Жнани-йога - Рамачарака Йог - Страница 2

При рассмотрении идей различных мыслителей нас поражает тот факт, что все школы в своих теориях проявляют некоторую односторонность: он видят лишь то, что совпадает с их теориями, и закрывают глаза на все остальное. Материалисты говорят о бесконечной и вечной материи, хотя новейшие изыскания показали, что материя переходит в ничто – вечный атом распадается на бесконечное количество частиц, называемых электронами, которые, в конце концов, представляют из себя не что иное, как скопление электричества, «сгущенный в эфире узелок»; а что такое эфир, наука до сих пор разъяснить не может. Энергию также нельзя себе представить иначе, как только действующей в материи. Энергия же всегда подчиняется определенным законам; а законы немыслимы без законодателя, и законодатель немыслим без разума или чего-то высшего, чем разум. Разум же такой, как мы его знаем, по-видимому, слит с материей и энергией в одну удивительную комбинацию и подчинен внешним для себя законам; он разновиден, изменчив и непостоянен, т. е. обладает атрибутами, несовместимыми с понятием об Абсолютном. Оккультисты признают разум, – каким мы его знаем, – так же, как и материю и энергию, только внешним и относительным проявлением чего-то гораздо более высокого и постоянного; для обозначения этого «чего-то» мы должны вернуться к старому термину, который употребляли мудрецы, говоря о том, что скрывается за энергией и разумом, слово это – «Дух».

Что значит слово «Дух» мы точно определить не можем; для описания его у нас нет понятий. Но мы можем мыслить его как «сущность» жизни и бытия, как реальность, скрывающуюся за жизнью вселенной.

Конечно, нет имени, которое могло бы вполне описать «Единого». В других книгах мы употребляли термин «Абсолют»; мы будем пользоваться им и дальше, но читатели наши могут заменить его и другим словом, если найдут другое слово более подходящим. Слово «Бог» мы не употребляем (за случайными исключениями, когда в обозначении требуется выразить оттенок) не потому, что мы с этим понятием не соглашались, а просто во избежание риска отождествить Абсолют с какой-нибудь одной идеей личного Бога и определенными атрибутами, приписываемыми ему теологическими школами. Слово «принцип» не нравится нам, потому что оно заключает в себе представление о чем-то холодном, нечувствующем и абстрактном, тогда как мы понимаем Абсолютный Дух или Бытие, как живую, горячую, живительную действующую и чувствующую реальность. Многие предпочитают слово «природа»; мы не употребляем его потому, что для очень многих с ним связано чисто материалистическое значение; но это слово дорого для нас, когда оно относится к внешнему проявлению жизни Абсолюта.

О действительной природе Абсолюта мы, конечно, на самом деле знать ничего не можем, ибо она превосходит всякий человеческий опыт, и у человека нет мерила, которым он мог бы измерить Бесконечное. По справедливому выражению Спинозы, «определять Бога – значит отрицать Его»; ибо всякая попытка определить Его является попыткой его ограничить, – стремлением сделать бесконечное конечным. Определить вещь значит отожествить ее с чем-нибудь другим, – а где же взять то, с чем можно отожествить бесконечность? Абсолют нельзя описывать терминами, выражающими относительные понятия. Он не есть Нечто, – хотя и заключает в себе реальность, лежащую в основе всего существующего. Ему нельзя приписать качеств или каких-нибудь видимо отдельных от него частей, потому что он есть Все. Он все то, что действительно существует.

Он выше материи, силы и разума, – в том виде, как мы их знаем; и тем не менее все эти вещи исходят из него и должны заключаться в его природе, так как проявления должны заключаться в проявляющем; никакая река не может подняться выше своего источника, и действие не может быть больше причины; нельзя создать нечто из ничего.

Но человеческому уму трудно схватить то, что выходит за пределы его опыта; многие философы говорят даже, что это вообще невозможно. Такое же заключение приходится и нам сделать относительно наших понятий и терминов, касающихся высших проявлений Абсолюта. В шкале относительных ценностей мы считаем разум выше материи и энергии; а потому при рассуждениях об Абсолюте нам кажется более подходящим термин «разум», чем термины материя или энергия. Постараемся же представить себе бесконечный разум, о котором Герберт Спенсер говорит, что он является «формой бытия, настолько превышающей интеллект и волю, насколько эти последние превышают простое механическое движение».

Вполне справедливо (как это известно всем оккультистам), что наиболее ценные сведения об Абсолюте нам дает то наше Я, которое лежит выше интеллекта; но мы считаем своим долгом рассмотреть сообщения интеллекта и его указания о Едином. Развитой интеллект заложен в нас для того, чтобы мы могли пользоваться им, – чтобы мы могли рассуждать, взвешивать и мыслить; он побуждает нас постоянно прибегать к нему. Заставляя его работать, мы не только укрепляем и развиваем его, но и получаем при его помощи сведения, недоступные нам другим путем. Кроме того интеллект помогает нам открывать ошибки и заблуждения, заполнявшие наш ум вместе со взглядами и догматами других людей; по выражению Канта – «главная, а, может быть, и единственная роль чистого разума – отрицательная. Он не есть орудие расширения, а только дисциплина для ограничения. Он не раскроет истины; его скромная функция – предохранять от заблуждений». Прислушаемся же к сообщениям, доходящим до нас через интеллект и высшие сферы мышления.

Одно из первых сообщений интеллекта об Абсолюте говорит нам, что Абсолют должен был существовать всегда и будет существовать вечно. Это заключение неизбежно при всякой точке зрения – материалистов, философов, оккультистов или теологов. Абсолют не мог возникнуть из пустоты, а вне его не было никакого другого источника, из которого бы он мог выйти. Точно так же нет вне его и никакой силы, которая могла бы прекратить его существование. Бесконечную или Абсолютную Жизнь мы не можем представить себе смертной. Значит – Абсолют должен быть вечен; таково указание интеллекта.

Человеческий ум практически не может даже мыслить идею вечности, хотя и принужден верить в то, что вечность есть свойство Абсолюта. Затруднение возникает от того факта, что интеллект рассматривает все сквозь призму времени и причинности. Но причинность и время – это только феномены или видимости относительного мира, и им нет места в Абсолютном или Реальном. Посмотрим, можем ли мы понять это.

Размышление показывает вам, что единственное основание, почему вы не можете представить себе или нарисовать беспричинную причину, заключается в том, что все, что вы испытывали в этом относительном мире чувств, имело свою причину, от которой и возникало. Вокруг себя вы повсюду видели действие причины и следствия, и ваш интеллект совершенно естественно принял за данное, что без источника не может появиться ни одна вещь – нет ничего, что не имело бы своей предварительной причины. И, поскольку дело идет о вещах, интеллект совершенно прав; все вещи относительны и потому они имеют свою причину. Но за этими вещами, зависящими от причин, лежит то, что является Причиной всех вещей и что, не будучи само вещью, не могло быть порождено чем-нибудь другим, или явиться следствием какой бы то ни было причины. Ум ваш колеблется, когда вы пытаетесь представить себе то, что не имеет никакой причины; в чувственном мире ваш опыт не знает такой вещи, и представление у вас не вырабатывается. Это вне вашего опыта, и вы не можете создать соответствующей умственной картины. Тем не менее, ум ваш принужден верить в то, что была какая-то Основа, не имевшая причины. Это трудная задача для интеллекта, но со временем он приходит к тому, что видит, в чем заключается трудность, и перестает противопоставлять возражения голосу, идущему из высших плоскостей нашего Я.

Подобное же затруднение испытывает интеллект, пробуя мыслить о Вечном, – о том, что выше времени и вне времени. Мы повсюду встречаемся с действием времени и принимаем за данное, что время – есть реальность, нечто действительно существующее. Но это – лишь обман чувств. Времени, как реальности, не существует. Оно существует только в нашем уме. Оно – лишь форма представления, посредством которой мы выражаем сознание происходящей в вещах перемены.