Christe eleison! - Корчажкин Алексей - Страница 8
- Предыдущая
- 8/14
- Следующая
Изменить размер шрифта:
8
V. Іерусалимъ
Забвеніе. Въ нёмъ бредъ тѣней
Въ застывшемъ ужасѣ тѣхъ дней.
И бродятъ жалкіе, и прахъ
Глотая, корчатся въ ногахъ
Они мучителей своихъ
И просятъ, умоляютъ ихъ
Добить ихъ жалкія тѣла.
Безъ хлѣба жизни смерть была
Освобожденьемъ. Страшнымъ сномъ
Явилась жизнь во градѣ томъ.
Не прекращался этотъ сонъ.
Изсохли слёзы. Плачъ и стонъ
Уже ничью не рвали грудь,
И можно было бы взглянуть
На мёртвыхъ съ завистью: въ пыли
Повсюду на лицѣ земли
Они лежали. Мёртвыхъ смрадъ
Въ жарѣ удушья страшный адъ
Не завершалъ. И sлой топоръ
Уже свой вынесъ приговоръ,
Малюткѣ въ черепъ впившись. «Ты,
Дитя моё, средь пустоты
Отнынѣ пищей станешь мнѣ.
Пусть духъ мой мечется въ огнѣ,
Но я изжарю плоть твою
И въ пищу адскому sвѣрью
Тебя отдамъ: пусть видитъ градъ,
Въ какой онъ погрузился адъ!» —
Вскричала женщина. Шакалъ
На запахъ мяса прибѣжалъ,
Зубами лязгая, и онъ
Былъ безсердечіемъ сражёнъ:
Впервые ужасъ, дикій страхъ
Осѣлъ въ безжалостныхъ сердцахъ.
Такъ было. Одинокій храмъ
Не возводилъ ужъ къ облакамъ
Молитвъ небесныхъ. Онъ одинъ
Стоялъ разрушенъ. Средь руинъ
Явился ангелъ. «Легіонъ
Мнѣ было имя, – молвилъ онъ. —
Одинъ я горестно бродилъ,
Искалъ покой, не находилъ
Его я въ ненависти: боль
И легіонъ безумныхъ воль
Терзали душу. Sло и тьма,
Плѣнивъ исканія ума,
Вели меня, и я забылъ
Всё то, что въ жизни я любилъ.
Я былъ безуменъ: Бога нѣтъ,
Гдѣ извратили жизни свѣтъ,
Забывъ о жертвенной любви,
Гдѣ проповѣдникъ на крови
Несётъ безумныя слова,
Гдѣ въ сердцѣ истина мертва.
Я былъ такимъ. И безъ числа
Въ печальный міръ явилъ я sла.
Безуменъ, гордъ и одинокъ,
Въ своихъ скитаніяхъ я смогъ
Познать безуміе своё,
Но адское во мнѣ sвѣрьё
Гнало меня. И шёлъ тогда
Я по дорогѣ въ никуда.
Я не искалъ, но смогъ найти
Меня Спаситель на пути.
Я испугался. Но меня
Онъ исцѣлилъ, и жаръ огня
Уже не мучаетъ мой духъ.
Къ спасенью мой отверзся слухъ,
Что мнѣ явилъ Небесный Свѣтъ,
И захотѣлось мнѣ въ отвѣтъ
Нести свѣтъ міру. Только имъ
Я былъ не понятъ и гонимъ.
Рыдая горько, боль и хладъ,
Безумствомъ душу рвущій адъ,
Души прозрѣнья дикій страхъ
Читалъ я въ суетныхъ сердцахъ.
Забывъ небесное, въ тщетѣ
Міръ къ утопической мечтѣ
Въ забвеньѣ рвётся. Только онъ
На пораженье обречёнъ».
Сказавъ, исчезъ онъ. Дикій крикъ
Изъ Бездны адовой проникъ
До сердца міра. Возопилъ
Пророкъ безумствующихъ силъ.
«Себя я проклялъ. Обречёнъ
Я на забвенья страшный сонъ.
За правду ложь принявъ во тьмѣ,
Безумство, скрытое въ умѣ,
Стремилось къ свѣту. Только свѣтъ
Забытъ средь безконечныхъ лѣтъ.
И, преданъ роковой судьбѣ,
Взываю я въ нѣмой мольбѣ:
Спаси отъ тьмы печальный духъ,
Отверзи къ Истинѣ мой слухъ
И просвѣти ослѣпшій умъ!
Избавь отъ тьмы печальныхъ думъ
И къ свѣту выведи. Тебя
Я не обрѣлъ, порокъ любя.
Но я ищу Тебя, мой Свѣтъ,
Въ забвеньѣ безконечныхъ лѣтъ
Тебя я жажду обрѣсти…
И ненавижу. Ты прости
И ненависть мою разрушь.
Снисходишь Ты до падшихъ душъ,
Сойди въ мой адъ, молю, Христе,
Въ мой духъ, томимый въ тѣснотѣ!
Твой Свѣтъ сжигаетъ. Но съ Тобой
Я справлюсь съ Бездною и съ тьмой».
Харонъ
I. Ахеронъ
Безсильно брошена рука.
Надменно глядя свысока
На мертвенно-холодный трупъ,
Я понялъ: былъ я всё же глупъ.
Но не вернуть уже тотъ часъ,
Когда небесный тихій гласъ
Я не услышалъ. Sлой отвѣтъ
Любви, ведущей столько лѣтъ
Меня къ спасенью, я изрёкъ.
И горько, горько плакалъ Богъ,
На кровь, что медленно лилась
Безсильно глядя. И изъ глазъ
Его слеза текла. И въ адъ
Иду я слѣпо наугадъ.
Вдругъ – свѣтъ какъ будто отъ огня,
Зовётъ и манитъ онъ меня.
Надежда придала мнѣ силъ:
Туда, гдѣ пламень мнѣ свѣтилъ,
Пошёлъ я смѣло. Предо мной
Въ печальный, мрачный міръ иной
Рѣки предсталъ широкій путь:
Мерцала огненная жуть
Надъ рябью мелкою рѣчной,
Не нарушалъ ея покой
И вёселъ тихій мѣрный плескъ.
И огненныхъ языковъ блескъ
Челнокъ неспѣшный освѣтилъ.
Вотъ онъ ко мнѣ поворотилъ.
Въ челнѣ сидѣлъ сѣдой старикъ
И сонно грёбъ: онъ такъ привыкъ.
Покорный рабъ судьбы своей,
Въ теченьѣ безконечныхъ дней
Онъ грёбъ неслышно въ челнокѣ,
Плывя по огненной рѣкѣ.
Причалилъ къ берегу старикъ —
Я головой своей поникъ,
Глазницъ пустыхъ увидя взглядъ:
Пронзилъ меня смертельный хладъ,
Что исходилъ отъ старика.
Я покорился, и рука
Оболъ, разжавшись, подала
И въ царство пустоты и sла
Поплылъ я въ адскомъ челнокѣ.
Душа въ печали и тоскѣ,
Предвидя боль, забвенье, адъ,
Вдругъ крикнула: «Плыви назадъ!
Я не хочу туда, Харонъ!»
Но равнодушно молвилъ онъ:
«Ты обречёнъ, свободный духъ».
Былъ голосъ холоденъ и сухъ.
Неспѣшно вёзъ меня гребецъ.
И понялъ я: пришёлъ конецъ,
И ждетъ меня забвенья мракъ.
И я подумалъ: какъ же такъ?
И разрывался слабый умъ
Отъ тяжкихъ, непосильныхъ думъ.
Я сталъ противенъ самъ себѣ:
Я видѣлъ свѣтъ въ своей судьбѣ,
Что спасъ меня отъ хладной тьмы,
Теперь я въ царство сатаны
Плыву съ Харономъ. Потому
Съ мольбой отвѣтилъ я ему:
«О перевозчикъ падшихъ душъ,
О равнодушный страшный мужъ,
Ты безразлично по рѣкѣ
Плывёшь въ неслышномъ челнокѣ
Тысячелѣтья. Стонъ и боль
Безчисленныхъ, заблудшихъ воль
Тебя не трогаютъ. Но ты
Изъ бездны чёрной пустоты
Прошу, отвѣть мнѣ! Ты скажи,
Какъ я дошёлъ до этой лжи
И въ царство вѣчное тѣней
Плыву по окончанье дней?
Ѳанатосъ – чёрный геній тьмы,
Приспѣшникъ вѣрный сатаны,
Рабами наполняетъ адъ,
Второй онъ смерти кровный братъ.
Слѣпецъ пустой, не видитъ онъ,
Какъ онъ униженъ, сокрушёнъ
Распятымъ Богомъ на Крестѣ.
Блуждая въ чёрной пустотѣ,
Онъ умеръ самъ, печальный духъ.
Но ты, Харонъ, отверзи слухъ
Къ мольбѣ изъ грѣшныхъ устъ моихъ.
Ты, перевозчикъ душъ людскихъ,
На нихъ взираешь свысока.
Предъ Бездной огненной рѣка
Отъ ада отдѣляетъ насъ,
И грѣшники въ свой судный часъ
При видѣ огненной рѣки
Дрожатъ отъ страха и тоски.
Ты равнодушенъ къ ихъ мольбамъ.
Отъ ада отдѣлённый самъ
Широкой огненной рѣкой,
Везёшь ты ихъ въ Аидъ. Покой
Имъ не данъ будетъ въ царствѣ тьмы,
Ихъ обречённые умы
Въ пустынномъ царствіи тѣней,
Терзаетъ безконечность дней.
Въ забвеньѣ тягостномъ блуждать
Живые будутъ. Только вспять
Не поворотишь ты, и тьма
Собой взоръ падшаго ума
Затмитъ навѣки – что тебѣ?
Вѣдь къ этой тягостной судьбѣ
Не ты ихъ вёлъ, но невдомёкъ
Имъ жизни жалкой ихъ урокъ.
Они избрали этотъ путь
Своею волей, не свернуть
Теперь имъ съ этого пути.
Не смогутъ Истину найти
Они, погибшіе. Тогда
Рѣка въ забвеньѣ, въ никуда
Встаетъ предъ ними въ свой черёдъ.
Но грѣшниковъ погибшій родъ,
Забвенье, боль, печаль и хладъ —
Весь гибельный, гнетущій адъ,
Содома мерзость, ворожбу
И вѣру въ sвѣзды и судьбу,
И похоть плоти, и очесъ,
И прелесть гибельныхъ словесъ,
Суккубовъ сладострастный стонъ
Ты презираешь, о Харонъ.
Я ненавижу эту тьму,
Какъ ты. Скажи мнѣ, почему
Не повернёшь ты для меня?
Зачѣмъ безуміемъ огня
Мой поглощать погибшій умъ?
Въ безсмысленности тяжкихъ думъ
Чего обрящу я себѣ?
Прошу, вернись! Иной судьбѣ
Хочу послѣдовать я“. „Нѣтъ! —
Отвѣтилъ равнодушный дѣдъ. —
Сама ты выбрала, душа!
Теперь смотри, чѣмъ хороша
Была въ земномъ забвеньѣ ты.
Плыви же въ царство пустоты!»
По хладной огненной рѣкѣ
Я плылъ въ неспѣшномъ челнокѣ.
8
- Предыдущая
- 8/14
- Следующая
Перейти на страницу:
