Учение о сущности - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 5

Примечание. Рефлексия понимается обыкновенно в субъективном смысле, как движение силы суждения, выходящей за данное непосредственное представление и исследывающей или тем самым сравнивающей общие его определения. Кант противополагает рефлектирующую силу суждения определяющей (Критика силы суждения. Введение, стр. XXIII и сл.). Он определяет силу суждения вообще, как способность мыслить частное, как содержащееся под общим.

Если общее (правило, принцип, закон) дано, то сила суждения, подводящая под него частное, есть определяющее. Если же дано лишь частное, к коему нужно подыскать общее, то сила суждения есть только рефлектирующая. Тем самым рефлексия есть здесь как бы восхождение над непосредственным к общему. Непосредственное определяется, как частное, отчасти лишь через это свое отношение к своему общему; для себя же первое есть лишь единоличное или непосредственно сущее. Отчасти же то, что к чему оно относится, есть его общее, его правило, принцип, закон, вообще рефлектированное внутри себя, относящееся к себе, сущность или существенное.

Но здесь идет речь не о рефлексии сознания, ниже о более определенной рефлексии рассудка, имеющей своими определениями частное и общее, а о рефлексии вообще. Та рефлексия, которой Кант приписывает подыскание общего к данному частному, и есть, как выясняется, также лишь внешняя рефлексия, относящаяся к непосредственному, как к данному. Но в ней заключается также и понятие абсолютной рефлексии; ибо то общее, принцип, или правило, или закон, к которому она восходит в своем определении, признается за сущность того непосредственного, с которого начинают, и тем самым последнее уничтожается, а возврат от него, определение рефлексии, оказывается лишь положением непосредственного по его истинному бытию; следовательно, то, что совершает в нем рефлексия, и определения, исходящие от нее, – не чем-то внешним для этого непосредственного, но его собственным бытием.

Внешняя же рефлексия имеется в виду тогда, когда рефлексии вообще, как это некоторое время было принято в философии, приписывается все дурное, и на нее с ее определением смотрят, как на антипод и наследственного врага абсолютного способа исследования. Действительно и мыслящая рефлексия, поскольку она остается внешнею, исходит от некоторого данного, чуждого ее непосредственного и смотрит на себя, как на чисто формальное действие, получающее содержание и материю извне и имеющее для себя лишь обусловленное им движение. Далее, как окажется сейчас, при ближайшем рассмотрении определяющей рефлексии, рефлектирующие определения суть другого рода, чем просто непосредственные определения бытия. Последние допускаются более, как преходящие, только относительные, находящиеся в отношении к другому; рефлектированные же определения имеют форму бытия в себе и для себя; они заявляют себя поэтому, как существенные, и вместо того, чтобы быть переходящими в свою противоположность, они являются, напротив, абсолютными, свободными и безразличными одно к другому. Поэтому они упорно противятся своему движению, их бытие есть их тожество с собою в их определенности, по которой они, хотя они предполагаются одно в противоположность другому, сохраняются в этом отношении просто, как раздельные.

Определяющая рефлексия есть вообще единство полагающей и внешней рефлексии. Это должно быть рассмотрено ближе.

1. Внешняя рефлексия начинает от непосредственного бытия, полагающая – от ничто. Внешняя рефлексия, становясь определяющею, полагает другое, но уже как сущность, вместо снятого бытия; это положение полагает свое определение не вместо другого; оно не имеет предположения. Но именно потому оно не есть полная, определяющая рефлексия, определение, которое оно полагает, есть по тому самому только положенное; оно есть непосредственное, но не такое, которое равно само себе, а отрицающее себя; оно имеет абсолютное отношение к возврату в себя, есть только в рефлексии внутрь себя, но есть самая эта рефлексия.

Положенное есть поэтому другое, но так, что сохраняется вполне равенство рефлексии с собою; ибо положенное есть лишь снятое, отношение к возврату в само себя. В сфере бытия существование было бытием, содержавшим в нем отрицание, и непосредственною почвою и элементом этого отрицания, которое поэтому было непосредственным. Существованию в сфере сущности соответствует положенное. Оно есть также существование, но его ночва есть бытие, как сущность или как чистая отрицательность; оно есть определенность или отрицание, не как сущее, а как непосредственно снятое. Существование есть только положенное: таково суждение сущности о существовании. Положенное, с одной стороны, противоположно существованию, с другой стороны, сущности и должно считаться серединою, соединяющею существование с сущностью и, наоборот, – сущность с существованием. Если говорится, что некоторое определение есть только положенное, то это может, значит, иметь двоякий смысл; оно таково в противоположность или существованию, или сущности. В первом смысле существование признают за нечто высшее, чем положенное, и последнее приписывается внешней рефлексии, субъективному. Но в действительности положенное есть высшее, ибо, как положенное, существование есть то, что оно есть в себе, отрицательное, относящееся только к возврату в себя. Поэтому положенное есть только положенное в отношении к сущности, как отрицание возврата в себя само.

2. Положенное не есть еще определение рефлексии; оно есть лишь определенность, отрицание вообще. Но положение достигло теперь единства с внешнею рефлексиею; последняя есть в этом единстве абсолютное предположение, т. е. отталкивание рефлексии от себя самой или положение определенности, как ее самой. Положение есть поэтому такое отрицание, но, как предположенное, оно есть рефлектированное в себя. Таким образом положенное есть определение рефлексии.

Определение рефлексии отличается от определенности бытия, от качества; последнее есть непосредственное отношение к другому вообще; положенное есть также отношение к другому, но как к рефлектированию в себя.

Отрицание, как качество, есть сущее отрицание; бытие составляет его основу и элемент. Напротив, определение рефлексии имеет такою основою рефлектирование в само себя. Положенное упрочивается в определение именно потому, что рефлексия есть равенство с самой собою в ее отрицании; ее отрицание есть поэтому само рефлексия в себя. Определение обусловливается здесь не бытием, но ее равенством с собою. Так как бытие, как носитель качества, неравно отрицанию, то качество есть сам в себе неравный, а потому преходящий, исчезающий в другом момент. Напротив, определение рефлексии есть положенное, как отрицание, отрицание, которое имеет своею основою акт отрицания, и которое потому не есть неравное в себе самом, а тем самым есть существенная, непреходящая определенность.

Саморавенство рефлексии, в которой отрицательное есть только отрицательное, снятое или положенное, есть то, что дает последнему устойчивость.

В силу этой рефлексии в себя определения рефлексии являются, как свободные, витающие в пустоте без взаимного притяжения или отталкивания существенности (Wesenheiten). В них определенность упрочена и бесконечно фиксирована через отношение к себе. Это есть определенное, подчинившее себе свой переход и свое простое положение или превратившее свою рефлексию в другое в рефлексию в себя. Эти определения образуют тем самым определенную видимость, как она присуща сущности, существенную видимость. По этому основанию определяющая рефлексия есть рефлексия, перешедшая вне себя; само равенство сущности исчезло в получившем господство отрицании.

В определении рефлексии есть, следовательно, две стороны, ближайшим образом различающиеся.