Краденые латы - Иванов Анатолий Михайлович - Страница 10

В 970 году император Иоанн Цимисхий переселил множество павликиан с восточной границы во Фракию. В результате та же ересь под именем богомильства широко распространилась среди болгар и других южных славян. В Западной Европе сторонников этой ереси называли катарами («чистыми»), но истинный ее очаг находился к Востоку от Адриатики, в славянских землях [89]. Для ее искоренения венгры предприняли в 1234 году крестовый поход, залили кровью и огнем Боснию, но цели своей не достигли. В конце XIV века катаризм сделался в Боснии государственной религией и лишь позже был вытеснен исламом.

Из Боснии катаризм проник в первой половине XI века в Ломбардию, и она стала центром его распространения по всей Европе. В середине XIII века две трети европейских катаров приходились на долю Северной Италии. Их центром был Милан [90].

От Северной Италии заразилась Южная Франция. Во Франции катары были известны под именем альбигойцев, от названия южнофранцузского города Альби. В 1209 году против альбигойцев по указанию папы Иннокентия III был предпринят крестовый поход. Борьба здесь затянулась на 20 лет.

Некоторые авторы склонны оправдывать крестовые походы против альбигойцев, руководствуясь недоброжелательными чувствами по отношению к евреям. Такую позицию занимал, например, А.Селянинов, именующий вслед за Мишле Лангедок французской Иудеей и цитирующий различных западных церковных авторов, согласно которым «к XII веку евреям окончательно удалось завладеть Провансом, Гиенью и Лангедоком, где они… посредством альбигойского масонства (!) совратили многих христиан» [91]. Но с Селянинова, как говорится, взятки гладки: он исходит из того основного тезиса, что именно евреи «трудились над разжиганием всех ересей, где бы таковые не появлялись» [92]. А.Розенберг, главный теоретик НСДАП, которого трудно заподозрить в симпатиям к евреям, выдвигает в своем «Мифе ХХ века» совсем иную концепцию: средневековые ереси были попытками «арийского духа» освободиться из-под тяжести навалившегося на него «азиатского христианства». Я думаю, и без того сложный вопрос о сущности ересей вряд ли следует еще более запутывать такого рода концепциями, привносить в него свои национальные симпатии и антипатии. Но я был крайне удивлен, когда в советском журнале «Природа» (1981, номер 9) прочел статью ученика Л.Н.Гумилева Ю.М.Бородая «Этнические контакты и окружающая среда». Возмущение и отвращение вызвала у меня попытка Бородая оправдать крестовые походы против альбигойцев «негативным характером» манихейской идеологии и опять-таки тем, что в Южной Франции выходцы из иудеев составляли значительную часть дворянства.

Напутствуя крестоносцев, папский легат Амальрик говорил: «Убивайте всех, бог разберет своих». Подвернись тогда этим крестоносцам Селянинов или Бородай, не сносить бы им головы, сколько бы ни защищались они своими писаниями.

Г.-Ч.Ли тоже пишет, что ни в одной другой христианской стране евреи не пользовались такими привилегиями, как на юге Франции. Они могли владеть там землею, их принимали на государственную службу, их синагоги процветали. Некто Калоним держал в аренде огромные земли местных князей и не боялся никого. Мы находим евреев-собственников в Лангедоке до самого конца XIII века, то есть и после альбигойских походов [93]. Но тот же Ли отмечает, что «юг Франции являл в эту эпоху почти единственный в средние века пример веротерпимости. Чувство национального единства было здесь развито сильнее религиозного фанатизма». И задавали тон этому именно катары, к чести которых Ли считает необходимым сказать, что им «вполне был чужд дух преследования» [94].

Основные положения учения катаров были те же, что у павликиан. Они тоже отрицали Ветхий Завет, считали, что он находится в явном противоречии с Новым Заветом, что Богу приписывается в нем жестокость и лживость. Законы Моисею, одному из величайших грешников, как считали они, дал Сатана, создавший видимый мир. Римскую церковь они ненавидели и называли синагогой Сатаны [95].

Объяснение быстрому распространению и стойкости этого учения, как полагает Ли, «надо искать в том обаянии, которое производит дуализм – антагонизм вечных начал добра и зла – на умы тех, кто считает существование зла несовместимым с верховным владычеством бесконечно доброго и бесконечно могущественного Бога. Когда же к дуалистическому учению прибавляется учение о переселении душ… то легко прийти к убеждению, что найдено удовлетворительное оправдание людскому страданию, и понятно, что в эпоху, когда страдания эти были почти общим уделом, как это было в XI и XII веках, люди были склонны объяснять учением дуализма происхождение зла» [96].

Учение о переселении душ было взято из Индии. А священное одеяние Совершенных у катаров, несомненно, было заимствовано у маздеистов: в него входил кусти-пользи – цилиндрический пояс из 72 белых шерстин, три раза обхватывающий талию, и садре – белая рубашка с длинными рукавами и маленьким карманом у ворота [97]. Такую одежду и такие шнуры с детства носят и современные индийские парсы.

«Никакое другое вероучение, – пишет Ли, – не может дать нам такого длинного списка людей, которые предпочитали бы ужасную смерть на костре вероотступничеству. Если бы было верно, что из крови мучеников родятся семена церкви, то манихеизм был бы в настоящее время господствующей религией Европы» [98].

И именно к катарам, еретикам, особенно прославившихся жаждой мученичества, Миньяр, издевательски пишет Ли, притягивает тамплиеров! Если бы орден имел достаточно охоты и убеждения для того, чтобы организовать и распространить новую ересь, то, несомненно, в нем нашлось бы, по крайней мере, несколько мучеников, как это было во всех еретических сектах. Но этого не произошло, и историкам пришлось выдумать ересь, последователи которой вместо того, чтобы страдать, защищая свою веру, соглашались десятками идти на костер, лишь бы им не приписывали ее [99].

Примерно так же рассказывает и Г.Финке. «Можно спокойно сказать, – пишет он, – что по отношению к еретикам средневековья совершают несправедливость, когда к ним приравнивают тамплиеров, ибо в данном случае отсутствует хоть какое-нибудь внутреннее убеждение, не говоря об одушевлении, хоть какое-нибудь чувство долга и героизма [100]. Вывод Ли абсолютно правилен: «В ордене не было никаких следов катаризма» [101].

С отношением тамплиеров к катарам, я думаю, и так уже вовсе ясно. Но все же добавлю еще одну пикантную подробность. Предки знаменитого гонителя тамплиеров Гийома Ногаре, были, по преданию, сожжены как катары, и граждане Тулузы чтили в нем мстителя за несправедливости, которые они претерпели, и поместили его бюст в ратуше, в галерее своих великих людей [102]. Выходит, ярый враг тамплиеров мстил за катаров? И тамплиеры после этого катары? Какая белиберда!

Вторая версия, которую В.Емельянов, повторяю, некритически заимствовал у А.Селянинова (а тот, в свою очередь – у Када де Гассипура) – «порча» ордена под влиянием исмаилитов-ассасинов [103]. Если принять ее, перед нами будет уникальный случай распространения мусульманской секты на Западе. Верхушка исмаилитов, секты, возникшей в VIII веке, действительно была сравнительно «свободомыслящей», в моральном плане беспринципной и проповедовала религию только для «низов». Из рядов этой секты в конце XI века вышла организация, прославившаяся как рассадник международного терроризма. Вождь этой организации, знаменитый «старец горы» Хасан ибн Сабах, обосновавшийся в иранских горах в 1090 году, согласно легенде подвергал своих федаинов действию хашиша, а потом отправил их «на дело». Жертвами этих фанатиков не раз являлись и вожди крестоносцев, и видные деятели мусульманского Востока. От искаженного «хашишин» проник в языки Западной Европы термин «ассасин», ставший обозначать просто убийцу.