Малибу - Бут Пат - Страница 15
- Предыдущая
- 15/108
- Следующая
Алабама тогда взял реванш по-своему. Как-то Латхам познакомился с одной нз наиболее эффектных моделей Алабамы — с длинноногой Евой Вентура и успел в нее влюбиться без памяти. Ева прослышала о непростых отношениях Латхама с ее другом Алабамой и решила помочь им разобраться в ситуации. Спеша к Латхаму, она бурей влетела в номер в самый разгар любовной сцены Дика с одной из прежних возлюбленных. Будучи девушкой с сильным характером и железной волей, Ева ни секунды не колебалась. Измена вкупе с жестоким поведением в отношении Алабамы решили дело. Она исчезла. Латхам искал ее всюду, нанимал частных детективов, помещал объявления в газетах, даже готов был пойти к своему недругу Алабаме — только бы узнать, где Ева Вентура. Но все было напрасно. Ева бесследно исчезла. В конце концов Латхам прекратил поиски и возвратился в Америку подавленный и несчастный, с разбитым сердцем.
Алабама не видел его с тех пор, однако много слышал о нем и старался держать его в поле зрения. Из молодого повесы Дик Латхам превратился в матерого промышленника Ричарда Латхама. Недавно он объявился в Малибу и вознамерился оттяпать у Алабамы приличный кусок его любимых гор. Более того, Латхам пытается заманить его на главную роль в своем спектакле — роль друга Латхама, стоящего во главе сил защитников природы округа Малибу. Ради этого он буквально осаждал его телефонными звонками, приглашая стать гостем его праздника. Но Париж не забыт! Сейчас ему все воздастся сторицей. Однажды Латхам не оплатил счет в какую-то сотню долларов. Теперь речь пойдет уже о миллионах!
— Эй, коктейли, холодное пиво! Вы ждете меня? — прокричал на ветру Алабама.
— Только не перебарщивай, а то ты заказываешь двойной коктейль, а в итоге получается, что он тройной! — крикнул в ответ Кинг, и Алабама, широко улыбаясь, подтвердил эту истину.
Алабама был доволен своей жизнью и не скрывал того. Ему. было уже шестьдесят, но сейчас ему все казалось таким простым и приятным, что сердце радовалось. В его жизни было место велосипедам, пиву, любимой работе, а теперь еще и горам — его последней страсти. За десять лет Алабама не сделал ни одного снимка. Но об этом никто не знал — он тщательно хранил свои тайны. За тридцать лет, отданных фотографии, Алабама наделал столько фотографий дикой природы, которую очень любил, что ему хватило запасов на много лет. Он продал лишь малую толику этого несметного богатства, но и этой малости было вполне достаточно для того, чтобы прожить безбедно и поддержать репутацию фотографа экстра-класса. Когда Алабаме требовались деньги, чтобы покрыть расходы в бесконечных и бесчисленных войнах в защиту природы, он просто запускал руку в свой орхив и вытаскивал пятьдесят-шестьдесят негативов, которые Кинг превращал в великолепные отпечатки. Восход солнца в 1960 году выглядел точно так же, как восход солнца, но уже в нынешнем году. А если на отпечатке еще стоял и автограф Бена Алабамы, то этот снимок смело можно было использовать в любой день недели в любом году. Критики иногда обнаруживали следы его творчества и разных журналах типа «Арт-форум». Читая их глубокомысленные рассуждения о новых тенденциях в своем, творчестве, Алабама хохотал до слез и колик в животе.
Закладывая новый вираж, Алабама припомнил и другое. Он вспомнил день, когда его посетила знаменательная мысль. Где-то он прочитал, что в мире есть фотографы, которые считают себя больше чем просто фотографами. Тогда эта мысль поразила его. Он вдруг понял, что все, что он делал до этого, было лишь фиксацией, отражение красоты в наиболее доступной и привлекательной форме Но он знал и другое: дикая природа, последний источник подлинной красоты, истощалась. Ее безжалостно уничтожали люди, не признающие ничего, кроме прибыли. настоящие художники-ценители красоты, к коим Алабам себя причислял, должны были сделать больше, чем регистрировать на пленке исчезающую прелесть мира, И с этого момента, десять лет назад, Алабама не сделал боль-ше ни одного снимка. Зато он стал покровителем каждой букашки, каждой зверушки или птички, живущих в его любимых горах Санта-Моника. Это стало главным смыслом его жизни. Но было и еще кое-что, что также было мило его сердцу.
Сейчас был уик-энд. В графстве Лос-Анджелес жара превысила среднестатистический уровень, и Алабама точно знал, что он будет делать в этот жаркий летний день. Он собирался появиться в своем Рок-Хаусе на тусовке с любителями велосипедной езды. Он предвкушал, как будет попивать с ними холодное пиво, закусывая его «чили» в прожаренном солнцем каньоне Малибу. «Харлей» с двумя седоками одолел очередной вираж, и перед взором Алабамы и Кинга предстала замечательная картина. Примерно двести велосипедов выстроились вдоль разделительной линии по одну сторону шоссе и около сотни — по другую. Солнце отражалось в хромированных деталях велосипедов, заполняя все вокруг сиянием. Справа чуть поодаль от дороги, стояли несколько деревянных построек, образующих дворик, в центре которого ролос громадное дерево сикомор. Алабама подкатил поближе Вокруг дерева колебалось черное море велосипедных кожаных курток. Сами же велосипедисты роились, слов мухи, вокруг мночисленных столов. Жестикулируя, споря между собой, веселясь, они лихо опустошали пивные банки. При всем кажущемся внешнем беспорядке и хаосе было одно обстоятельство, которое невозможно было не заметить: на площадке было абсолютно чисто! Никто не сорил, на земле не было ни окурков, ни пустых пивных банок или баночек из-под соуса… Все это прямиком летелои три больших контейнера, установленных в наиболее людных частях площадки. Толпа, завидев приближающегося Алабаму, восторженно загудела.
— Уаа! Мужик приехал! Привет хозяину гор — Алабаме! — отовсюду слышались приветственные возгласы.
Алабама воздел руки в ответном приветствии и, правя только ногами, лихо подрулил прямо ко входу в ресторан. Албма оставил «Харлей» прямо под знаком «Парковка запрещена». Это был его стиль с тех пор, когда Алабама унидел как-то в Детройте, что глава «Дженерал моторе» сделал так же. Если это может сделать кто-то, то почему нельзя Алабаме?
— Ну вот, Кинг, мы и добрались. Я пойду выпью Дос-кио, а ты что хочешь? Пойдешь и подкрепишься? Я слышал, что у вас в почете велобургер?
Произнеся такую тираду, Алабама ввалился в ресторан, Книг направился в соседний зал, где продавали холодное пиво.
При виде Алабамы посетители разразились приветственными воплями. Здесь все его знали и любили. Это был его мир, и он был одним из них. Скоро прерванное появлением Алабамы веселье продолжилось с новой силой. Любители велосипедной езды и холодного пива продолжили хвастаться, поддразнивать и подзуживать друг друга. За одним из столов Алабама заметил Мика Рурка в окружении незнакомцев, с которыми знаменитый актер держал себя на равных. Гари Баси, Лиф Гаррет и Юстин Чэмэн в едином порыве выдохнули «привет» в его честь и запили вином. Все здесь было как всегда. Трудно было поверить, что все это находилось в каких-то тридцати километрах от Лос-Анджелеса. Частенько этот ресторанчик арендовали для съемок или всевозможных юбилеев. Но всё же большинство приезжало сюда для того, чтобы насладиться солнцем и обществом людей, которые жили и любили друг друга.
Едва Алабама потянулся за меню, как к нему подскочил некто с «Никоном» на шее.
— Привет, Алабама! Я слышал, ты мастер делать хорошие снимки. Взгляни-ка на мой аппарат! Какой объектив! Нравится? — спросил он, любовно поглаживая корпус аппарата.
— Выброси его к чертовой матери! Попробуй на все мотреть своими собственными глазами, а не через объектив, — ответил Алабама очень вежливым тоном.
— Алабама, но я же серьезно говорю!
— Я тоже совершенно серьезно отвечаю. Поснимай с мое — и разучишься вообще видеть, что вокруг тебя. Это стало бедой нынешних японцев. Живую природу они не замечают, просто не умеют заметить, если вернее. Восхищаются лишь той, что видят в фотоальбоме.
На столе появился жирненький сандвич-чизбургер, который здесь именовался «велобургер». Затем последовал знаменитый «чили», в состав которого входили лук, сыр, перец. Алабама сгрёб все это к себе.
- Предыдущая
- 15/108
- Следующая
