Лабиринт фараона - Брюссоло Серж - Страница 18
- Предыдущая
- 18/64
- Следующая
— Ты бежишь в мои объятия? — хихикнул он. — Не надо было выходить из крипта, в тени нам было бы лучше.
— Понюхай вот это! — приказала Ануна, подавая ему тряпку. — Что ты об этом думаешь?
Рассекатель пожал плечами:
— Слишком тонко, почти ничего не чувствуется. Запах вмиг улетучится, мертвым он не подходит.
Ануна вырвала у него из рук материю и ушла, не сказав ни слова. Уже не в первый раз она убеждалась в существовании пропасти между своим обонянием и тем, как воспринимали запахи ее товарищи. Они «почти ничего» не чувствовали, тогда как ее буквально захлестывали запахи, рычащие в ней, как стая голодных гиен. Кто подсматривал за ней в крипте? И что означала эта надушенная тряпица?
Ночь она провела плохо. Было холодно, и ей никак не удавалось уснуть. Одеяла воняли верблюжьей шерстью, и лишь аромат, исходивший от лоскута материи, который она держала в руке, спасал ее от тошноты.
Не выдержав, она в темноте выскользнула из палатки. Часовые стояли на своем посту. Они разожгли огонь в жаровне, спасаясь от ночного холода. Ануна старалась остаться незамеченной. Она не хотела, чтобы ее присутствие в середине карьера было неправильно истолковано несущими службу солдатами. Ветер с пустыни принес ей облегчение и унес в бесконечность верблюжью вонь. Инстинктивно она взглянула на вход в крипт и вздрогнула. Кто-то стоял там и смотрел на нее. Нет, не солдат… Какой-то мужчина в одежде погонщика верблюдов, с лицом, полуприкрытым шарфом из плотной ткани на манер бедуинов. Он старался не выходить из темноты, защищавшей его от глаз часовых, и стоял неподвижно. На нем был тюрбан и широкая накидка из черной шерсти. Несмотря на расстояние, от него исходил все тот же аромат, перемешанный с запахами нечистоты. Ануна спросила себя: каким образом этот незнакомец, который, похоже, ценил приятные запахи, мог выносить вонь, исходившую от его одежды? Было здесь что-то недоступное ее пониманию.
Вдруг мужчина поднял руку, сделав ей знак, и отступил во мрак галереи. Девушка поняла, что он приглашает ее следовать за ним, но не решилась пойти и быстренько юркнула в палатку.
На следующий день, съев кусок хлеба и выпив немного теплого пива, такого густого, что его следовало бы профильтровать через кусок ткани, она задержалась в карьере, помогая своим товарищам в изготовлении первых саркофагов.
На самом же деле, мучимая любопытством, она старалась дождаться момента, когда уже не сможет противиться желанию войти в крипт.
Незадолго до полудня она перестала бороться с собой и направилась к галерее. Как она и предполагала, незнакомец ждал ее, сидя на краю ванны с натроном, в котором плавали трое юношей, чьи тела уже начали покрываться прозрачным панцирем из кристалликов соли.
— Я все думал, решишься ли ты, — проворчал, вставая, незнакомец.
Голос у него был гнусавый, малоприятный для уха. А вот глаза поверх шарфа, скрывающего нижнюю часть лица, были очень красивы.
— Чего ты от меня хочешь? — спросила Ануна. — К чему все эти тайны?
— Ты узнаешь это, пройдя два или три испытания, которые я сейчас тебе предложу, — ответил мужчина. — Я дам тебе понюхать тряпочки, а ты опишешь их запах… Если ты соврешь или ошибешься, я уйду, как и пришел.
— Что это за игра? — нетерпеливо спросила Ануна. — Ты сумасшедший? Ты проник в лагерь, чтобы дать мне понюхать благовония?
— Я не шучу, — сухо произнес мужчина. — Отнесись к моим словам серьезно, твоя жизнь, возможно, зависит от того, что ты мне скажешь. Мне необходимо знать, тот ли ты человек, способности которого мне расписали.
Он вынул из рукава маленький кожаный мешочек и развязал тесемки. Внутри лежал кусочек ткани размером не больше ногтя.
— Нюхай, — приказал он, поднося мешочек к лицу Ануны. — Скажи, что это такое.
— Свинцовый порошок, смешанный с соком довольно некрасивого, но редкого цветка, который растет только в стране Пунт, в горах Хазар, и называют его «сафадит». Подмешивают одну каплю сока величиной с булавочную головку.
— Хорошо, — удовлетворенно произнес мужчина. — Тогда попробуем другое.
Из обшлага рукава он достал другой кожаный мешочек. Ануна выдержала и это испытание, но отметила, что запах почти неуловим и что нормальный нос его вряд ли учует.
— Твоя репутация подтверждается, — заключил мужчина, в голосе которого прозвучало что-то похожее на едва скрываемую ненависть.
— В чем смысл всего этого? — потеряла терпение девушка.
— Я хотел узнать, стоишь ли ты того, чтобы тебя спасти, — ответил незнакомец.
— Спасти? — удивилась Ануна.
— Да, — подтвердил тот. — Всех вас убьют, как только вы закончите свою работу. Анахотеп не хочет, чтобы вы рассказывали обо всем, что здесь видели. Когда вы закроете крышку последнего саркофага, солдаты расстреляют вас из луков и закопают в одной из галерей, как они сделали это с другой бригадой приведенных сюда бальзамировщиков.
— До нас здесь была другая бригада?
— Да, но они что-то заподозрили и отказались работать в таких условиях. Увы, они уже кое-что узнали, увидели, и солдаты расправились с ними. Если ты станешь копать в последней галерее в северной части карьера — той, вход в которую закрыт перекрещенными досками, ты найдешь их трупы.
Ануна почувствовала озноб.
— Что здесь произошло? Почему убили этих юношей?
— Так захотел Анахотеп. Все эти мертвецы предназначены для службы в армии загробного мира, они будут сопровождать его на тот свет. Наш почтенный номарх не желает довольствоваться обычными вырезанными и раскрашенными фигурками. Все эти бедные юноши получили хорошее военное образование, прежде чем их убили. Но Анахотеп хочет сохранить в тайне свои действия, он боится возмущения народа. Поэтому он и вас убьет, как только вы уложите последнюю мумию в ее саркофаг.
Ануне очень хотелось думать, что это ложь, но в глубине души она знала: он говорит правду. С момента, когда она вместе с бальзамировщиками спустилась в карьер, участь ее была решена.
— Я предлагаю тебе бежать, — прошептал незнакомец. — Этой ночью мои товарищи помогут тебе спастись, потому что ты имеешь для нас некоторую ценность, даже если и не отдаешь себе в этом отчета. Но предложение касается только тебя.
— А остальные? — запротестовала девушка. — Хоремеб, Падирам… Ты хочешь, чтобы я сбежала, бросив их?
— Совершенно верно. Ты не должна никому проговориться. Одно дело — вытащить из карьера одного человека, другое — помочь скрыться целой группе. Мы не хотим подвергаться риску. К тому же эти люди для нас абсолютно бесполезны.
— Но я не могу! — пролепетала Ануна. — Это будет отвратительно, это будет предательством…
Мужчина крепко взял ее за плечи и встряхнул.
— Оставь в покое свою никому не нужную совесть! — с натугой прошипел он. — Ничто не связывает тебя с этими глупцами, и ты об этом знаешь. Если бы я предложил им уйти, они бы не колеблясь оставили тебя солдатам. Не будь наивной. Кое-кто придет этой ночью в крипт. Ты должна будешь сделать все, что он тебе скажет. Если повезет, вам удастся выбраться из лагеря. А затем ты будешь принадлежать нам. Это нормально, раз тебе спасли жизнь.
Ануна отшатнулась:
— Принадлежать вам? Это как же?
— Ты будешь делать то, что мы велим, — спокойно ответил мужчина своим гнусавым голосом. — Я все объясню, когда ты окажешься вне опасности. А теперь тебе решать. Проводник придет этой ночью… Только одна ночь… Если ты упустишь шанс, ты умрешь, пронзенная стрелами солдат, как только ваша группа закончит работу.
Он отступил в глубь крипта, туда, где должна была находиться щель, через которую можно было проникнуть в карьер, не привлекая внимания часовых.
— Не вздумай предупредить своих товарищей, — настойчиво повторил незнакомец. — Ты все испортишь.
И он пропал в темноте, оставив Ануну среди мертвецов.
Девушка на какое-то время опешила. Сделанное ей предложение было на первый взгляд неприемлемым, и она понимала, что по всем нормам морали должна отказаться от него, если ее товарищи не спасутся вместе с ней. И тем не менее она знала, что незнакомец прав. Невозможно надеяться на то, что бегство всей группы останется незамеченным. Желание выжить подталкивало ее к тому, чтобы последовать советам незнакомца, даже если потом ее будет мучить стыд за то, что она предоставила остальных их печальной участи.
- Предыдущая
- 18/64
- Следующая
