Протоколы сионских мудрецов. Доказанный подлог. - Бурцев Владимир Львович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/80
• Следующая

Эта публикация обращает внимание читателя на вечную проблему, не сходящую с повестки дня мира уже более 2000 лет, — проблему антисемитизма. За это время она разыгрывалась в самых бесчисленных и замысловатых аспектах. Одним из таких аспектов последнего времени стал вышедший недавно первый том работы Солженицына «Евреи и русские. 200 лет вместе». Второй том ещё не вышел, да и вряд ли в нём будут какие-либо неожиданности. Для интересующегося этой проблемой читателя этот десятилетний труд ничего не добавляет в существо вопроса. Точка зрения его автора была хорошо известна из его других произведений.

И, несмотря на потуги автора, ярлык антисемита этот труд с него не снимет.

Как и другие его произведения, и эта книга не является серьёзным историческим исследованием, а, скорее, её можно отнести к материалам пропагандистского характера. Автор сам почти всегда относит свои произведения к жанру художественной литературы. А в таких произведениях, как известно, вымысел допускается.

Резким диссонансом этому автору является книга бессарабского губернатора князя С. Д. Урусова «Записки губернатора. Кишинёв 1903-1904 гг.». Второе дополненное издание. Berlin, Buhnen und Buchverlag russischer Autoren, J. Ladischnikov 1908. Обилие фактического материала, чрезвычайно высокий уровень анализа, непредвзятость мнений — поразили меня.

Главная ценность книги в том, что автор сам был непосредственным свидетелем событий того времени. Поскольку упомянутая выше книга Солженицына уже «обросла» значительным количеством откликов, то я считаю необходимым дополнить этот список отрывком из записок князя С. Д. Урусова.

Старая орфография книги преобразована в новую с помощью компьютерной программы.

Иосиф Кременецкий,

Миннеаполис, США, 07.15.2002.

Осенью 1903 года я получил предложение министра внутренних дел высказаться по поводу положения евреев в России, и в частности в Бесарабии, а также представить свои соображения относительно тех изменений, которые следовало бы внести в действовавшее в то время законодательство о евреях.

Свод губернаторских отзывов по возбужденному министром вопросу подлежал рассмотрению особой комиссии, которая в то время еще не была образована, причем цель и направление работ этой комиссии оставались совершенно неопределенными и загадочными.

Выполняя поручение В. К. Плеве, мне пришлось привести в некоторую систему отрывочные сведения и наблюдения свои по поводу бессарабских евреев, а также придти к выводам, которые в то время показались смелыми, так как они являлись осуждением временных правил 3 мая 1882 года, составленных, как известно, при ближайшем участии Плеве, в качестве директора департамента полиции. Странно вспомнить теперь, после заявления первой Государственной Думы по поводу необходимости полного гражданского равноправия, о скромных надеждах наших евреев, в 1903 году, относительно возможности некоторого частного расширения их прав, и дарования им некоторых «льгот», как евреи тогда еще называли ослабление применяемых к ним специальных ограничительных и карательных законов.

А после того, как наше министерство, в ответ на думский запрос, не высказало по поводу вопроса о равноправии никакого возражения, странно вспомнить и о том впечатлении, которое произвела в петербургских канцеляриях, моя скромная и умеренная записка, в которой не упоминалось ни об уничтожении черты оседлости, ни о праве евреев покупать имения, ни о праве их занимать государственные должности.

Если бы вопрос о равноправии евреев был у нас не только поставлен, но и разрешен, я не стал бы вводить последующей главы в свои воспоминания. Но при настоящем положении дела, когда вопрос этот еще находится на весу, некоторое освещение его, с точки зрения существующих законов и на основании местных наблюдений, пожалуй, не будет лишним.

Пути, по которым русское правительство водило в течение полутораста лет русских евреев, поистине неисповедимы. Если, с одной стороны, еще в XVIII веке, одна из русских императриц «не ожидала от врагов Христа интересной прибыли», то, в том же столетии, её преемница видела в евреях тех «среднего рода людей, от которых государство много добра ожидает», указав им обращение к занятиям «торгами и промыслами».

Законодательство XIX века, поскольку оно касалось евреев, представляет собой созданный влиянием различных течений водоворот, в котором крутилось русское еврейство, неожиданно получая и беспричинно теряя разнообразные права. Так, например, евреям черты оседлости, в начале XIX века, разрешено было курить вино и держать на откупе питейную продажу повсеместно; затем — только в городах; затем — опять в селах. В половине столетия, винные промыслы были снова запрещены в селах евреям всех сословий, но затем сделано исключение для евреев, содержащих откупа. Через 15 лет евреи получили право торговать вином на общем основании и арендовать винокуренные заводы; через 11 лет право это было ограничено, а лет через 15 — евреи фактически были совершенно устранены от торговли хлебным вином.

Другой случай:

Желательные торговцы и промышленники — евреи сделались, через несколько времени, желанными земледельцами и землевладельцами. В начале XIX века им разрешили покупать земли; в тридцатых годах их стали усиленно поощрять к приобретению земель разными льготами, как-то: свободой от воинской повинности, от подушной подати и т.п. Но затем эти земли у евреев начали отбирать. Когда, с 1862 года, евреи получили право покупать земли и угодия, принадлежавшия к помещичьим имениям, последовал указ, запрещавший евреям покупку таких земель в 9-ти губерниях. В 1882 году было приостановлено совершение на имя евреев купчих крепостей на земли в черте оседлости, а в 1903-м евреи лишены были права покупать земли повсеместно.

Еще пример:

В начале XIX века «особый комитет», ограждая население от евреев, потребовал выселения их из деревень, а через 5 лет, другой комитет пришел к убеждению, что евреи в сельской местности не только не вредны, но полезны, и решительно высказался за оставление евреев на местах. Однако, в 20-х годах, евреев выселили из деревень 4-х губерний и, хотя в тридцатых годах выселение прекратили, но в 40-х оно было возобновлено по соображениям «военного» характера. Затем евреев, живших в сельских местностях, перестали тревожить, пока не были изданы правила 1882 года, запрещавшие евреям селиться вне городов и местечек. Тогдашний министр внутренних дел, известный по данному ему прозвищу «Меentiг-расhа», с чисто игнатьевским лицемерием мотивировал новое запрещение желанием правительства оградить евреев от христиан.

Переходя к тому времени, которое я описываю и оставаясь в пределах тех фактов и наблюдений, которые послужили материалом для представленной мной записки, я прежде всего упомяну о том, что в Бесарабии, в 1903 году, проживало около 250 тысяч евреев, составлявших примерно 11 процентов всего населения губернии. Пятьдесят лет тому назад, в русской Бесарабии евреев насчитывалось только 78 тысяч, но за то и все число жителей губернии не превышало в то время 710 тысяч душ. Таким образом, прирост евреев, в данном случае, стоит на одном уровне с общим ростом населения.

Бесарабия включена в число губерний так называемой черты еврейской оседлости, в которой евреям жить разрешено. Таких губерний, не считая Царства Польского, имеется пятнадцать, и потому нередко приходится слышать мнение о том, что жалобы евреев на стеснение их «чертой» неосновательны, что им не может быть тесно на обширном пространстве богатых земель юго-запада России.

• Предыдущая
• 40/80
• Следующая