Вечерняя звезда - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф - Страница 41

Самыми неприятными для Томми были письма его брата Тедди, который не хотел понять, что Томми отстранился от всего. Письма от Тедди были о том, что он боится, как бы Джейн не ушла от него и не стала бы жить с женщиной, с которой у нее был роман. Тедди был уверен, что если Джейн уйдет, она лишится рассудка и ей придется опять лечиться в больнице для душевнобольных.

Томми никогда не отвечал на письма Тедди и на его мольбы посоветовать ему что-нибудь. Он просто строго выдерживал свое молчание, полагая, что до Тедди когда-нибудь дойдет, что ни малейшего интереса копаться в этом семейном дерьме у него больше нет. С кем спала или с кем не спала Джейн, в своем ли уме был Тедди — все это его просто не касалось; у него не было ни малейшего желания думать еще и об этом. Даже до того как он убил Джулию и попал в тюрьму, он перестал хотеть, чтобы в его сознании присутствовала вся эта семейная дребедень. Он предпочел бы, чтобы его просто оставили в покое, но никто, казалось, не собирался этого делать. Вот поэтому-то он и заставлял их письма ожидать своего времени, часто не читая их неделями.

Но мысль о том, что толстушка Мелани оказалась в каком-то месте в Аризоне под названием Кварцит, несколько заинтриговала его. До того как открыть письмо, он отправился в тюремную библиотеку и посмотрел в атласе, что это за место. Оказалось, что это всего-навсего крошечная точка посреди пустыни, недалеко от Калифорнии, и это могло означать, что Мелани, следуя чьему-то неумному совету, попыталась поехать к отцу. Возможно, она решила, что раз уж она беременна, этого будет достаточно, чтобы смягчить папочку, и он согласится помочь ей учиться или что-нибудь в этом роде.

Зная отца, Томми был уверен, что Мелани делала большую ошибку, полагая, что именно так и случится. Они с Тедди предпочитали называть его профессором Хортоном, хотя Мелани, единственная из них, по-прежнему называла его папкой. Он, наверное, будет напуган появлением Мелани. Всегда, когда кто-нибудь из них появлялся, его теперешняя жена бесилась и закатывала ему истерики, пока сама не падала в обморок, стремясь тем самым отплатить ему за то, что он осмелился заводить детей от кого-то, кроме нее. Кроме того, ему была неприятна мысль о том, что и его могут попросить дать денег, отчего его жена начнет беситься сильней обычного и ее припадки станут еще более тяжелыми.

Джои страшно не нравилось, что Томми не читает писем сразу, как получит. Когда он видел, что письма лежат непрочитанными по пять-шесть дней, ему хотелось отмолотить Томми за то, что он такой самолюбивый. Сам он почти никогда не получал писем — иногда, правда, приходили какие-то каракули от матери и от одной из его идиоток-тетушек. Каждое из них доводило его до слез — ему хотелось домой. А Томми так относился к своей семье, что даже не открывал писем от родственников. Джои не нравилось быть в одной камере с таким человеком, но и отмолотить его он не решался. Он был совершенно уверен, что если он это сделает, то Томми придумает что-нибудь и убьет его, когда Джои будет спать.

Томми знал, что Джои не одобряет его отношения к письмам, но, по мнению Томми, Джои вообще ни в чем не знал удержу. Если бы было иначе, он вообще не попал бы в тюрьму. У него не было никакого представления о дисциплине, тем более о самодисциплине. Даже когда Томми хотелось немедленно прочесть письма, он выдерживал паузу, на некоторое время оставляя их непрочитанными, чтобы Джои начал разбираться в таких вещах, но через три дня желание узнать, что заставило его сестренку написать ему из какого-то дальнего городка в Аризоне, стало непреодолимым, он надорвал конверт и прочел письмо:

Дорогой Томми!

Я в Аризоне. Мама! Это же страшная дыра! Но вокруг так много огромных кактусов сагуаро, и на них интересно смотреть.

Брюс ехал сюда всю дорогу из Хьюстона без остановок, и сейчас так устал, что никак не может проснуться. Наверное, нам нужно было остановиться где-нибудь. Никогда не видела, чтобы Брюс так уставал, но ему так хотелось, чтобы между ним и родителями было как можно больше миль, и поэтому он очень спешил.

Как бы то ни было, мы почти в Калифорнии. Мы просто полюбили друг друга и убежали. Пока еще не знаю, что мы будем делать в Калифорнии. Может быть, найдем работу и попробуем стать взрослыми, зарабатывать себе на жизнь. Может быть, тебе все это покажется смешным, но нам с Брюсом ужасно захотелось попробовать.

Больше всего меня удивило, что бабуля не пыталась отговорить меня. Я думала, она начнет капризничать, а она не стала. Она и тебя еще удивит когда-нибудь.

Нам придется найти для начала самую дешевую квартиру. У нас мало денег для новой жизни.

Томми, наверное, я не смогу какое-то время навещать тебя. На меня эти посещения как-то плохо действуют. Мне кажется, что и тебе они не на пользу.

Вообще влюбиться в кого-то немножко страшно. Я настолько привязалась к Брюсу, что даже сейчас мне хочется разбудить его. Это глупо, но я скучаю по нему, даже когда он спит. Это — безумие, так привязываться к кому-то, но ничего не поделаешь. Я влюбилась так, что собой не владею. Буду, наверное, рада, когда мы приедем в Лос-Анджелес, найдем себе жилье и как-то устроимся.

Пора заканчивать — я знаю, что тебе не нравятся длинные письма. Да и Брюс только что перевернулся, видимо, скоро проснется.

Ну, вот и все мои важные новости, Томми. Пожалуйста, будь осторожней. Я люблю тебя.

Мелли.

— А как твоя сестра на вид? — спросил Джои, заметив, что Томми наконец дочитал письмо. По мнению Джои, еще одним отвратительным качеством Томми было то, что он не держал фотографий своей семьи. Вот у него были снимки каждого из братьев и сестер — даже того брата, которого он убил, его мамочки и тетушек и трех своих самых дорогих подружек. А у Томми ничего не было.

— Ну, она немного пухленькая, — сказал Томми, укладывая письмо от Мелли обратно в конверт.

— Хотелось бы познакомиться с ней, — размечтался Джои. — Похоже она из тех, кто мне нравится. Я не гоняюсь за зубочистками. Ну, то есть за худыми девчонками, — добавил он, не уверенный, что Томми понял его.

— Я так и подумал, — не удивился Томми.

Зная абсолютную преданность Рози Данлоп своей хозяйке, Пэтси решила, что коль уж выведывать у нее что-нибудь о новом любовнике Авроры — если он и в самом деле был ее любовником, — лучше приступать к этому осторожно. С Джерри Брукнером ее познакомили на ужине, который Аврора накануне давала в его честь. Аврора вся сияла — она снова выглядела так, словно ей было всего пятьдесят пять, — и едва ее представили Джерри, Пэтси поняла, в чем тут дело. Это был серьезно привлекательный мужчина. Термин «серьезно привлекательный» она вывезла из Лос-Анджелеса. В этом определении содержался намек на то, что серьезно привлекательные мужчины к женщинам редко относились серьезно. Верного спутника на долгие годы из таких не получается. Правда, Пэтси уже и не думала, что может себе позволить тратить время на поиски долгосрочной верности. Можно было не найти ничего такого до самой смерти, а если и найдешь, то наверняка за серьезную привлекательность нужно будет немало заплатить.

Вечер и ужин прошли весело, и стол был великолепен. Бедный старенький генерал Скотт крепко уснул в разгар ужина, но это никому не помешало веселиться на всю катушку, и менее всех самой Авроре. Большую часть своей взрослой жизни Пэтси прожила с подозрением, что рано или поздно, если только ей крупно не повезет, у них с Авророй будет скандал из-за какого-нибудь мужчины. Совершенно очевидно, Аврора лучше умела находить мужчин, нежели она, и было вполне вероятно, что именно она вскоре и найдет такого мужчину, который станет нужен им обеим. Аврора, в сущности, была великолепна в добывании мужчин. Она с боем прорывалась сквозь целые полчища мужчин, при этом не выпуская из цепких рук кого-нибудь вроде генерала Скотта или отца Эммы, Редьярда, даже ради того, чтобы, как она однажды сама призналась, иметь у себя в доме хоть какое-то постоянное присутствие мужского пола.