Волк в овечьем стаде - Брэндон Джей - Страница 55

• Предыдущая
• 55/89
• Следующая

Это была приятная, серьезная леди по имени Мария Алонзо, которая подтвердила тот факт, что Остин Пейли был агентом по продаже недвижимости в течение почти двадцати лет. В ответ на дальнейшие вопросы Бекки мисс Алонзо объяснила суду, что такая профессия давала подсудимому возможность доступа в пустующие, выставленные на продажу дома.

— Так значит, обвиняемый имел свободный доступ во многие пустующие дома в Сан-Антонио? — спросила Бекки.

— Да.

Бекки закончила, и Элиот произнес фразу, которая меня обеспокоила: «Нет вопросов». Он сказал это, улыбнувшись свидетельнице. Ну что ж, защита не могла отрицать тот факт, что у Остина была лицензия на продажу недвижимости.

Затем Бекки вызвала служащего из компании по операциям с недвижимостью, чтобы он подтвердил, что определенный дом, расположенный по определенному адресу, пустовал в мае два года назад. Те присяжные, которые внимательно слушали мою вступительную речь, могли сопоставить эти факты, но сама информация не была взрывной. И снова Элиот не задавал вопросов. Бастер выглядел обеспокоенным, он ерзал и время от времени что-то шептал Элиоту.

Не прошло и половины отпущенного времени, когда Бекки вызвала Дэбби Узолли, двенадцатилетнюю девочку, которая, видимо, была симпатичнее и сговорчивее полтора года назад. Мне захотелось попросить разрешения подойти в ней и вытащить у нее изо рта жвачку.

— Где ты живешь, Дэбби? — улыбаясь, спросила Бекки.

— Здесь, в Сан-Антонио.

Пришлось задать дополнительный вопрос, чтобы выяснить адрес, дом номер восемьсот четырнадцать по Сперроувуд, и присяжные, обладавшие блестящей памятью, могли понять, что это находилось совсем рядом с пустующим домом, о котором они только что слышали от предыдущих свидетелей.

— Как долго ты там живешь?

— С детства, — ответила Дэбби немного нервно, задетая тем, что ее заподозрили в непостоянстве, в частых переездах с места на место.

— Больше трех лет? — спросила Бекки, все еще улыбаясь, как будто малышка Дэбби была самым прекрасным существом, которое ей когда-либо встречалось.

— О да.

— Ты помнишь, что соседний дом, номер восемьсот восемнадцать, пустовал несколько месяцев два года назад?

— Да. Мы думали, что никто его не купит.

Эти неожиданные всплески памяти порой добавляют достоверности рассказу. Однако они заставляют юриста задавать вопросы в страхе, что свидетель разговорится и навредит делу. Голос Бекки стал строже.

— А если точнее, ты помнишь, что дом пустовал в мае 1990 года?

— Может быть. — Девочка отбросила прядь редких волос со щеки и надула резинку.

— Отвечай определенно, Дэбби. Суду нужно знать точно. В последний месяц учебы, два года назад, когда ты была в четвертом классе, пустовал ли дом по соседству?

— О да. Теперь припоминаю. У нас гостила мисс Дженнингс, я не могла дождаться, когда отделаюсь от нее.

Мы наконец установили дату. Двое или трое присяжных вздохнули с облегчением, как и я. У некоторых из них, имевших детей, казалось, руки чесались опустить физиономию нашей свидетельницы в таз с мыльной пеной. Я нацарапал Бекки записку.

— В тот месяц в соседнем доме что-нибудь происходило? — спросила Бекки.

— Вы имеете в виду, когда он появился и начал там устраиваться?

Бекки воспользовалась ситуацией, встала и зашла за спину Остину.

— Когда ты сказала «он», ты имела в виду этого мужчину?

— Да.

— Ваша честь, можно отметить в протоколе, что свидетельница опознала обвиняемого? — Бекки заняла свое место. — Расскажи нам об этом, — попросила она.

Пока Дэбби излагала свою версию, Бекки прочитала мою записку и посмотрела на меня, слегка нахмурившись. Я кивнул утвердительно.

— …мы думали, он собирается поселиться там.

— Пожалуйста, сядь прямее, Дэбби, — сказала Бекки не грубо, но ее тон так сильно изменился, что Дэбби вздрогнула и действительно распрямилась. Одна из присяжных кивнула, а ее сосед удовлетворенно улыбнулся. Я скомкал свою записку. Ошибочно считать, что юрист должен обращаться с каждым свидетелем так, будто это его любимое чадо. Присяжные понимают, что ты не подбираешь свидетелей. Некоторые из них оказываются преступниками, некоторые не слишком умны, а кое-кому приходится говорить, чтобы они выпрямились и выплюнули жвачку.

— Почему ты запомнила обвиняемого? — спросила Бекки.

— Ну, он жил совсем рядом и часто выходил на улицу, работал в саду или приводил дом в порядок, я подходила и говорила с ним.

«Маленькая кокетка», — подумал я и поморщился, задаваясь вопросом, пришла ли кому-нибудь в голову та же мысль.

— Ты была единственной, кто крутился вокруг дома, когда обвиняемый работал?

— О нет, нас было много. Дети катались на велосипедах и останавливались, чтобы поболтать.

— Ты знакома с Томми Олгреном? — равнодушно спросила Бекки.

— Да, он живет на моей улице. Но он совсем еще маленький.

«Молодец, Дэбби», — подумал я.

— Он тоже крутился около дома обвиняемого?

— Да.

Ух ты! Я сомневался, понял ли кто-нибудь, сколько значил этот короткий диалог, когда малышка Дэбби постоянно выходила за рамки свидетельских показаний, которые мы с ней прорепетировали. Наступило облегчение, когда она наконец сказала то, что нам было необходимо, и мы могли отпустить ее. Но Бекки не стала расслабляться. Она не могла себе этого позволить, потому что Элиот начал задавать вопросы.

Элиот улыбнулся. Дэбби ему ответила.

— У тебя замечательная память, Дэбби, потому что ты запомнила человека, которого видела несколько раз два с половиной года назад.

Дэбби пожала плечами, как обычно с присущим ей очарованием.

— Сколько раз обвинители показывали тебе фотографии мистера Пейли, прежде чем ты смогла опознать его? — Элиот невинно улыбался.

— Четыре или пять раз, — ответила Дэбби.

Я не вздрогнул, если только внутренне. Бекки расширила глаза и нацарапала записку на листочке.

— А когда вы репетировали твое сегодняшнее выступление, тебе говорили, где будет сидеть мистер Пейли?

— Да, — с готовностью подтвердила Дэбби. Бекки скорчила еще одну гримасу и подсунула мне еще одну записку.

Элиот перешел к делу.

— Так о чем ты говорила с мужчиной из дома по соседству?

Дэбби нахмурилась. Ее замечательная память ей изменяла.

— Не помню, чтобы я с ним особо разговаривала. Я приходила туда просто потому, что там собирались мои приятели, понимаете? В основном я говорила с ними.

Элиот кивнул с удовлетворением; которое, возможно, бросилось в глаза только мне.

— Так ты не помнишь, чтобы он тебе что-либо говорил?

— Не очень.

— Он когда-нибудь просил тебя зайти в дом?

Дэбби сморщила нос.

— Нет, я не помню такого.

— Там всегда были другие дети? — давил Элиот.

— Да.

— Этот мужчина ведь не делал тебе ничего плохого, правда, Дэбби? Он никогда не говорил тебе ничего неприятного или как-то по-особенному трогал тебя, так?

Дэбби замотала головой, затем вспомнила.

— Однажды я стояла рядом, с ним, и он говорил с детьми, а я обратилась к подружке, и тогда он схватил меня за плечо, чтобы я заткнулась. Мне было очень больно.

«Ха», — подумал я. По крайней мере, память Дэбби преподносила сюрпризы и защите тоже.

Элиот выглядел невозмутимым.

— Он возил тебя куда-то на своей машине?

— Не-а.

Настал черед Бекки задавать вопросы. Она не стала располагать свидетельницу улыбкой.

— Дэбби, ты сказала, что смогла опознать обвиняемого после того, как мы несколько раз показали тебе его фотографию. Как мы это делали?

Дэбби заморгала. Я боялся, что не вспомнит.

— Она была среди других снимков.

— Да, — подтвердила Бекки. — И когда мы показывали тебе подбор снимков, ты всегда выбирала фотографию обвиняемого, так?

— Да.

— Значит, ты опознала его не на третий или четвертый раз, — подчеркнула Бекки. — Ты опознавала его каждый раз, когда мы показывали тебе снимки, правда?

Дэбби кивнула. Бекки пришлось попросить ее ответить громко.

• Предыдущая
• 55/89
• Следующая