Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович - Страница 30

Весь этот день командующий южной группой и его штаб прилагали героические усилия, чтобы сохранить личный состав, боевую технику и вооружение от непрекращавшихся массированных налетов авиации и ударов артиллерии противника, наладить управление и подготовить более решительные действия с целью прорыва из окружения.

Наступление возобновилось в ночь на 27 мая. Ударная группа прорывавшихся войск выбила ночной атакой гитлеровцев из Лозовеньки и продвинулась к востоку на 5–6 километров. Но с рассветом противник вновь занял этот населенный пункт. Группа советских войск в течение 28 и 29 мая вынуждена была выходить из окружения небольшими отрядами.

Господствовавшая в воздухе авиация противника наносила большие потери нашим частям и нарушала управление войсками. Днем буквально все было прижато к земле, и только наступление ночи позволяло подразделениям без тяжелого вооружения просачиваться через кольцо окружения за реку Северский Донец и соединяться с основными силами.

В это же время западнее Лозовеньки сосредоточивались силы, прикрывавшие до этого войска 6-й армии от ударов с запада. Сюда же к утру 27 мая вышла и 266-я стрелковая дивизия полковника А. И. Таванцева, которая полностью сохранила свою боеспособность. В ночь на 28 мая части ее, составлявшие ядро ударной группы, прорвали кольцо окружения врага и к утру 28 мая вышли в район Волвенково, Волобуевка. С ними вместе пробились сюда и остальные части и подразделения, находившиеся западнее Лозовеньки. В ночь на 29 мая эта группа ударом с тыла прорвала при содействии войск 38-й армии линию фронта противника по правому берегу Северского Донца и успешно вышла в расположение основных сил у Чепеля.

В своих воспоминаниях об этом эпизоде Маршал Советского Союза К. С. Москаленко пишет следующее: «Гитлеровское командование приложило большие усилия к тому, чтобы ликвидировать прорыв и не выпустить окруженных из смертельного кольца. Но не добилось успеха.

38-я армия нанесла удар снаружи в условиях, когда окруженные делали то же самое изнутри. Благодаря этому нам удалось вывести из окружения около 22 тысяч красноармейцев, командиров и политработников.

Помню, первыми подошли шесть танков Т-34. Из одного вышел член Военного совета Юго-Западного фронта дивизионный комиссар К. А. Гуров. За танками волнами шли тысячи советских воинов во главе с генерал-майором А. Г. Батюней. На их лицах сквозь тяжкую боль и усталость светилась непомерная радость возвращения к своим».

Оставшиеся в кольце советские воины продолжали героически сражаться вплоть до 30 мая. Многие из них в последующем отдельными отрядами и группами пробивались через позиции врага и переправлялись на левый берег Северского Донца. Немало верных сынов нашей Родины погибло в этих боях смертью храбрых. Среди них были заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Федор Яковлевич Костенко, командующий 6-й армией генерал-лейтенант Авксентий Михайлович Городнянский, командующий 57-й армией генерал-лейтенант Кузьма Петрович Подлас и командующий армейской группой генерал-майор Леонид Васильевич Бобкин.

Одновременно с ликвидацией барвенковского выступа гитлеровское командование вводом в сражение новых подкреплений усилило удары северо-восточное Харькова на волчанском направлении и окончательно остановило здесь наступление войск 28-й и правого крыла 38-й армий.

Таким образом, успешно начатая войсками Юго-Западного направления Харьковская операция к концу мая закончилась нашей крупной неудачей. Ее я с большой горечью и душевной болью переживал во время войны, волновала она меня и в послевоенные годы. Мне хочется вскрыть сейчас наиболее важные причины, приведшие нас к проигрышу операции.

Пожалуй, самой существенной, вернее, решающей причиной нашей неудачи было то обстоятельство, что, предпринимая наступление на Харьков, мы еще не располагали достаточными силами и средствами для его успешного проведения. Как Ставка Верховного Главнокомандования, так и командование Юго-Западного направления при разработке замысла операции, а также при определении необходимых сил и средств для ее осуществления исходили из ошибочного мнения, что с наступлением весны и лета гитлеровское командование начнет свое главное наступление на Москву, а на юге ограничится нанесением вспомогательного удара, который нетрудно будет преодолеть силами, которые мы здесь имеем.

Однако, как показали последующие события, гитлеровцы к началу весенне-летней кампании сосредоточили свою главную группировку против южного крыла советских войск для развертывания здесь крупной стратегической операции с целью вторжения на Кавказ и выхода на нижнее течение Волги в районе Сталинграда.

Объективно вскрывает существо просчетов советского командования в этом вопросе Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Он пишет: «Летом и осенью 1941 года наиболее сильная группировка противника действовала на московском стратегическом направлении, где развернулись ожесточенные сражения. Впечатления от этих трагических для нас событий были еще свежи в нашей памяти. Хотя в зимнюю кампанию 1941/42 года советские войска и отбросили врага от Москвы, но он продолжал угрожать нашей столице. До конца апреля 1942 года наиболее крупная вражеская группировка по-прежнему находилась на центральном участке советско-германского фронта. Учитывая это, Ставка и Генштаб пришли к ошибочным выводам, считая, что основные военные события с началом летнего периода вновь развернутся вокруг Москвы, что именно здесь, на центральном направлении, противник опять попытается нанести нам решительный удар.

…По завершении зимней кампании 1941/42 года, когда наши Вооруженные Силы по своему численному составу и особенно технической оснащенности все еще значительно уступали противнику, а готовых резервов и материальных ресурсов у нас в то время не было, в Генеральном штабе сложилось твердое мнение, что основной ближайшей задачей войск наших фронтов на весну и начало лета 1942 года должна быть временная стратегическая оборона.

…Верховный Главнокомандующий согласился с выводами и предложениями начальника Генштаба, но приказал одновременно с переходом к стратегической обороне предусмотреть проведение на ряде направлений частных наступательных операций — на одних с целью улучшения оперативного положения, на других — для упреждения противника в развертывании наступательных операций. В результате этих указаний было намечено провести частные наступательные операции под Ленинградом, в районе Демянска, на смоленском, курско-льговском направлениях, в районе Харькова и в Крыму.

…События, развернувшиеся летом 1942 года, воочию показали, что только переход к временной стратегической обороне по всему советско-германскому фронту, отказ от проведения наступательных операций, таких, например, как Харьковская, избавили бы страну и ее Вооруженные Силы от серьезных поражений, позволили бы нам значительно раньше перейти к активным наступательным действиям и вновь захватить инициативу в свои руки.

Допущенные Ставкой и Генеральным штабом просчеты при планировании боевых действий на лето 1942 года были учтены в дальнейшем, особенно летом 1943 года, когда принималось решение о характере боевых действий на Курской дуге».[44]

Таким образом, сосредоточение главных сил Красной Армии для прочной обороны Москвы от ожидавшегося удара немцев на центральном направлении лишило Ставку возможности, с одной стороны, выделения Юго-Западному направлению достаточных сил для обеспечения успешного наступления на Харьков и, с другой, — создания там крупных оперативных резервов, предназначенных для отражения вражеского удара в случае перехода противника в наступление. Поэтому общее соотношение сил на Юго-Западном направлении к переходу советских войск в наступление в Харьковской операции складывалось не в нашу пользу.

На всем огромном южном стратегическом крыле Красной Армии, за линией фронта общим протяжением свыше 800 километров, Ставка в начале летней кампании 1942 года не имела в своем резерве ни одной общевойсковой или танковой армии. Ее резервы здесь были представлены лишь четырьмя стрелковыми дивизиями, которые находились в стадии доформирования или доукомплектования личным составом и вооружением. Из-за ограниченности сил командование Юго-Западного направления не имело никакой возможности для создания резервов соответствующего масштаба.