Деревянные актёры - Данько Елена Яковлевна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/44
• Следующая

– Почему тут толпа? – спросил судья, спешившись и вытирая пот с лица красным платком. Он окинул толпу орлиным взглядом и приосанился. – Что вам нужно?

– Мальчишку моего забрали, господин судья! – ответил мейстер Вальтер. – А мне без подручного никак не обойтись. Отпустите его, чего зря держать?

– Как? – сказал судья, с важностью выпятив нижнюю губу. – Как отпустить? Он у госпожи бургомистерши брильянтовую брошь украл. Это настоящий разбойник!

В толпе ахнули. Мейстер Вальтер даже покачнулся.

– Какую брошь? – спросил он охрипшим голосом.

– А вот какую. – Судья, довольный тем, что его затаив дыханье слушает вся толпа, стал наставительно рассказывать: – Вчера госпожа бургомистерша каталась в коляске с маленьким сыном. В Альтдорфе какой-то мальчишка показывал обезьянку на улице. Госпожа бургомистерша с маленьким сыном вылезла из коляски и долго забавлялась обезьянкой. Приезжают домой, хвать – пропала брильянтовая брошка, которой госпожа бургомистерша закалывает кружево на груди. Мальчишка пойман и будет наказан.

– Смею сказать, господин судья, – вмешался молодой стражник, – пойманы двое мальчишек. Один – с обезьянкой, другой – с куклой.

– Оба будут наказаны кнутом и посажены в тюрьму, чтобы воры и бродяги не шатались по нашим дорогам! – твердо и отчетливо сказал судья.

У меня подкосились ноги. Я так и сел под окном. «Оба будут наказаны кнутом. Пьетро ничего не понял и спокойно вылизывал горшок из-под похлебки. Я прислонился головой к шершавой стене. Как сквозь сон, я услышал крик мейстера Вальтера.

– Это неправда! Я пойду к бургомистру!

– Идём к бургомистру! – крикнул ещё кто-то, и шаги протопали под окном.

Мы будем наказаны кнутом!

Я очнулся, когда молодой стражник потряс меня за плечо.

– Эх, малый, раскис… – сочувственно сказал он. – Пойдём к судье… Оставь обезьянку здесь, идём на допрос.

– Нет! – закричал я. – Не пойду! Не пойду! Нас будут бить!

– Да не бить, а на допрос… Ступай, ступай, судья, может быть, по правде рассудит! – ответил стражник.

Пьетро покорно шёл впереди. В сводчатой комнате за столом сидел судья. Я видел его рыжий парик и серебряные очки на крючковатом носу, но не понял, что он спрашивает. Стражник толкнул меня в плечо и сказал:

– Да отвечай же, куда ты сплавил брошку?

– Я не брал брошки… – еле пролепетал я.

– Так. Запирается… – сказал судья и записал что-то на бумаге гусиным пером. Потом он стал спрашивать Пьетро.

Пьетро сначала не понимал, а когда понял – закричал, замахал руками, клялся и божился, что он не брал брошки, потом упал на колени, бил себя в грудь и плача просил судью отпустить его к больной матери.

– Так. Запирается… – повторил судья. – Наказать их обоих кнутом и заключить в тюрьму!

Сводчатый потолок пошёл вокруг меня колесом. Пьетро громко рыдал… Вдруг с треском распахнулась дверь, и, отталкивая дюжих стражников, в комнату ворвался мейстер Вальтер. Он размахивал над головой каким-то листком и тащил за рукав курносого детину в голубой ливрее. За ними, крича и топая, вперлась толпа.

Судья застыл, разинув рот. Мейстер хлопнул на стол листок.

– Вот! – крикнул он. – Письмо от господина бургомистра, а вот его камердинер!

– В чем дело? – пробурчал судья, глядя поверх очков.

Курносый детина подошёл к столу.

– Господин бургомистр свидетельствует свое почтение господину судье и сообщает, что брошка нашлась за подушками коляски.

– Ура! – заорали все, кто вперся за мейстером.

Меня и Пьетро схватили на руки и вынесли на улицу. От свежего воздуха у меня перехватило дух. Все махали шапками, голосили, качали мейстера Вальтера так, что его подбитые гвоздями сапоги взлетали над крышей. Пекарь, радостно хохоча, хлопнул меня по спине.

– Отстояли мы тебя, парнишка!

Молодой стражник, улыбаясь во весь рот, вынес обезьянку в синем плаще. Она проворно забилась за пазуху Пьетро. Мейстер весело прощался с друзьями и собирался влезть на Гектора. Я дёрнул его за рукав.

– Можно Пьетро пойти с нами, мейстер?

– А это кто? Твой земляк? Пускай идет, накормим его ужином. Вишь как осунулся.

Мы сели на Гектора: я впереди, за мной мейстер Вальтер с Геновевой в кармане, а позади Пьетро с обезьянкой. Так поехали мы впятером по улицам Тольца, а весёлая толпа провожала нас, распевая песни.

В полях поднимался густой туман. Меня знобило. Гектор бежал бодрой рысцой, и каждый его шаг отзывался болью у меня в голове.

Мейстер Вальтер бранился:

– Подумаешь, велика беда – брошка пропала у госпожи бургомистерши! Да и не пропала вовсе, а они – совести у них нет! – уже ребят в тюрьму тащат! Перед знатью так трясутся, что разум теряют, окаянные!

– А нас наказали бы кнутом, если бы ты не пришёл? – спросил я, с трудом поднимая горевшие веки.

Мейстер Вальтер ничего не ответил, только причмокнул губами, торопя Гектора.

Я дрожал всё сильнее. На холме показались огоньки Нейдорфа.

Вдруг по дороге с холма побежали две тёмные фигурки. Одна прихрамывала, у другой за плечами развевался платок. Это Марта и Паскуале бежали нам навстречу.

– А, птички-невелички по небу летят – перышки блестят, – заверещал мейстер и, переменив голос, запел басом: – а на Гекторе верхом едут гости впятером. Марта, угадай, кто у нас пятый?

Марта, запыхавшись, вглядывалась в сумерки.

– Иозеф! – радостно крикнула она и протянула руки.

– Нет, Иозеф сегодня первый. Он у нас – герой. А кто пятый?

Паскуале тоже подбежал и ласково хлопал меня по ноге.

– Вернулся, Пеппино!

– Пауль, кто у них пятый?

Марта осторожно вглядывалась в Пьетро.

– Пьетро! – крикнул Паскуале. – Откуда ты взялся?

– Пьетро – третий, его обезьянка – четвертая, а пятый – вот кто! Держи! – И мейстер Вальтер протянул Марте Геновеву.

– Геновева! – Марта прижала к себе куклу.

– Мы взяли у Геновевы плащ, Марта, потому что обезьянка замерзла… – Я начал говорить, но в горле у меня так запершило, что я закашлялся.

Мы подъехали к корчме и взошли на высокое крыльцо. Огонь пылал в очаге просторной кухни. Фрау Эльза поставила на стол сковородку с жареной колбасой, и все сели ужинать. Мне не хотелось есть, я забрался на сундук и подобрал ноги.

– Иозеф болен, смотрите, какой он бледный! – воскликнула фрау Эльза.

Она напоила меня горячим молоком, растирала мне закоченевшие руки и рассказывала:

– Мейстер Вальтер всю ночь сидел на крылечке, всё тебя поджидал. А Марта, как узнала утром, что Иозеф не вернулся, давай плакать. Бедный Иозеф, говорит, верно, он попался лакеям, его, верно, побили! Лучше бы, говорит, Геновева пропала, чем Иозеф!

Я постарался улыбнуться Марте. Геновева сидела у неё на коленях. Марта и Паскуале наперебой угощали серую Бианку, а она гримасничала и радостно причмокивала на плече у Пьетро. Пьетро жадно ел, поглядывая на всех исподлобья.

После ужина мейстер Вальтер вышёл на крыльцо покурить. Фрау Эльза убирала посуду, а Марта, порывшись в сундуке, сняла зелёные бархатные штанишки и теплую курточку с одного охотника, у которого была поломана нога, и надела их на Бианку. Бианка сразу стала нарядная и важная. Сущий егерь!

Тогда я попросил Паскуале достать мне того Кашперле, который прежде был Пульчинеллой. Паскуале принёс мне его.

– Пьетро, взгляни, вот какой Пульчинелла. У него подбородочек сломался, но ведь это только проволока погнулась. Завтра я исправлю её, и он будет раскрывать рот, вот так! – сказал я.

Пьетро взял вагу, заставил Пульчинеллу походить, побегать, ощупал и осмотрел его со всех сторон.

– Ну, даешь мне его? – спросил он наконец.

– Даю, только расскажи, что обещал.

Паскуале молча прислушивался. Марта играла с Бианкой.

– Так вот, когда Якопо пришёл к нам из Венеции, он говорил, что встретил на набережной… этого, как бишь его… резчика?

– Дядю Джузеппе? – подсказал я.

• Предыдущая
• 30/44
• Следующая