Врата войны - Алферова Марианна Владимировна - Страница 22

• Предыдущая
• 22/71
• Следующая

— Завал впереди, — сержант сладко зевнул. — Второй мотор растаскивает.

Виктор приподнялся на локтях. Насколько удавалось ему рассмотреть в призрачном свете раннего утра, главный тракт был завален бревнами. Второй вездеход волочил их к обочине, утробно урча.

— Засада? — спросил Виктор.

Страха не было. Будь в засаде «синие» или мары — давно убили бы. Смешно бояться вдогонку.

— Нет, просто завал. Это часто делается. Никто не знает, кто за тобой топает, если ты в хвосте, «Синие» или «красные». Вдруг «синие»? Да жахнут из гранатомета. Или «крокодила» пустят по следу. Через завал «крокодил» не пролезет.

— «Крокодилы» запрещено провозить через врата.

— Их на этой стороне собирают. Разве сложно? Я сам видел у наших «крокодила». Огнем плюется только так.

— Никогда не слышал, чтобы в операциях участвовали «крокодилы». — Ланьер к любой информации относился придирчиво. Услышал — проверил. Была эта привычка у него врожденной. Стала — профессиональной.

— Конечно. Они либо сжигают противника и молчат об этом, либо огнеметчиков противник ловит и расстреливает на месте. Но об этом тоже все молчат.

Виктор вспомнил, сколько почерневших бревен он видел вдоль главного тракта весной, и понимающе кивнул.

— Вы не успеете, — сказал кто-то рядом.

Виктор вздрогнул и оглянулся. Человек вылепился из сырых утренних сумерек. Такой же серый, призрачный, как лес вокруг. Материализовался из влажного воздуха. Дешевый, без адаптации, камуфляж, серая непромокаемая накидка. В прорезь накидки высовывался короткий ствол автомата. Лицо белое, безвозрастное — можно дать и тридцать, и пятьдесят.

Призрак мортала. Предупреждает? Виктор приглядывался, но не узнавал. Мортал присылал только тех, кого Виктор знал прежде. А этого видел впервые.

Хвататься за бластер — поздно. И значит — нелепо. Ну что ж, тогда поговорим.

— Вы кто? — спросил Виктор. Бросил взгляд на сержанта. Тот не встревожился. И даже не удивился.

Главное достоинство сержанта Топчего — невозмутимость.

— Бурлаков, Григорий Иванович, — представился неизвестный на гражданский манер. Руку протянул для пожатия.

Ланьер стиснул его ладонь. Крепкая, теплая. И сухая, несмотря на снег и дождь. Живой. Не призрак.

— Привет, — улыбнулся Ланьер живому. — Почему решили, что не успеем?

— Завалы впереди, и мост рухнул. То есть перейти можно — но без техники. Времени у вас — кот наплакал. К тому же раненых много. Сами добежать успеете. Но тогда раненых придется бросить. Оставайтесь у меня.

Посланец Судьбы? Но что сулит Судьба? И стоит ли ее испытывать? Или она все решила опять, и от тебя уже ничего не зависит...

— Где это у вас? — спросил Борис, выползая из-под своей накидки.

— У меня крепость вон там. — Бурлаков неопределенно махнул рукой вдоль главного тракта. В сторону, противоположную вратам. Виктор знал (да все побывавшие здесь знали), что с двух сторон от тракта сразу за зоной игры тянется на многие километры мортал.

— Спасибо, там мы уже были, — язвительно заметил Борис.

— Запас сухарей, муки имеется. Патронов достаточно, — продолжал Бурлаков, не обращая на шутку Рузгина внимания. — Дичи настреляем зимой. До весны дотянем. Я уже много зим здесь живу. Знаю, как к зимовке готовиться. И я не мар.

— Что? Зимовать здесь? — переспросил Борис. — Да ты что, сбрендил, приятель? Нас не бросят просто так!

Бурлаков рассмеялся коротким смешком:

— Кто вам подобную чепуху сказал? Знаете, сколько отставших всякий раз мечется по дорогам?! Весь декабрь здесь будет пальба, в январе — метели и стужа. В феврале начнется людоедство.

— Людоедство? — переспросил Борис.

«Это будет совершенно убойный материал, — Ланьер отчетливо услышал знакомый голос. — Ты же хотел остаться. Ну!»

Он рот открыл сказать «да», но не сумел. Что-то мешало. Что-то еще манило назад — к вратам. Может, мечта о тепле, о горячей ванне. Об Алене... Всё вместе. Он не мог еще эту нить оборвать.

— Я передам ваши слова капитану. — Виктор спрыгнул с брони.

— Передайте, — Бурлаков как-то сразу поскучнел. — Похоже, вы меня опасаетесь. Зря. Я знаю, о чем говорю. Мне необходимо еще человек двадцать, чтобы перезимовать в крепости. У меня каждый год зимует около сотни. Вы должны обо мне знать.

Должны знать? В словах Бурлакова звучал неприкрытый упрек. Но сколько раз говорят эти слова портальщику — «вы должны обо мне знать...» В том мире, в который они всеми силами пытались вернуться, ты существуешь, если о тебе знают. Хоть кто-нибудь знает, хотя бы виндексы. Бывает, человек напяливает пять, а то и десять комбраслетов, лишь бы не потеряться, только бы о нем знали. Звонит по ночам и спрашивает: «Ты помнишь меня?» И плачет, прижимая комбраслет к губам, чтобы ты слышал, как ему одиноко и больно.

— Вали отсюда, дед. Мы дойдем, и баста, — сказал сержант. — А ты... может быть, от «синих»?

— Теперь уже не имеет значения, кто «синий», кто «красный». Врата вот-вот уснут. Мы останемся наедине с этим миром. И с теми, кто здесь живёт.

— Мы дойдем, — заявил Борис. Голос дрогнул.

— Ну что ж, попробуйте.

«Этот Бурлаков — очень странный тип, — думал Виктор, направляясь к джипу. — Но я почему-то ему верю. Он сказал — мост рухнул. Мост этот один раз уже чинили. Пять лет назад, причем тогда мост обрушился сам, его не взрывали. Специалисты сказали — усталость металла. Хотя по расчетам мост должен был прослужить лет сто».

— Подождите!

Виктор остановился, будто споткнулся. Бурлаков возник рядом. Как нагнал — неизвестно. Шагов Виктор не слышал.

— Что еще?

— У вас есть бумажная карта?

— Есть, конечно. У каждого должна быть. Тем более — у портальщика. — Виктор, помедлив, вытащил из нагрудного кармана карту и протянул Бурлакову. Тот развернул. Быстро сориентировался отыскал главный тракт.

— Крепость моя здесь. — Он поставил на фоне белого пятна красный крест. Ехать далековато. Идти — тем более. Мары сейчас слетаются к вратам. На этом участке — от перевала Ганнибала до Арколя — их мало. Если что — лупите фотонными гранатами. Найдете дорогу — спасетесь. Удачи.

Бурлаков вернул Ланьеру карту, шагнул в сторону, к обочине. Исчез.

Ланьер вновь посмотрел на карту. Вокруг белого пятна лежал помеченный фиолетовым цветом мортальный лес. Пройти по нему до закрытия врат можно, но они уже никак не успеют. А зимой или летом идти — смертельно.

— Ловушка? — крикнул он.

Но ему никто не ответил.

Может, это и есть Валгалла? Хотя нет... Арутян пытался прорваться в Валгаллу куда восточнее главного тракта. Будем считать, что Арутян хотя бы приблизительно знал, где ее искать. Виктор спрятал карту в карман. Руки дрожали. Теперь, когда он уже знал, что обратной дороги нет (он верил Бурлакову, в отличие от других), его охватил страх.

Капитан Каланжо сидел в джипе и черпал ложкой из консервной банки мясо в желе.

— Что? Остаться? Мост рухнул? — переспросил он, услышав предложение Бурлакова из уст Виктора. — Лейтенант Ланьер, ты идиот, что ли? Это же наверняка лазутчик маров. Где он? Я его лично пристрелю!

Он отдал Виктору недоеденную банку консервов и помчался к стоящему позади вездеходу. Разумеется, кипятился Каланжо для виду. Хотел узнать точно, обо всем расспросить. Если мост рухнул, это конец. В такое нельзя поверить. И Каланжо не верил.

Но встреча не состоялась. Сержант и Борис по-прежнему сидели на броне.

— Где он? — прорычал капитан.

— Не знаю, только что был... — сержант завертел головой.

— Растворился, что ли? Где он? — повернулся Каланжо к Борису.

— Исчез. Стоял, потом сделал шаг в сторону. И нет его.

— Растворился, — почти убежденно сказал сержант.

В этот миг впереди вспыхнула ракета. Дорога была свободна. Можно ехать.

Еще полчаса они двигались без приключений. Ели из консервных банок мясо, пили едва разогретый химическими лентами чай. Перевал Ганнибала давно остался позади. Охраны там не было. В этом году части отходили в полном беспорядке. Странно, никто даже не обсуждал, кто победил — «синие» или «красные».

• Предыдущая
• 22/71
• Следующая