Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович - Страница 32

Другим крупным недостатком организационной структуры нашей авиации в тот период являлся неоднородный, смешанный состав самолетов в авиационных дивизиях. Каждое соединение имело в своем составе два штурмовых и два истребительных или два бомбардировочных и два истребительных авиационных полка. Это крайне затрудняло, а иногда даже прямо исключало возможность массированного применения имеющихся истребителей, например, для завоевания господства в воздухе над районами, где происходили решающие боевые действия наших наземных войск, или для нанесения мощных ударов большим количеством штурмовиков и бомбардировщиков по наиболее важным группировкам войск противника.

В связи с общим ухудшением обстановки на направлении, наступившим в результате изложенных выше причин, Ставка Верховного Главнокомандования поставила в конце мая перед войсками Юго-Западного фронта задачу перейти к обороне на занимаемых рубежах, прочно закрепиться на них силами 21, 28, 38 и 9-й армий и не допускать развития наступления противника из района Харькова на восток. Линия фронта проходила в основном по реке Северский Донец.

В результате постигшей нас неудачи была потеряна относительно небольшая, но весьма важная в оперативном отношении территория, хотя в этой операции мы нанесли довольно существенный урон противнику в живой силе и боевой технике.

К началу июня 6-я полевая армия и армейская группа генерала Клейста насчитывали в своем составе 26 пехотных, 5 танковых и 2 моторизованные дивизии, что обеспечивало им существенное превосходство в силах над войсками Юго-Западного фронта. Особенно внушительным продолжало оставаться превосходство противника в авиации. Это обстоятельство вызвало у главкома маршала С. К. Тимошенко большое беспокойство. По его инициативе Военный совет направления в конце мая решил обратиться в Ставку Верховного Главнокомандования с на-стоятельной просьбой срочно подкрепить силы фронта, резервами центра.

Подписав соответствующее представление в Ставку, Семен Константинович объявил, что заседание Воеяного совета закончено, встал из-за стола и, понурив голову, стал с плохо скрываемым беспокойством расхаживать по своему просторному кабинету. По выражению его лица можно было понять, что он размышляет о чем-то очень важном. Остановившись перед членом Военного совета Н. С. Хрущевым, Семен Константинович сказал;

— Харьковская операция обошлась нам дорого. Сейчас немцы, невзирая на понесенные в ходе этой операции большие потери, все-таки намного сильнее нас. Надо думать, что как только они приведут себя в порядок, обязательно воспользуются своим превосходством и предпримут новое наступление. Для отражения новых ударов нам крайне вужны резервы центра, иначе мы не устоим… Мне думается, — продолжал главком после небольшой паузы, — что в целях ускорения решения этого важного для нас вопроса хорошо было бы вам, Никита Сергеевич, побывать в Москве.

— Согласен, — ответил член Военного совета, — но, поскольку я недостаточно компетентен в чисто военных вопросах, мне будет трудно убедительно обосновать в Ставке нашу просьбу о срочной помощи резервами из центра. Думаю, что для успеха подобной миссии необходимо, чтобы в Москву выехал вместе со мною генерал Баграмян…

После короткого обмена мнениями все мы согласились с этим предложением.

Нетрудно понять всю остроту чувств, испытываемых мною в связи с предстоящей поездкой в Москву. Теперь встреча с Верховным Гла-внокомандующим не сулила ничего приятного, и это не могло не действовать на меня удручающе.

На следующий день мы с членом Военного совета вылетели в Москву.

И. В. Сталин в присутствии других членов ГКО принял нас незамедлительно, внимательно выслушал, провел с нашим участием обсуждение сложившегося на южном крыле советско-германского фронта трудного положения.

В отличие от других участников этого обсуждения, И. В. Сталин был спокоен, сдержан. Видно было, что все его мысли поглощены одним настойчивым желанием предотвратить дальнейшее ухудшение обстановки на юге, помочь нашим войскам во что бы то ни стало отстоять занимаемые рубежи.

Конечно, Верховный мог бы серьезно упрекнуть нас за допущенные ошибки, возложить на нас всю тяжесть ответственности за неудачу. Но Сталин, невзирая на случившееся, вел себя с большим достоинством, проявляя завидную твердость и спокойствие.

В этой связи мне хочется, забегая вперед, сказать, как неизменно спокойно вел себя Верховный Главнокомандующий весной 1943 года, когда в Ставке обсуждался план Орловской наступательной операции, являвшейся составной частью битвы на Курской дуге. Как известно, до этого Красная Армия нанесла крупнейшее поражение немецко-фашистской армии под Сталинградом, далеко отбросила ее войска на запад. Добившись значительного превосходства в силах над врагом, Ставка Верховного Главнокомандования готовила ставшую вскоре знаменитой Курскую битву. И тогда в столь благоприятно изменившихся в нашу пользу условиях никто из военачальников не заметил у Верховного Главнокомандующего никаких признаков самодовольства и преувеличения достигнутых побед.

Мне представляется, что железное самообладание, исключавшее всякую нервозность и неуверенность в руководстве боевыми действиями войск в ходе войны, было одной из самых примечательных черт И. В. Сталина и благотворно отражалось на его военно-политической и полководческой деятельности.

По нашей просьбе Ставка, учитывая важность направления, обороняемого Юго-Западным фронтом, усилила его семью стрелковыми дивизиями, двумя танковыми корпусами и четырьмя танковыми бригадами. С прибытием этих резервов мы к 10 июля имели бы в составе фронта тридцать стрелковых дивизий, две стрелковые бригады, два кавалерийских корпуса, четыре танковых корпуса и восемь танковых бригад. Но даже и теперь противник еще сохранял полуторное превосходство над нашими силами. С воздуха его наземные войска по-прежнему поддерживались силами 4-го воздушного флота и 8-го отдельного авиационного корпуса, что еще более повышало общие преимущества врага над нами.

Для переброски выделенных центром резервов требовалось время. Правда, значительная их часть была уже «на колесах», а отдельные соединения даже прибыли на фронт.

Военный совет и политуправление фронта, военные советы и политорганы армий провели среди личного состава частей и соединений большую политическую работу. Надо было каждого воина подготовить к упорной обороне занимаемых рубежей. Лозунг «Стоять насмерть!» нужно было обосновать важностью выполняемой задачи и наличием необходимых для этого сил и средств. Огромная работа легла на работников тыла. Им пришлось в сложных условиях пополнить войсковые и армейские запасы боеприпасов, горючего, продовольствия и других материальных средств, эвакуировать в тыл страны большое количество раненых и больных.

Из данных разведки всех видов нам стало известно, что противник сосредоточивает крупные резервы восточное Чугуева — там отмечалось скопление больших масс танков и моторизованной пехоты. Западнее Волчанска было установлено сосредоточение крупной группировки пехотных соединений. Оценивая эти данные о противнике и сложившуюся в полосе фронта общую оперативную обстановку, мы пришли к выводу, что в ближайшее время гитлеровское командование может предпринять наступление на участках обороны 38-й и 28-й армий с нанесением главного удара по центру оборонительного расположения 38-й армии из района Чугуева в общем направлении на Купянск.

Главком направления, предвидя это, приказал значительно сузить полосу обороны 38-й армии по фронту, сократив ее до 60 километров. Для усиления этого же рубежа в первую очередь пошли и прибывшие из центра стрелковые и танковые соединения.

Как выяснилось впоследствии, гитлеровское командование еще в последние дни мая приступило к подготовке двух частных операций, которые должны были создать для него благоприятную в оперативном отношении обстановку для развертывания большой наступательной операции на южном крыле советско-германского фронта.