Тайна Воланда - Бузиновский Сергей Борисович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/123
• Следующая

"Я предположил наличие у человека способности к разному физическому состоянию в зависимости от степени осознания, а именно:

а) обычное состояние, когда присутствие фей не осознается;

б) состояние «жути», когда, осознавая все происходящее, человек одновременно осознает присутствие фей;

в) состояние своего рода транса, когда человек, вернее, его нематериальная сущность, не осознавая окружающего и будучи погружена в сон, перемещается в действительном мире или в Волшебной стране и осознает присутствие фей".

Вероятно, и сам преподобный Доджсон умел перемещаться в виде «нематериальной сущности». Отличался ли его способ от того, что проделала Алиса, — выпив из волшебного пузырька или скушав кусочек гриба? Вспомните, читатель: помимо прочего, в булгаковском доме Грибоедова подавали шампиньоновое пюре и трюфели — земляные грибы. «Белые маринованные грибы» Воланд предложил на закуску Лиходееву, а затем и кот «успел поддеть маринованный гриб». И наябедничал он — «жуя гриб»!.. Откроем эпилог «Мастера…»: Семплеярова после скандала в Варьете «назначили заведующим грибнозаготовочным пунктом». Булгаков дополняет диспозицию: «Едят теперь москвичи соленые рыжики и маринованные белые и не нахвалятся ими». Надо ли понимать так, что некоторые москвичи кушают какие-то особенные грибы?

Законспирированные грибы есть и в «Двенадцати стульях»: гробовой мастер (!) Бсзенчук привез в Москву восемь гробов, — прослышав, что там «свирепствует гриб». Нехитрый прием переспрашивания утроил это слово — для понятливого читателя достаточно. Затем Бсплср рассказывает Воробьянинову историю про гусара-схимника (алхимик?) и ловко вставляет в нее «семейство белых грибов-толстобрюшек».

Помянуты грибы и у Алексея Толстого в «Гиперболоиде…»: они растут в доме, где Гарин производил свои первые опыты. «Химический король»(!) Роллинг кушает омара с трюфелями. Остальное — метафоры: «Внизу, у самого города, грибом поднимался серо-желтый дым». Это — взрыв заводов. Далее следует литературный Пирл-Харбор (за тринадцать лет до настоящего!): «…за горизонтом вырастали дымные грибы и все восемь линейных кораблей американской эскадры взлетели на воздух».

«Грибной след» протянулся в сороковые, пятидесятые и шестидесятые годы. В «Маленьком принце», например, грибы упомянуты дважды. В повести Стругацких «Стажеры» про грибы говорят в очень неподходящем месте — на борту планетолета. В «Улитке…» грибы являются единственной пищей жителей лесных деревень.

А что делает «сквозной» герой Максим Каммерер при первом появлении в «Обитаемом острове»? Оказавшись на чужой планете, он жарит грибы. Ядовитые. И хладнокровно рассуждает: «Мы вас подвесим над огоньком, и вся активная органика выйдет из вас паром, и станете вы — объедение, и станете вы первым моим взносом в культуру…». «Я всегда была против употребления в пищу грибов», — говорит один второстепенный персонаж в повести «Волны гасят ветер». Писателю Сорокину («Хромая судьба») захотелось «соленых груздей, сопливеньких, в соку». А в «Поиске предназначения» грибы появляются сразу после того, как герой понял, что он — сверхчеловек.

(В зтом эпизоде присутствует еще один знак — трилистник. Он выгравирован на наручниках. Но мы не обратили бы на него внимание, если бы Банев из «Хромой судьбы» не получил странную медаль — «Серебряный трилистник второй степени»).

Делаег свой «взнос в культуру» и Ефремов. Герой его раннего рассказа «Тень минувшего» воочию увидел древний мир с помощью своего изобретения. Но техническая сторона дела — та самая «аппаратура», которой фокусники отвлекают внимание. Настоящий способ зашифрован в этом пейзаже: «Бугорок зарос странными растениями, похожими на грибы, высокие и узкие фиолетовые бокалы которых усеивали мокрую красную почву. Мясистые отвороты чашечки каждого гриба показывали маслянистую желтую внутренность». Грибы упоминаются даже в «Туманности Андромеды», — в самом конце романа. Из передачи, принятой по Великому Кольцу, выяснилось, что диск прилетел из туманности Андромеды, — для Ефремова этого достаточно, чтобы озаглавить всю книгу. А вот видеоряд передачи: «Сумеречная плоская равнина едва угадывалась в скудном свете. На ней были разбросаны странные грибовидные сооружения».

Сразу после «Туманности…» Иван Антонович пишет «Лезвие бритвы» — роман о поисках загадочных камней, помогающих человеку вспомнить цепь его предков. Два таких камня были найдены на морском дне: «В центре каждого диска торчали камни странного серого цвета, в виде коротких столбиков с плоско отшлифованными концами». Столбик и диск — символический гриб? К тому же корона изготовлена из черного металла, а редкие листья и короткие штырьки, упирающиеся в голову, напоминают терновый венец Иисуса. Три алых рубина — «капли крови»?

Черное и красное — цвета Воланда и казанского дракона. Вряд ли это простое совпадение: на «лбу» ефремовского венца — три узких листика большего размера, наподобие «адидасовских», и такое же украшение — на короне дракона. Похожая корона появляется и в последней главе «Туманности…»: «Веда очертила пальцем в воздухе контур широкого кольца с крупными зубцами в виде трилистника». Веда — историк, она разыскивает древние тайники. На происхождение казанского тайника намекает «александрийский след»: черный венец принадлежал Александру Македонскому — основателю Александрии.

И совсем в другом свете видятся некоторые подробности, которые мы упустили при первом прочтении «Лезвия…». Особенно интересна история человека, отравившегося ядовитыми грибами: у него начались «галлюцинации» — просмотр наследственной памяти — и он обратился к Гирину. Профессор и пациент продолжили эти загадочные сеансы, но уже на «научной» основе: «Теперь возможность что-нибудь увидеть зависит только от снадобий — желтоватого порошка в приземистой склянке, синеватой жидкости в длинных запаянных ампулах. Вытяжки из кактуса, экстракта грибов и кто его знает еще каких лекарств, куда более волшебных, чем колдовские зелья».

В романе подозрительно много рассуждений о механизме «памяти рода» и о роли заднего отдела больших полушарий головного мозга. Пациент — сибирский охотник Селезнев — видит древний мир глазами своего предка-охотника. Или это память о прошлых воплощениях?.. А что увидел бы сам профессор Иван Гирин — главный герой романа, обладающий мощным экстрасенсорным даром? Иван Ефремов, по собственному признанию, списал профессора с себя.

Отчество героя — Родионович. Не потому ли булгаковский Иван Бездомный в первых вариантах именовался Безродным? «Безродный» Иван («Иван, не помнящий родства») пишет поэму об Иисусе, встречается с Воландом и становится профессором: «Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает». У зеленоглазого грибоедовца Ивана начались видения, причем видит он всегда одно и то же — распятие.

Мы уже упоминали про страшный крест, парализовавший героиню «Туманности Андромеды»: она упала, «раскинув руки». В «Лезвии бритвы» один малозначительный персонаж поет романс — про «мачты затонувших кораблей» и про то, что он умрет, «раскинув руки на темном дне твоих зеленых глаз». Мало того: история с «короной памяти», найденной в затонувшем паруснике, выстроена точно по сюжету романса!

Но при чем тут «память рода»?

Грибная тема озадачила нас самих — главным образом, из-за аналогии с наркотическими веществами, к которым мы относимся резко отрицательно. Но природная магия издавна использует неизвестные науке свойства животного, растительного и минерального царств — совершенно так же, как человек пользуется лошадью, почтовым голубем или чечевицеобразно обточенным куском стекла. Средство передвижения. Таинственный гриб, на который дружно намекают ученики «Атона» — возможно, это своего рода «линза», усилитель особого зрения, дарующий способность видеть невидимое, — «…когда человек, вернее, его нематериальная сущность, не осознавая окружающего и будучи погружена в сои, перемещается в действительном мире или в Волшебной стране и осознает присутствие фей». Не открывается ли при этом объемность времени?

• Предыдущая
• 40/123
• Следующая