Белка в колесе - Бурак Анатолий - Страница 20

• Предыдущая
• 20/75
• Следующая

— О чем конкретно идет речь? — Но он лишь покачал головой:

— Не сегодня, а пока возьмите, за потраченное время. — В прозрачном мешочке лежало десять червонцев. — Я думаю, мы еще увидимся.

Кивнув на прощание, он вышел.

Меня проводила к выходу девушка лет двадцати восьми. Наверное, секретарь, подумал я, не переставая удивляться странной аудиенции. Но сто рублей внушали чувство оптимизма, и я постарался отбросить сомнения. Спутница внимательно разглядывала меня, как будто пытаясь увидеть что-то, ведомое лишь ей одной. Но на женщин я всегда обращал мало внимания, а потому, лишь сухо кивнув на прощание, вышел.

Наутро мне позвонили и, осведомившись о состоянии духа, попросили прийти снова. Не вдаваясь особо в подробности, нас с секретаршей представили друг другу, после чего мне сообщили, что я должен ее сопровождать из пункта А в пункт Б. Я заполнил стандартное соглашение, обязуясь защищать «собственность дома Земцовых», не щадя живота своего. Если только девушка была собственностью. После чего получил тысячу рублей аванса и был отпущен до завтра.

Не представилось случая ознакомиться с банковской системой Империи, а потому капиталы я припрятал возле водопада. Немного посомневался и увеличил свой арсенал на один револьвер с двумя коробками патронов. Хотя, судя по новостям, на российских просторах царило благодушное спокойствие и в индейцев поиграть вряд ли удастся.

Всё происходило как-то буднично. Мы сели в поезд и приехали в Марсель. Попутчица моя в руках держала небольшой саквояж. К груди, впрочем, не прижимая и беспокойства особого не выказывая. В месте назначения остановились на постоялом дворе и, переночевав, наутро отправились в загородный особняк, чем-то похожий на парижский. Спутница прошла куда-то вовнутрь, а меня попросили подождать в холле, любезно предложив перекусить и выпить чаю. Спустя часа два девушка вернулась и, кивком пригласив за собой, проследовала к выходу. Напряженно-настороженное выражение на ее лице сменилось облегчением, и я расслабился, решив, что миссия выполнена.

Они появились в поезде. Вошли в наше купе, наглые и уверенные в себе преторианцы. Никогда и ни в чем не знающие отказа и практически не встречающие сопротивления. Экспресс несся со скоростью сто верст в час, а потому игры с коридором отменялись. Хотя нет, в режиме возврата я действовать мог. Девушка побледнела и судорожно сжала в кулаке кулон, висящий на цепочке. На губах старшего заиграла глумливая улыбка.

— На полном ходу не спрыгнешь, а соскочишь — так не вернешься.

Убежать-то можно в любую минуту, но вот «выйти» назад в купе поезда, который давно ушел, было проблематично. И падать на рельсы с огромной скоростью не хотелось. Интересно, смогу ли я взять ее с собой в прошлое? С Инной такие штучки удавались, но не очень.

Улыбка сошла с его лица, и уже официальным голосом он продолжил:

— Именем Его Императорского Величества, Государя Всея Руси и губерний Павла Четвертого вы, боярыня Земцова, обвиняетесь в измене государевой и схоронении осколка камня Божьего, собственностью короны российской являющегося. Властью, данной мне Государем, повелеваю сдать оный немедля, уповая на милость Божию и Дома Царского.

Виновница «измены государевой» молчала, упрямо стиснув губы, и указывала мне глазами на стоп-кран. Между мной и ним было около полутора метров и два здоровенных преторианца. Старший что-то понял и дал команду своим псам. Те бросились на девушку, а я прыгнул на них, не строя никаких планов и полностью доверившись рефлексам. Они были очень сильны, но я не ставил своей целью ни победить их, ни закрыть от них мою спутницу. И потому до стоп-крана добрался.

— Мужика держите, — заорал старшой, но поздно. «Да уж, не отмотаете», — злорадно подумал я. Моя же подзащитная схватила меня за руку и, сжав в другой кусок хрусталя, висевший у нее на шее «перешла».

«Мы никогда не ходим друг к другу в гости», — вспомнились слова аббата. Что ж, не ходите — и ни ходите себе.

Что это за место, я понял сразу. Такое же небо, без солнца, но более голубое. Вместо реки имелось озеро, с растущими на берегу плакучими ивами. Сочная трава и следы лагеря. Я осматривался, крутя головой, а девушка удивленно уставилась на меня:

— Как вы себя чувствуете?

— Превосходно, и голова не кружится.

— И… что вы видите? — взволнованно спросила она.

— Надеюсь, то же, что и вы. Прекрасное озеро, чудесный луг и стоянку первобытного человека.

— Не может быть! Или же это знак свыше.

Я немного погордился, так как быть знамением было приятно. Но Елена не разделяла моих чувств и горько разрыдалась. Я обнял ее и гладил по голове, пытаясь найти слова утешения. Хотя какое тут утешение. Государственная измена дело не шуточное. И уже не суть важно, прав ты или виноват, всё равно замаран. Как в той байке: «То ли он украл, то ли у него украли, в общем, была там какая-то неприятная история».

— Ах, если б я знала. — Она хлюпала носом, храбро пытаясь улыбнуться. Что ж, не она первая, не она последняя.

— И что бы было?

— Я бы спрятала камень, а нет улик — нет и измены.

— Возможно, — осторожно начал я, — я смогу вам помочь, но в ответ хочу кое-что узнать об этом камне.

— Да я и сама ничего не знаю, так, бабушкины сказки. — Это мы слышали.

— Но всё же, — не сдавался я.

— Ну… это привилегия царствующего дома. Говорят, раньше каждый дом имел несколько камней, но теперь их почти не осталось.

— И для чего они нужны?

В ответ она лишь повела глазами вокруг. Я тоже огляделся и изобразил недоумение.

— С его помощью получается уйти сюда. Можно спрятать фамильные сокровища. Скажем, уезжая из Парижа, я беру сюда сундук, а приехав в Лондон — забираю.

— И больше ничего? — Меня интересовала возможность «возврата».

— Нет, но разве этого мало? — Было немало, и я согласно кивнул.

Поразительно, как самые либеральные правительства, по триста лет держащие бразды правления, относятся к пусть даже гипотетической угрозе своей власти. Что же это за штука такая, ради сохранения которой ни в чем не повинные в общем-то люди объявляются «врагами народа». И неужто так страшно ее потерять? На ум пришла читанная когда-то история, про одного африканского царька, который стал вождем, или как он там у них называется, убив собственного отца. И приказавший убивать всех своих многочисленных отпрысков, угрозу этой самой власти представляющих. Опять-таки неосязаемую. К счастью, я этого никогда не узнаю.

— Скажите, Елена, как скоро всё уляжется? — Хотя ответ был очевиден.

— Что вы, Юрий, за измену государю нет срока давности. — Губы ее дрожали.

— Ваш отец, он тоже пострадает?

— Это мой дворецкий. А слуги не несут ответа за деяния господ. Я потому и искала человека со стороны, что надеялась сохранить всё в тайне.

Тоже мне, конспираторы. Раз здесь существует коридор, да еще в разных ипостасях, то есть и такие, как я. Выходит, я тоже живое воплощение «измены». С каждой минутой местность казалась всё более уютной, и «выходить» не хотелось. Должно быть, власть здесь принадлежит обладателям «дара». И причем давно. И жестоко преследуются конкуренты, чего удалось избежать моему миру. Если даже безобидные женщины подвергаются гонениям на государственном уровне, то таких, как я, вероятно, уничтожают на месте. Контролировать-то при желании нас можно, но для этого нужен огромный аппарат, состоящий целиком из «старших». А кто же будет сторожить сторожей?

— Скажите, Елена, что могло бы служить для вас паролем? — Она смотрела недоуменно. — Ну, какое-нибудь воспоминание детства, настолько интимное, что об этом знаете только вы?

По-прежнему не понимая, она хлопала глазами.

— Допустим, если бы часа три назад к вам подошел некто, желающий предупредить об опасности, каким бы словам вы поверили?

— Пожалуй, что никаким. — Я понимающе хмыкнул:

• Предыдущая
• 20/75
• Следующая