Мир воров - Асприн Роберт Линн - Страница 16

— Гомункулус пробудил бы гнев богов Рэнкана, а ненастоящая девственница — нет. Когда возводили храм Ильса, жрецам потребовалась особа королевской крови, чтобы погрести ее под алтарем. Они захотели получить самую молодую и любимую принцессу. Королева сама была отчасти колдуньей. Она преобразила старого раба, чьи кости и поныне покоятся под алтарем.

— Значит, боги Илсига и Рэнке равны?

Человек в капюшоне рассмеялся.

— Мы заботимся о том, чтобы все боги Санктуария были одинаково неполноценны, дитя мое.

— А что насчет меня? Литанде очень хотел, чтобы мое предприятие удалось.

— Разве я не сказал, что наша и, следовательно, твоя цель осуществлена? Твое предприятие удалось, и мы заплатим тебе, как и обещала Марилла, чугунной наковальней. Она твоя.

Дотронувшись до наковальни рукой, он исчез в клубе дыма.

— Лира, с тобой все в порядке? Я слышал, как ты говорила с кем-то. Я похоронил девушку, а потом отправился на поиски тебя.

— Вот наковальня.

— Я не хочу вещь, доставшуюся таким путем.

Взяв девушку за руку, Даброу попытался вывести ее со двора.

— Я уже слишком дорого заплатила! — крикнула Иллира, вырываясь из его рук. — Возьми ее на базар — и мы забудем, что это вообще произошло. Никогда никому не говори об этом. Но не оставляй наковальню здесь — иначе все, что мы сделали, не будет иметь смысла!

— Я никогда не смогу забыть твое лицо на мертвой девушке… на этой твари.

Иллира молча смотрела на грязный двор. Подойдя к наковальне, Даброу стер с ее поверхности воду и грязь.

— Кто-то выбил на ней какой-то знак. Он напоминает мне одну из твоих карт. Скажи мне, что она значит, и я отнесу наковальню на базар.

Девушка подошла к нему. На изношенной поверхности металла виднелся свежевыбитый улыбающийся Лик Хаоса.

— Это старинный знак удачи у С'данзо.

Даброу, похоже, не расслышал в ее голосе нот горечи и обмана. Его вера в Иллиру подверглась испытаниям, но выстояла. Он взял в руки тяжелую неудобную наковальню.

— Что ж, сама собой она не попадет домой, не так ли? — взглянув на девушку, он тронулся с места.

Прислонившись к стене, Иллира быстро перебирала все вопросы, не переставшие кружиться у нее в голове. Даброу снова окликнул ее с улицы. От базара их отделял весь город, но еще не было и полуночи. Не оглядываясь, Иллира последовала за кузнецом.

Снова без денег, без дома и без женщины Каппен Варра, пробиравшийся сквозь базарную толчею, по-прежнему выглядел великолепно. В конце концов до сего дня он в течение нескольких недель при первой возможности бывал в доме Молина Факельщика, хотя так и не смог попасть в число домочадцев. Помимо присутствия нравящейся ему фрейлины Данлис, он получал щедрые награды от жреца-строителя всякий раз, когда пел песню или сочинял стихотворение. Неожиданно его положение переменилось, но Каппен Варра по-прежнему был одет в ярко-зеленую тунику, алый плащ, канареечно-желтые чулки, мягкие полусапожки, отделанные серебром, и берет с пером. Хотя, естественно, от случившегося щемило сердце, переполненное опасениями за возлюбленную, поэт пока не видел причин продавать свой наряд. У него в запасе немало способов занять деньги, чтобы прожить столько, сколько потребуется для того, чтобы отыскать Данлис. В случае необходимости, как уже случалось прелюде, он сможет заложить арфу, в настоящий момент находящуюся в починке у золотых дел мастера.

Если его предприятию не будет сопутствовать успех к тому времени, как он останется в лохмотьях, тогда придется признать, что Данлис и госпожа Розанда потеряны навсегда. Но не в обычаях менестреля было скорбеть о будущей печали.

Базар шумел и бурлил под клонящимся к западу солнцем. Купцы, ремесленники, носильщики, слуги, рабы, жены, кочевники, куртизанки, лицедеи, нищие, воры, жулики, колдуны, жрецы, воины и кто там еще слонялись, болтали, спорили, ссорились, строили козни, пели, играли, пили, ели и много еще чего делали. Всадники, погонщики верблюдов, караванщики проталкивались сквозь толпу, вызывая потоки ругани. Из винных лавок лилась музыка. Торговцы из-за прилавков превозносили свои товары, соседи кричали друг на друга, блаженные распевали, устроившись на плоских крышах. Воздух был пропитан запахами тел, пота, жареного мяса и орехов, ароматных напитков, кожи, шерсти, навоза, дыма, масел и дешевых духов.

Обычно Каппен Варра наслаждался этим убого-пестрым зрелищем. Сейчас же он целенаправленно обыскивал его взглядом. Разумеется, он был постоянно настороже, как любой другой в Санктуарии. Едва до него дотронулись чьи-то легкие пальцы, он тут же понял все. Но, если раньше Каппен Варра усмехнулся бы и сказал воришке: «Прости, дружок, я-то надеялся стащить что-нибудь у тебя», сейчас он так сурово похлопал по своему мечу, что несчастный отпрянул назад, столкнувшись с толстой женщиной и заставив ее выронить медный кувшин, полный цветов. Вскрикнув, женщина начала колотить воришку кувшином по голове.

Каппен не стал задерживаться, чтобы посмотреть на это.

У восточного края торговой площади ой нашел ту, кого искал. В который раз Иллира находилась в плохих отношениях со своими собратьями по ремеслу, и ей пришлось переместиться на свободное место. Стена из кирпича-сырца была завещана черным бархатом. Зловония от находящейся по-соседству дубильни полностью поглощали ароматы благовоний, которые С'данзо жгла в курильне особой формы.

Кроме того, девушка не могла внушить благоговейный ужас, который навевали прочие колдуньи, чародеи, предсказатели, прорицатели и им подобные. Она была слишком молода, в пестрых пышных одеяниях С'данзо она выглядела бы печальной, если бы не была так прекрасна.

Каппен отвесил ей поклон, как это принято в Каронне.

— Добрый день, прекрасная Иллира, — сказал он.

Не поднимаясь с подушек, девушка улыбнулась ему.

— Добрый день, Каппен Варра.

До этого они разговаривали друг с другом несколько раз, в основном шутливо, и поэт несколько раз пел, развлекая ее. Он был бы не прочь получить нечто большее, но Иллира держала всех мужчин на расстоянии, а громила-кузнец, судя по всему, обожающей ее, следил, чтобы к ее желаниям относились с уважением.

— Давненько тебя не встречали в здешних краях, — заметила Иллира. — Чье состояние оказалось настолько большим, что заставило тебя забыть старых друзей?

— Пропади пропадом это состояние, раз оно не оставляло мне времени на то, чтобы приходить сюда и обнимать тебя, милая, — привычно ответил Каппен.

Шутливость оставила Иллиру. Ее оливковая кожа и каштановые волосы оттеняли большие глаза, которые впились в посетителя.

— Ты нашел время, когда попал в беду и тебе понадобилась помощь, — сказала девушка.

Никогда прежде не обращался к ней поэт за предсказанием судьбы, как, впрочем, и ко всем остальным гадалкам и прорицателям Санктуария. В Каронне, где он вырос, большинство людей не верили в сверхъестественные силы. Позднее, во время своих странствий Каппен Варра встречался с необъяснимым достаточно часто, чтобы его скептицизм поколебался. Несмотря на пережитое потрясение, он почувствовал, как у него по спине пробежала холодная дрожь.

— Ты прочла мою судьбу, даже не войдя в транс?

На лицо девушки вернулась улыбка, но на этот раз она получилась бледной.

— О нет. Это достаточно просто. В Лабиринт просочились слухи, что ты живешь в квартале ювелиров и стал частым гостем в доме Молина Факельщика. Сейчас ты появился сразу же по пятам других слухов — вчера у жреца похитили его жену — понятно, это не могло не затронуть тебя самого!

Каппен кивнул.

— Да, и как затронуло! Я потерял… — он запнулся, сомневаясь, разумно ли будет сказать «свою любовь» этой девчонке, чье очарование он так откровенно хвалил.

— …свое положение и доход, — отрезала Иллира. — Верховный жрец сейчас не настроен слушать песни менестрелей. Полагаю, его супруга особо выделяла тебя. Не гадая, скажу, что свои заработки ты тратил так же быстро, как и получал — или даже быстрее, задолжал с платой за жилье и соответственно оказался вышвырнут на улицу, как только слухи достигли хозяина. Ты вернулся в Лабиринт, потому что тебе некуда больше идти, и пришел ко мне в надежде, что тебе удастся выудить из меня какую-нибудь наводку — ибо: если тебе удастся вернуть даму, ты вместе с ней возвратишь и собственное благополучие.