Красный шарф - Бревер (Брюер) Джил - Страница 28

• Предыдущая
• 28/33
• Следующая

— Э-э, Николс, так все начинают рассуждать, оказавшись в вашем положении. Ждете, когда я поймаю преступника и упрячу его за решетку, а сами и пальцем не желаете пошевелить, чтобы мне помочь.

— Не почему вы не ловите убийцу?! Почему держитесь со мной так, будто я убил?!

Гант пристально посмотрел на меня, нахлобучил шляпу и прищурился.

— Да, вы причастны к этому убийству, — заявил он. — А боитесь, Николс, потому, что вам что-то известно. Вы очень напуганы. Чего бы вам бояться, если вас это не касается? А? По вашему лицу видно, что вы на пределе сил. И вы не выдержите... Скоро все вырвется наружу. Вот увидите, Николс.

— Вы полагаете, что я знаю или догадываюсь, кто это мог сделать?

— Нет, — Гант снова повернулся и пошел по аллее. Я бросился за ним, но он остановил меня движением руки. — Почему бы вам не сказать все честно, Николс? Вам же станет легче. Тот, кто это сделал, далеко не уйдет. Что заставляет вам темнить? Что?

— Не понимаю вас, лейтенант. Да, в моем мотеле убита женщина. Но какое это имеет отношение ко мне? А сейчас вы думаете, будто я замешан и в этом, — я указал на кусты.

— Мы обнаружим улики, когда получим результаты из следственной лаборатории. Что вы тогда скажете? След обязательно найдется. Уверен в этом. Не советую вам дальше отпираться... Ладно, давайте пораскинем умом. Предположим, он — Гант ткнул пальцем в кусты, — убил мисс Латимер. Но кто же убил его самого? И за что? Почему вы так испугались? Чего же вы боитесь, если вас это не касается? Я вам отвечу. Вы испугались, потому что это ВАС КАСАЕТСЯ. Вы знаете, кто убитый мужчина. Это — Ноэль Тис. Нам он хорошо известен, Николс. Мы все про него знаем, и догадываемся, за что его пришили. Да, кончил он весьма печально... Дорого же ему это обошлось...

— Что вам о нем известно?

Гант сделал гримасу, как бы показывая, что сыт по горло разговором со мной.

— Похоже, — сказал я, — вы этим довольны. Ведь вам уже все ясно, не так ли? Вся вина за случившееся падает на меня. А что вы так считаете — догадаться нетрудно, если вспомнить ваши хитроумные уловки. Но ответьте, как вы дальше собираетесь защищать население от подобных инцидентов?

Гант уставился на носки моих туфель и тихо произнес:

— Так и знал, что вы скажете нечто подобное. Но я вам все равно отвечу. Население мы защитим, в том числе и вас, хотя мне больше всего хотелось бы воздать вам по заслугам за неоказание помощи следствию, да-да... Сейчас двое моих людей дежурят возле вашего мотеля. Зачем, спросите вы. Да для вашего же блага. Чтобы вам не причинили никакого вреда, Николс. Меня не удивляет, что вы нас обманываете — я к этому привык. Такова уж моя работа. И я выполню свой долг, можете не сомневаться.

Мне было ясно одно — пока в мотеле полиция, Радан временно оставит меня в покое. Он, конечно, заметил их и теперь выжидает. Но что будет дальше? Радан временно затаился, для него спешка равносильна провалу. У него приказ синдиката — вернуть деньги. Он понимает, что пока за мной наблюдают представители закона, я не прикоснусь к деньгам, чтобы не обнаружить их местонахождение. И он будет ждать, когда я сорвусь. И тогда, подобно коршуну, кинется на меня и сделает свое черное дело. А что деньги у меня — Радан давно догадался.

— Николс, вы меня слушаете?

— Что? — очнулся я от своих размышлений.

— Повторю вопрос: Что у вас с пальцем?

— Он сломан.

— Какая исчерпывающая информация! Я хочу знать, как вы его сломали.

— Прищемил дверцей машины.

— Когда?

— А что, это так важно?

— Николс, вы что, не понимаете — я задаю вопросы не из праздного любопытства, — укоризненно произнес Гант.

Мы посмотрели друг на друга.

— Николс, — продолжал лейтенант. — Стоит мне о чем-то спросить, как у вас становится такой вид, будто вы смертельно напуганы или собираетесь пуститься наутек. Что с вами происходит? Держу пари, сейчас вы мне расскажете о сломанном пальце все, кроме правды. У вас просто нет сил признаться, кто и во что вас втянул. Верно?

Я ничего не ответил. Но вообще-то Гант был близок к истине. И мне хотелось ему все рассказать. Самое ужасное, что он абсолютно уверен — я лгу. Я понимал Ганта — тот выполнял свой долг и имел право задавать мне любые вопросы.

— Николс, — сказал он, — чтобы выяснить все до конца, я вынужден допросить вашу жену.

Я похолодел. Если он начнет спрашивать Бесс, она расскажет о поездке в Чикаго. Я оказался в западне.

— Ладно, подожду еще. Ну так как же все-таки вы поранили палец?

В голосе Ганта сквозило удовлетворение, словно он уже полностью овладел ситуацией. Он тоже нервничал, видно было, что он все-таки чем-то недоволен.

— Я прищемил его дверцей машины.

— "Дверцей машины", — передразнил Гант и, повернувшись, продолжил свой путь, бормоча что-то под нос. Я глядел ему вслед с ощущением волной безысходности. Когда Гант придет к Бесс и начнет задавать вопросы — что она подумает? Если у инспектора на самом деле есть какие-то улики против меня, я окажусь в ловушке. В этом я не сомневался. И ничем не мог доказать свою невиновность. Я чувствовал, что Гант выигрывает, преимущество было явно на его стороне. Все, что я мог сказать, я уже сказал. Остальное полицейским неизвестно. И я не открою больше рта. Может, тогда Гант поверит в мою непричастность и оставит меня в покое. А пока он считает меня виновным в этих убийствах. Я углубился в парк в поисках инспектора.

Вот так. Вивьен мертва. А теперь и Тис. Мне захотелось домой. Но тут я вспомнил, что Радан сейчас в мотеле, и покрылся холодным потом от страха, представив себе, на что он способен. Нужно срочно ехать домой...

— Николс, может, вы все-таки откроете мне свои мысли? — осторожно, спросил Гант.

— Послушайте, если б я мог вам помочь, я бы с радостью это сделал. Вы полагаете, будто мне многое известно, но на самом деле это не так. Я больше ничего не знаю. Правда! Какой мне смысл чинить вам препятствия?

Гант подошел к полицейскому, стоявшему шагах в десяти от него.

— Пит, проводите мистера Николса в мотель.

— Послушайте, инспектор, — я взял Ганта за руку. — Вы не ответили на мой вопрос.

Лейтенант усмехнулся и, резко повернувшись, пошел по парку к тому месту, где ярко светили прожекторы.

— Поехали, мистер Николс, — голос полицейского вывел меня из оцепления.

— Да, да...

Я грустно посмотрел перед собой и увидел залив, окруженный невысокими постройками, казавшимися в предрассветной дымке бело-серыми. Горизонт начинал светлеть.

Я буквально влетел в комнату, хотя понимал, что, если Гант оставил в мотеле своих людей, Радан ничего предпринимать не станет. Жена лежала на кровати с закрытыми глазами, но не спала. Сквозь шторы пробивался тусклый свет начинающегося дня. Она тут же приподнялась на постели, даже не взглянув на меня. Ее золотистые волосы были спутаны, но выглядела она как всегда прелестно.

— Что от тебя понадобилось Ганту посреди ночи? — взволнованно спросила Бесс.

Пока я раздевался, рассказывал ей о Тисе. Она в ужасе прижала руку ко рту, глаза ее широко открылись.

— Рой! — воскликнула она. — Я не могу так больше! Ты что-то знаешь и не хочешь мне говорить!

У меня внутри все оборвалось.

— Расскажи мне, Рой, Рой!

— Что я должен тебе рассказать?

— Ты во что-то впутался! Я знаю, не перебивай. Как ты думаешь, сколько еще я смогу все это выдержать? Ты знаком с той девушкой! Знаю, ты был с ней знаком!

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Послушай, Рой! Ты притворяешься дурачком, чтобы не волновать меня. Но так больше продолжаться не может! Я живу с тобой и люблю тебя! И, зная тебя, я не могла не догадаться, что происходит нечто странное. Я уверена — ты влип в какую-то страшную историю и не хочешь мне рассказать.

— Бесс, дорогая! Если б мне было что сказать, я сказал бы. А сейчас, милая, успокойся. Мы с тобой немного отдохнем, а потом спокойно встанем и начнем заниматься своими делами. А?

• Предыдущая
• 28/33
• Следующая