Белая акула - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 19

• Предыдущая
• 19/56
• Следующая

– Что случилось? Ты свалился со скал?

– Олень, – только и произнес Макс.

– Олень? Какой олень?

Макс попытался говорить, но не смог выдавить из себя ни звука; плечи и грудь передернуло, зубы лязгнули.

– Ну, не надо, – сказал Чейс. – Все хорошо. Он снял с сына кроссовки, носки, джинсы и трусы, свернул в узел и выбросил через входную дверь на траву. Вытащил из бельевого шкафа в прихожей два махровых полотенца, одним насухо вытер мальчика, а во второе его завернул. Затем подвел Макса к стоявшему здесь же дивану и усадил.

– Олени приплывают сюда, – продолжал он. – Обычно с Блока, но иногда даже и от города. Не знаю, зачем им это, тут нет ничего такого, что они не нашли бы где-нибудь еще. От них одна морока: поедают все, что сажает госпожа Бикслер, к тому же тащат с собой клещей – клещей Лайма. Они... – Чейс оборвал фразу, увидев, что Макс отрицательно мотает головой. – Что?

– Он был мертвый, – заявил Макс.

– Как? В воде? Значит, утонул. Ну, они...

– Кто-то его убил... Пытался съесть... Ел его, много съел. – Макс говорил рваными фразами, потому что все еще дрожал. – Я был на скалах у того мыса... У огромного валуна, госпожа Бикслер говорила, что семья называет его Скала-папа... Что-то увидел в воде, застряло в камнях... Увидел его голову и часть остального... Я подошел ближе... Смотрю, ничего не осталось ниже, чем... – Макс коснулся ребер. – Я подумал, может, рыбы обглодали... Как они птиц обгладывают...

– Возможно, если он кровоточил. Одна из них могла вырвать кусок из него, потом другие увидели, как это легко, одурели и...

Макс снова покачал головой:

– Нет. Я думал, может быть, акула, но, когда подошел совсем близко, увидел... У оленя не было глаз. Все вокруг глаз вырвано. Акула бы так не сделала... Не смогла.

– Верно. Значит, ты был прав сначала... Рыбы помельче, вероятно.

Макс не обратил внимания на его слова:

– Я увидел, что у него из щеки что-то торчит... Что-то блестящее... Я попробовал дотянуться, но не смог, шагнул вперед, поскользнулся... Упал.

– Что же это было?

Макс разжал правую ладонь. Рана была маленькая и неглубокая, и кровотечение уже остановилось. Он протянул отцу блестящую колючку.

– Похоже на акулий зуб, – сказал Чейс, взяв маленькую вещицу и поворачиваясь к свету, который прежде загораживал собой.

– Я тоже так подумал.

Но когда Саймон прошел к столу и рассмотрел колючку, взгляд его застыл, а пульс забился вдвое быстрее. Она действительно выглядела как акулий зуб, зуб большой белой акулы, возможно окаменевший, потому что Цвет у него был тускло-серый. Треугольник со стороной примерно в полдюйма, и две из трех сторон имели мелкие зубчики – когда Чейс провел по ним большим пальнем, то слегка порезался, будто скальпелем. Третья сторона – чуть толще, с ровным основанием, на каждом конце которого помещался загнутый крючком шип. Шипы смотрели друг на друга, один был отломлен как раз после изгиба.

Чейс взял со стола линейку и измерил треугольник. Длина стороны составляла не полдюйма, а пять восьмых – ровно пять восьмых дюйма. Вся вещица являла собой точно выполненный равносторонний треугольник.

Чейс потер его большим и указательным пальцами. Серый налет напоминал ил, и когда Чейс потер, налет остался на пальцах.

Теперь зуб, или что там это было, заблестел, как начищенное серебро.

Саймон посмотрел на Макса.

– Это шутка? – спросил он. – Дурака валяешь?

– Шутка? – Макс задрожал и показал руки и ноги, покрытые гусиной кожей, а также рану на ладони. – Хороша шуточка!

– Ну, тогда... Неужели здесь появился зверь с зубами из нержавеющей стали?

Бак и Брайан Беллами отошли от причала только в два тридцать, почти на два часа позже, чем планировал Бак, отчего он был вне себя. Бак поручил Брайану наполнить два акваланга, но его братец так увлекся, помогая подружке с выбором костюма для парада в Уотерборо на День благословения флота, что и не подумал заняться аквалангами. Бак велел Брайану проверить, чтобы топлива на лодке было под завязку, но Брайан забыл, и им пришлось сорок минут ждать в очереди на заправку, пока какой-то толстопузый сукин сын, закрывший все подходы к насосам своим огромным «гаттерасом», принимал на борт дизельного топлива на две тысячи зеленых.

Но Бак придержал язык. Трепать его о Брайана не было смысла: тот не воспринимал внушений. После службы в армии – двух лет, проведенных в Техасе на мексиканской границе в компании с дешевой «травой», текилой и бог знает с чем еще, – Брайан и жизнь-то не очень воспринимал. Его ничто не беспокоило, все и всегда было до фонаря. В последний раз, когда Бак разорался на него из-за того, что тот забыл всю наживку для рыболовной снасти, Брайан просто сказал: «А, дерьмо», выпрыгнул за борт и поплыл. От берега их отделяли двенадцать миль.

В отличие от брата. Баку не все было безразлично. Он был дьявольски возбужден: сегодня – величайший день в его жизни. Поэтому, вместо того чтобы сказать Брайану что-нибудь энергичное, он просто вежливо попросил брата сесть на обитый ящик посередине лодки, чтобы тот меньше прыгал, и до упора выжал рычаг газа. Парусники в заливе роились как мухи, между ними пробирались шлюпки – народ, проделавший путь с побережья северо-восточного Мэна и из Нью-Джерси, чтобы увидеть идиотские побрякушки Дня флота, – но Баку было наплевать. Окажись поблизости морской коп, пусть попробует поймать их с братом. Немногое из того, что ходит по морю, могло равняться в скорости с «Зиппо». Бак взял со склада «мако» стандартной комплектации, выпотрошил его, добавил силовую установку с турбонаддувом, дававшую до четырехсот пятидесяти лошадей, собрал – и вперед.

Он прошел мыс Уотерборо примерно на тридцати узлах, сбавил ход, чтобы не трясти драгоценный ящик, пересекая волны от больших лодок, которые входили в пролив Уоч-Хилл и выходили из него, снова ударил по рычагу газа и включил наддув, направившись к Напатри – стрелка спидометра дрожала на делении около шестидесяти узлов.

Если сегодня на испытаниях и завтра на переговорах все пройдет успешно, он сможет пополнить свои перспективы кучей нулей и сказать парням в «Пиломатериалах Уотерборо», чтобы они поискали другого фраера торговать фанерой и раскрашивать лодки для городских пижонов. Раз Брайана устраивает необременительная и малодоходная «халтура» – это его дело, все здешние корпорации готовы платить братьям за нее; хотя заставь Бака спорить, он поставил бы на то, что Брайан предпочтет зарабатывать жалкие центы на заправочной станции у шоссе.

Волнение оставалось незначительным. Не сбавляя скорости, Бак обогнул Напатри и повернул на юго-восток, рассчитывая пройти между двумя горбами островов Блок и Оспри.

– Куда идем? – прокричал Брайан сквозь вой двигателя.

– К «Элен Джей».

– Далеко.

– У тебя есть предложение получше?

– Не-а, – ответил Брайан, наклоняясь к холодильнику. – Глотну пивка.

– Потом, Брайан. Нам нужно поработать, и головой – тоже.

– Ну тебя к черту, Баки... – Брайан сел на место. Брайан был прав: до обломков старой шхуны «Элен Джей» путь неблизок, но ближе приличных обломков для видеосъемок не оказалось. Шхуна лежала неглубоко, так что хорошее освещение гарантировалось, и повреждена несильно – будет отлично смотреться. Баку требовался образцовый набор условий для демонстрационного фильма, который он намеревался показать толстым «папочкам» из Орегона. Конечно, он мог бы отснять испытания где-нибудь в плавательном бассейне, но это выглядело бы гораздо скромнее, во всяком случае, для того чтобы произвести впечатление на высоколобых технократов с пухлыми чековыми книжками. Презентация – это все, имеет значение каждая мелочь, а главное, что умел Бак Беллами, – учитывать детали.

– Глянь сюда, – произнес Брайан, указывая за правый борт.

Бак посмотрел и увидел большой желтый буй с какой-то надписью на нем.

– Ну и что? Просто буй.

– Никогда не видел похожего. Интересно, над чем он.

• Предыдущая
• 19/56
• Следующая