Тропой дружбы - Брэнд Макс - Страница 8

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая

Но я был слишком сонным, чтобы обратить внимание даже на убийство, и, когда среди ночи городок проснулся, начал выть и орать, это тоже прошло мимо меня.

Важно то, что я поднимался по лестнице, повиснув на руке Слоупа. Он притащил меня в номер и засунул в постель. Следующее, что я четко и ясно помню, — это стук в дверь, затем Дюгана, который открыл ее, и себя, садящегося на кровати в розовом свете раннего утра.

Дверь открылась, и я тут же скользнул обратно под одеяло. Парень, который вошел, был здорово похож на бизона.

— Вы — Эдвард Дюган? — спросил он.

— Да, это я, — ответил Слоуп.

— Ты мне нужен, парень, — заявил бизон.

— В самом деле? — вежливо поинтересовался Дюган.

— Я тебя разыскивал, — пояснил бизон. — Я детектив Фрэнк М. Сидни. Меня нанял джентльмен, который хотел тебя видеть, как только ты появишься в городе.

— Вот как? — отозвался Слоуп таким спокойным тоном, что можно было с ума сойти. — Я арестован?

Конечно, я знал, что у него крепкие нервы, но не настолько же! Меня же начинало трясти при одной мысли о копе, не говоря уже о том, чтобы столкнуться с ним нос к носу. Перед моими глазами сразу заплясали порка и решетка.

— Ты не арестован, дружище, пока нет, — сообщил бизон. — Но есть человек, который очень сильно хочет тебя видеть. Так что пойдем.

— Я здесь с товарищем, — сказал Дюган. И, махнув рукой в мою сторону, предложил: — Может, этот джентльмен зайдет к нам сюда?

Бизон искоса поглядел на меня, а затем вытаращился на дыру в сюртуке Слоупа. Честно говоря, там было больше дыр, чем самого сюртука. Потом сообщил:

— Парень, о котором я говорю, носит ту же фамилию, что и ты. Это — Рональд Дюган, но он шикарный парень. Лучше тебе пойти к нему в гостиницу.

— Рональд! — счастливо улыбнулся Дюган и повернулся ко мне: — Ты только подумай, Рэд! Здесь Рональд!

— Значит, в воздухе чем-то пахнет, — заключил я и сел. Затем обратился к бизону: — Отлично, приятель, мы навестим молодого Дюгана после завтрака. Скажи ему об этом.

— Да, мы зайдем к нему после завтрака, — подхватил Слоуп.

Бизон уставился на меня:

— Я тебя знаю, парень?

— Нет, — мгновенно отреагировал я. — Тебе еще не выпадало такое счастье.

— И все-таки мне знакома твоя морда…

— Ты не вращаешься в таком обществе, — огрызнулся я, чувствуя, как в желудке все начало подпрыгивать.

Бизон подошел ко мне поближе и внимательно посмотрел на меня. Затем кивнул:

— Я постараюсь вспомнить.

— Пока ты здесь, вспомни, как отсюда выйти! — парировал я.

Уходя, он снова скосил глаза в мою сторону.

— Этот другой Дюган живет в «Империале», — бросил через плечо и захлопнул за собою дверь.

— В манерах этого человека есть что-то неучтивое, — заметил Слоуп. — Не могу сказать, что именно. Возможно, весь его внешний вид. Ты так не думаешь, Рэд?

Я не ответил, потому что в этот момент ругал себя за то, что так много болтал с этим бизоном. Меня волновало, насколько глубока его память.

Мы позавтракали у себя и отправились в «Империал». По дороге я как следует разглядел Потсвилл.

Поверьте мне на слово, это был еще тот городок. Похоже, его построили за один день, и этот день пришелся на субботу, когда плотники работали всего полдня, да к тому же спустя рукава. Короче, сляпали кое-как, наспех. Даже в самом центре мул и тот не нашел бы прямой дорожки. А бизон, продравшись через Потсвилл, мог подумать, что был всего-навсего в зарослях густого кустарника.

И все же в этом городке было на что поглядеть. Между ювелирными магазинчиками, за витринами которых сверкали всякие финтифлюшки, втиснулись кузнечные мастерские с их грубыми железяками и оглушительным грохотом. Рядом же торчала палатка торговца всякой разной мелочью, а за нею — отель, сложенный из пустых консервных банок, которые держались одной надеждой. Вплотную к нему прилепилась времянка, где устроился старатель и под закатанным кверху брезентовым пологом готовил себе еду на проржавевшей печурке…

Люди на улицах были из тех, кто и внимания не обращал на изодранный сюртук Слоупа. Здесь толкались, шли вразвалку или торопились куда-то кто угодно, от индейцев в пестрых одеялах до картежников-аферистов во фраках с длинными хвостами. По узким пыльным улицам в обоих направлениях еле переставляли ноги усталые грузчики, ведя под уздцы мулов, которые мерно кивали своими грустными мордами в хомутах. Между ними небрежно проталкивались ковбои со стертыми ногами — эти приехали сюда людей посмотреть и себя показать, а как только спустят заработанные денежки, так сразу и разъедутся по своим ранчо. Тут же бродили золотоискатели, только что прибывшие издалека попытать счастья на приисках. В толпе можно было встретить и вечных, можно сказать, профессиональных лодырей, способных только жевать табак да слоняться у салунов, выпрашивая выпивку, и рабочих разных профессий с натруженными руками, и продувных мошенников, и честных людей. Здесь мелькали высушенные солнцем лица старожилов Запада и новичков, которых можно было сразу различить по их красным облупившимся носам.

Но самое главное, в городке пахло каким-то возбуждением — чувствовалось, будто вот-вот здесь что-то взорвется, показав всем, что почем.

И хотя я нет-нет да и вспоминал про того здоровенного бизона, который так и рыскал по мне своими подозрительными глазищами, а все-таки радовался, что оказался в Потсвилле. Настроение было такое, как будто я ввязался в какую-то большую игру, не зная, стоило ли это делать и что будет потом — угожу в тюрьму или закончу день с друзьями в салуне.

Наконец мы пришли в «Империал» — самое лучшее трехэтажное здание в городе. Это был один из тех отелей, которые вечно стоят в строительных лесах: то их ремонтируют, то подмазывают свежей краской, то к ним пристраивают новые крылья. На первом этаже здесь находился большой вестибюль с деревянными колоннами, раскрашенными под мрамор.

Словом, «Империал» оказался по-настоящему шикарным местом, но еще более шикарным был молодой джентльмен, который встал с плюшевого кресла и с улыбкой пошел нам навстречу, готовясь пожать наши руки.

Я во все глаза глядел на него, потому что сразу догадался — это и есть тот самый Рональд, у которого такое доброе сердце.

Во всяком случае, одет он был просто замечательно, во все коричневое. Даже на ногах были узкие коричневые туфли, и только голубой галстук подчеркивал цвет глаз. Он выглядел холодным, гибким, гладким и блестящим, ну почти как змея. Его волосы, разделенные таким потрясающим пробором, что до самого затылка шла широкая белая полоска кожи, были темными от бриллиантина, так что понять, какого цвета они на самом деле, не представлялось возможным.

Помню, на нем был двубортный сюртук, а настоящего джентльмена всегда распознаешь именно по нему. Потому что большинство людей в сюртуках выглядят так, как если бы хорошая мысль вдруг пошла наперекосяк. В них у мужчин почти всегда слишком большие животы и как будто совсем нет грудных клеток. Но на сюртуке мистера Рональда Дюгана, с его прекрасным сердцем, не было ни морщинки. Он был весь до того гладкий, что прямо блестел.

Рональд показался мне чуть ли не самым красивым человеком, какого я когда-либо видел. По-настоящему красивым, со смуглой кожей, глянцевыми, как у ухоженного дитяти, щечками, большими, мягкими и удивительными глазами. Когда он улыбнулся, то в вестибюле как будто включился свет — так много у него было зубов и такие они были белые.

Я стоял и любовался им. Сразу было понятно, что он хочет пожать нам руки, потому что, как только встал с кресла, вытянул вперед правую ладонь, да так и держал ее, пока к нам приближался.

— Мой дорогой Нэд! Мой дорогой Нэд! — повторял он на ходу.

Подойдя, он опять включил свою улыбку. Я никогда еще не видел более подходящего места, чтобы заехать по нему кулаком.

Старина Слоуп сразу весь вспыхнул и так схватил руку Рональда, что тот заверещал.

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая