному отверстию, Боу бросился следом. Пес не мог противиться искушению и подставил голову потоку прохладного воздуха.

— Что, парень, хорошо тебе? — спросил Виктор, заглядывая в холодильник. Он вытащил себе бутылку пива, а собаке воды и поставил миску на пол. Оставив в покое кондиционер, пес принялся жадно лакать. Виктор прислонился к шкафу и открыл пиво.

После двух глотков он ослабил узел галстука и отнес бутылку на маленький столик, стоявший рядом с раздвижной дверью. Эта стеклянная дверь выходила во внутренний дворик, который существовал пока лишь в воображении хозяина дома.

Но раз уж Виктор снова занялся криминальной хроникой, то дворику с садом суждено остаться несбыточной мечтой. Он понимал, что времени на это дело уже никогда не найдется, но, черт возьми, даже создай он здесь неописуемую красоту, все равно, кроме него, любоваться на нее будет некому.

Виктор никогда не заводил приятелей только для того, чтобы было с кем проводить время, и в Хьюстоне ни с кем не дружил. Все друзья остались в Далласе, но и с ними он не поддерживал никаких связей. Ему было больно даже вспоминать о них, и потому он никому не звонил.

Сабрина оказалась права, предположив, что он скрывает нечто важное. Он все еще старался заглушить в себе чувство вины и душевные муки, вызванные смертью Пита. Но любые объяснения на эту тему были бы равносильны публичному раздеванию, а на такое он неспособен.

Ну уж нет, мрачно подумал Виктор. Как бы эта женщина ни старалась утолить свое любопытство, он не подпустит ее слишком близко.

Переодевшись в джинсы, майку и кроссовки, он поджарил бифштекс и съел его на пару с ротвейлером. После ужина Виктор отправился в сарай и оседлал здоровенного белого мерина. Хотя жеребец и был кастрирован, он сохранил бурный темперамент — под стать страстной натуре хозяина. Звали коня Хиза Смокин Док, и когда Виктор его покупал, ему рассказали, что мерина вырастили на Королевском Ранчо. Но взяли за коня не очень дорого. Впрочем, Виктора не особенно волновало, вправду ли ему досталась лошадь с самой крупной и старейшей фермы в Техасе. Они с Доком были родственные души.

Боу отыскал маленькое стадо раньше хозяина. Коровы паслись у ручья, протекавшего по территории фермы.

Пересчитав коров по головам и убедившись, что все целы и невредимы, Виктор спешился и повел Дока на водопой.

В листве высоких тополей стрекотали цикады, а над зарослями кустарника проносились стрекозы и порхали бабочки. Этим летом часто шли дожди, и трава на участке поднялась почти до колен.

Вдохнув горячего влажного воздуха, Виктор неторопливо оглядел поросший буйной зеленью берег. Он гордился своим ранчо, хотя оно было маленьким и неухоженным. И еще Виктор почему-то был уверен, что, будь отец жив, он тоже оценил бы это приобретение.

Отец Виктора, Дэн Дэмиен, и сам был фермером, пока не пошел работать окружным шерифом. Виктор потерял отца в ранней юности, но успел многому у него научиться. И не только как вести хозяйство, но и просто как жить. Дэн Дэмиен никогда не был трусом, и, возможно, поэтому Виктор не спасовал в кабинете у Кенсингтона и не ушел из редакции, хлопнув дверью. Ему тоже не хотелось прослыть трусом. Он мечтал быть похожим на отца, по которому тосковал до сих пор.

Когда стемнело, Виктор вернулся домой. Накормив и напоив коня, он решил дописать статью, начатую несколько дней назад. Сидя в углу гостиной за старым круглым столом, он несколько раз перечитал свой материал и остался им недоволен.

Мысли о Сабрине Мартин не давали ему сосредоточиться. Что-то в нем изменилось за время их совместной поездки. Были минуты, когда ему хотелось обнять и защитить девушку, но временами он проклинал ее за неосторожность и упрямство.

Но прав ли он, упрекая Сабрину в безрассудстве?

Какого дьявола! Он мысленно выругался и, сняв очки, потер веки. Сколько можно думать об этой женщине? Почему он не остался в редакции и не отпустил ее в банк одну? Она вполне взрослая и могла бы сама постоять за себя или обратиться к нему за помощью.

А если при очередном расследовании она попадет в какую-нибудь непредвиденную передрягу? Что тогда? Пит был здоровым, сильным мужиком, но не смог справиться со своими противниками. Возможно, будь Виктор рядом, они бы вдвоем их одолели. Но жизнь не повернешь назад, и прошлого не изменишь. Единственное, что можно сделать, — это не допустить, чтобы то же самое произошло с Сабриной. Но чтобы ей помочь, он не должен терять голову.

Виктор нацепил на нос очки и опять уткнулся в работу. И все же, подумал он, самым большим идиотом в этой истории оказался Кенсингтон. Какого черта старик перебросил его на криминальную хронику!

Виктор снова перечитал статью, начатую им еще до ухода из отдела деловых новостей. Она была довольно скучной — просто набор сухих цифр.

Виктор швырнул листки на стол, а прежде чем снова в них погрузиться, вдруг вспомнил, как впервые переступил порог «Хьюстон стар». В списке возможных вариантов будущей работы эта газета стояла последней. Но после того, как в нескольких редакциях Виктору отказали, у него сложилось впечатление, что криминальный репортер, пожелавший уйти от своей темы, никому не нужен. Его стремление сменить профиль работы казалось всем довольно странным, а он находился в таком подавленном состоянии, что не мог никому раскрыть причину своего решения.

А вот Кенсингтон тогда его понял. И Виктор терялся в догадках, как и почему это произошло. Возможно, старик прочитал в его глазах немую муку, или же он был знаком с Питом, коллегой Дэмиена по газете «Геральд», и уже слышал о его гибели в Далласе. Но даже если Кенсингтон и был в курсе событий, он ни словом о них не упомянул. И не задал Виктору ни одного вопроса об этой трагедии. Старик лишь поинтересовался, почему Виктор считает, что способен писать для отдела деловых новостей.

Виктор, безусловно, был благодарен Кенсингтону за то, что старик в него поверил и дал ему шанс попробовать свои силы. И главный редактор, конечно же, очень на это рассчитывал, когда убеждал Дэмиена возглавить отдел криминальной хроники.

Пришло время пойти навстречу своей настоящей любви.

Вспомнив слова шефа, Виктор фыркнул и снова попытался взяться за статью. А что, собственно, Кенсингтон знает о любви? — мрачно подумал он. Для Виктора возвращение в криминальную хронику не имело с любовью ничего общего. Ведь если каждую ночь спишь с женщиной, то это еще не означает, что ты ее любишь. Даже если она похожа на Сабрину Мартин.

Сабрина бесцельно кружила по комнате. Дома накопилось множество дел, но сегодня вечером ей ничем не хотелось заниматься.

Схватив в руки журнал, она быстро пролистала его и бросила на диван. Можно было пойти в бассейн рядом с домом, открытый для жильцов в любое время. Но если она спустится вниз, то наверняка столкнется с соседями, а у девушки не было большого желания с кем-либо болтать.

Разве может быть хорошее настроение после такого дня? — рассуждала она. Этот Виктор, конечно, очень странный, но и она вела себя весьма необычно. Он был высокомерен, разговаривал с ней начальственным тоном, а ей все равно было приятно. А когда он прикоснулся к ней, она чуть не растаяла.

Только этого еще не хватало! Никаких влюбленностей! Ей предстоит работать с Виктором. И если она будет смотреть на него как на мужчину, то погубит все дело.

Девушка зашагала по комнате, потом бросилась к телефону. Номер долго не отвечал, затем в трубке раздался голос Полы.

— Ты занята? — спросила Сабрина.

— Нет, — заверила закадычная подруга и невесело рассмеялась. — Свидание накрылось, и я утешаюсь поеданием булочки с творогом. А что у тебя?

Сабрине хотелось крикнуть, что ей не дает покоя Виктор Дэмиен, но вместо этого она сказала:

• Предыдущая
• 15/33
• Следующая