Сказка для двоих - Буренина Кира - Страница 3

• Предыдущая
• 3/33
• Следующая

С момента приземления самолета прошло восемь минут. И все-таки они немного опаздывали. Наступил час пик. И хотя впереди их колонны мчалась полицейская машина сопровождения, автобусам то и дело приходилось притормаживать. Один раз колонну разорвал поток машин, сверкающий в свете заходящего берлинского солнца. Но вот за окнами уже показалась нарядная громада «Хилтона», дверцы автобуса распахнулись, и Ника, поблагодарив шофера, резво выскочила на улицу. К автобусу спешили портье с тележками, Инна и Марина помогали урегулировать поток людей и багажа.

Сейчас предстояла важная задача — оперативно и обходительно расселить всех членов российской делегации по номерам. На мгновение все смешалось — багаж, люди, портье, менеджеры отеля, гости. Но не зря Михаил Ермолаев репетировал эту процедуру заранее: с помощью Светланы первыми зарегистрировались VIP-персоны, и портье покатили тележки с их багажом к лифтам. Регистрация участников заняла пятнадцать минут.

Не знали высокопоставленные гости, да и к чему было им интересоваться тем, что в шесть утра этого дня Михаил Михайлович лично прошелся по VIP-этажам и что горничным, обслуживающим этаж, пришлось весьма несладко. Чрезвычайно требовательный, щепетильный даже в мелочах, Ермолаев учинил менеджеру отеля скандал из-за того, что в нескольких номерах еще не были застланы свежие постели, отсутствовали вазы с цветами и фруктами, а в ванных комнатах не расставлены изысканные флаконы с косметикой. Честно говоря, персонал отеля давно не видел такого аврала и со смешанным чувством почтения и страха бросался выполнять любые требования шефа «Протокола» и его помощниц.

Под самый «занавес» появился еще один сотрудник «Протокола» — Валерий Ковалев. Он занимался встречами-проводами гостей, прилетавших международными или чартерными рейсами в другие аэропорты. Рядом с ним мелко семенила вице-мэр города Хельсинки, которую Ковалев пристроил к стойке регистрации, а сам преспокойно отправился в свой номер.

Пока участники располагались в своих номерах, Ермолаев тихо буркнул Светлане и Веронике, что VIP-гости остались довольны встречей в аэропорту, а также номерами и видами из окна.

— В семь у вас начнется горячее время — российские и немецкие гости отправятся на ужин, будут знакомиться, общаться. Ваши места — за VIP-столами. Официальная делегация через тридцать минут отправится в ратушу, на ужин с вице-бургомистром Берлина, там будут работать свои переводчики. Когда официальная делегация уедет, вы спускаетесь в общий зал и работаете там, помогаете Инне и Марине. А пока, — он взглянул на часы, — у вас пятнадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок.

— Пятнадцать минут, какая роскошь, вы нас просто балуете, — притворно вздохнула Лана, — я рассчитывала всего на пять! А Ковалев-то где будет?

— Он поужинает, а потом поедет встречать нового министра экологии Соколова Андрея Александровича, — заглянул в свой график Ермолаев и неожиданно подмигнул Светлане.

— Ага, и поселит его в самый простой и дешевый номер с видом на внутренний двор гостиницы, — продолжала ворчать Лана.

— Не язви, уж за министром я поухаживаю сам. Лично.

Члены официальной делегации неторопливо прошествовали через вестибюль отеля и поднялись на второй этаж. В ресторане «Бельэтаж» негромко играла музыка, официанты выстроились в ровную накрахмаленную линеечку, яства, разложенные на столах, источали разнообразные гастрономические ароматы и манили к себе. Ника только сейчас вспомнила, что, кроме пары бутербродов на завтрак и чашки кофе перед поездкой в аэропорт, она сегодня ничего не ела. А это плохо, очень плохо! Если бы у нее было на пару минут больше, она бы успела вскипятить в номере чайник и выпить чашку горячего шоколада. Тогда бы чувство голода немного отступило и переводить было бы легче.

Работа переводчика совсем не то, что о ней думают девяносто процентов людей. Это издалека, с экранов телевизора кажется, что нарядные, элегантные женщины играючи произносят фразы на чужом языке, улыбаются, даже успевают кокетничать. Как далеки эти представления от реальной жизни! Какой концентрации внимания, памяти, неутомимости требует эта работа! И где бы ни сидел переводчик — за столом переговоров в фирме, в заводоуправлении, в Белом доме, — везде он обязан сохранять ровное, спокойное состояние духа, успевать сгладить непростые моменты, когда участники переговоров вдруг начинают сыпать труднопереводимыми пословицами и поговорками, запоминать и без запинки воспроизводить энное количество километров, тысяч долларов, хронологические даты.

Ника сидела за одним из VIP-столов с левой стороны от вице-бургомистра Берлина, который, не переставая улыбаться и чуть шепелявя, произносил приветственные слова в адрес русских гостей. Ника автоматически переводила, поглядывая на сидящих за столом — всем ли слышен ее перевод? Зал ресторана постепенно заполнялся российскими и немецкими участниками конференции, становилось шумно. Ника повысила голос и бросила взгляд в сторону второго стола, где работала Лана. Руководитель российской делегации, заместитель министра экономики, благосклонно кивнул и произнес ответную речь. Шум в зале усиливался, официанты усерднее засновали с бутылками вина и воды, глубокий грудной голос Ланы время от времени заглушал звон бокалов.

Российский замминистра стал рассказывать вице-бургомистру о погоде в Москве и восхищаться размахом строительства в германской столице. При этом он великолепно разделывал кусок сочной свинины, запивая его сухим красным вином. Вице-бургомистр в ответ бурно восхищался новым обликом российской столицы и произнес тост за развитие дружеских отношений между двумя странами. Через полчаса за плечом российского замминистра показался Ермолаев. Он что-то шепнул ему прямо в розовое, словно резиновое ухо, тот кивнул и небрежно бросил салфетку на стол.

— Итак, господа, мы едем в ратушу. — Он обвел глазами всех сидящих за столом. — Продолжим наш разговор там.

Стулья задвигались, салфетки упали с колен, и высокопоставленные персоны, беспечно переговариваясь, покинули зал ресторана. За ними последовала группа губернаторов, сопровождаемая руководством федеральной земли Берлина — Бранденбурга.

— Фу, — послышался за спиной Ники усталый голос Ланы, — неужели все? У меня, представляешь, анекдоты стали друг другу рассказывать! Ну, чего стоишь, пойдем съедим чего-нибудь, что ли, я еле на ногах стою!

Светлана была единственным, поздним и желанным ребенком. Родители любили ее самозабвенно, но старались не баловать. Девочкой она росла общительной, живой и любознательной, поэтому родительские наставления об ответственности и чувстве долга порой бывали излишне усердны. Их усилия не пропали даром.

В школьные годы классная руководительница Светланы без устали повторяла ее матери: «Ваша дочь весьма ортодоксальная девица, для жизни это — большой минус». Но потом, когда Лана уже была студенткой филфака МГУ, ее «ортодоксальность» больше вызывала уважение, чем неприязнь. Сокурсники знали, что к Светлане всегда можно обратиться за помощью, она и в долг даст, и уладит щекотливые вопросы с деканом факультета. Отличные оценки, общественная работа, подруги, поклонники — все давалось Светлане легко.

В университетской характеристике значилось, что Аркатова является ленинской стипендиаткой, обладает повышенным чувством ответственности, работоспособна, честна, пользуется несомненным авторитетом в среде однокурсников.

Еще на первом курсе Светлана влюбилась в Валеру Ковалева, общепризнанного факультетского красавца. Высокий, темноволосый, он был неплохо сложен, но в его облике преобладала не мужественность, а изящество и порочность. Больше похожий на итальянца, этакого героя-любовника, чем на среднестатистического гражданина Советской страны, он смотрел на мир темными, словно греческие маслины, глазами. Валера был приветлив, общителен, но при необходимости умел держать дистанцию. Родители Валеры работали во Внешторге и постоянно привозили сыну из загранкомандировок модные фирменные вещи. В друзья к нему набивались не только ребята со своего курса, но и постарше. Поговаривали, что Валера потихоньку фарцует: продает джинсы, куртки, сигареты, зажигалки, рубашки. Что он находил в этом занятии, никто не понимал, ведь денег у него всегда было достаточно. Когда как-то раз Светлана спросила его об этом, он лишь небрежно ухмыльнулся, мол, риск — благородное дело. «Это спекуляция — благородное дело?» — возмущаясь, допытывалась Лана. Однако серьезных ссор из-за рискового увлечения Валеры между ними не возникало. Обаяние Валеры побеждало все: и внушенное Светлане в детстве «спекулировать — нехорошо», и ее собственное недоумение, и неприязнь некоторых однокурсников.

• Предыдущая
• 3/33
• Следующая