Тропой дружбы - Брэнд Макс - Страница 41

• Предыдущая
• 41/51
• Следующая

— У меня такое же отношение к их болтовне, — обменялся Мильтон с ним понимающей дружеской усмешкой.

Да, мы становились с ним прямо-таки закадычными друзьями!

Я от всего этого аж вспотел.

— Ну, ребята, вы осмотритесь и расспросите людей, — продолжил между тем старатель. — А моя Мэри очень порадуется, когда узнает, каких замечательных парней я здесь встретил. Наверное, не поверит своим ушам. Когда я сегодня отправился к вам, она просила: «Не ходи, отец! Я знаю, как только ты заявишь о своих правах, начнется стрельба!» Но теперь придет в восторг, когда я расскажу ей, какие вы все честные ребята. Ну ладно, пойду к ней, а вы можете сразу начинать свои проверки.

— Спасибо вам, — отозвался Блонди.

— Насколько я понимаю, эти расспросы — пустая формальность, — добавил Слоуп и как дурак улыбнулся Мильтону.

— Да, но нас двое против тебя одного, старина, — мягко вставил Блонди.

Можете быть уверены, он не напомнил Дюгану, что большая часть участка принадлежит ему, а следовательно, тот мог поступить как ему вздумается, на нас даже не посмотрев!

— Ну конечно, — согласился Слоуп, обернувшись к Блонди, — мне известно, что в нашей стране решает большинство!

— Большинство жуликов! — пробормотал я себе под нос.

— Итак, я возвращаюсь к себе, — все еще топтался на месте Мильтон. — Рядом с участком старика Томпкинса есть хижина, которая еще не совсем развалилась. Вот там мы с Мэри и остановились. Дорогу к ней найти очень просто. Это в миле отсюда. В любое время, как только будете готовы дальше обсуждать это дело, запросто заходите к нам, друзья, хорошо? Торопиться нечего. Я хочу, чтобы вы убедились, что каждое мое слово правдиво, как в Евангелии!

Это прозвучало довольно внушительно.

Конечно, я с самого начала надеялся, что Мильтон окажется самым обыкновенным жуликом. Но, признаться, эти его последние слова выбили-таки почву из-под моей надежды.

Наконец Мильтон двинулся к двери, но опять остановился и, обернувшись к нам с крепко сжатыми челюстями, процедил сквозь зубы:

— Что же, ребята, если мои права признают в этом деле, я стану для вас таким хорошим партнером, прямым и честным, какого вы не имели за всю свою жизнь!

И сразу так быстро вышел, что мы ничего не успели сказать в ответ. А минутой позже услышали, как он напевал, и через окно увидели, как он вышагивал в лунном свете по тропинке.

Не было ничего удивительного, что Мильтон запел на радостях, — для него все прекрасно складывалось. Но только чуть погодя, когда я сидел, обхватив голову руками, и изо всех сил пытался все обдумать, кто-то в нашей комнате тоже тихо запел.

Я оглянулся. Конечно, это был Слоуп, который сидел и мурлыкал себе под нос с довольной улыбкой, как кошка, которая только что полакомилась сливками. А на самом деле, подумалось мне, Мильтон только что полакомился им самим!

Я поглядел на Блонди и увидел, что тот весь, до самых ушей, красный. Немудрено, ведь он рассвирепел не меньше меня. Поэтому я встал и сказал:

— Пойду пройдусь, глотну свежего воздуха.

Не успел выйти, как за мной выскочил Блонди. Мы отошли подальше, чтобы нас не было слышно, и только тогда остановились. Не подумайте, что для того, чтобы полюбоваться лунным светом, или дорогой, которая блестела между соснами, или черными тенями под ними. Мы одновременно замерли на месте и принялись облегчать наши души, то есть я хочу сказать, начали довольно здорово ругаться.

Я много побродил по свету и понимал толк в этом деле. Умел ругаться на канадском и мексиканском, мог ругаться как погонщик ослов, как бродяга, как нищий, как ковбой и дровосек. И вот, когда уже думал, что стал в этом деле профессионалом, мне довелось услышать Блонди, и я понял, что у него к этому был настоящий талант. Даже прекратил сам ругаться и только слушал его. Наконец он выговорился и стал тяжело отдуваться, как лошадь, которая проскакала две мили по плохой дороге.

— Ну, Блонди, кажется, дело плохо, — сказал я.

— Нет, не только кажется, — отозвался он. — Все и в самом деле плохо, потому что если он не отдал участка сегодня, то сделает это завтра.

— Конечно, — согласился я. — Но по-моему, Мильтон человек честный и прямой, так что ничего не поделаешь.

— Какое это имеет значение? — возмутился Блонди. — Прямой он или кривой, важно, что Бонанза отхватил у него участок. А мы забрали его у Бонанзы. Чертовски лакомый кусочек, который Слоуп никогда не получил бы, если бы в основном ты ему не помог, ну, и я немного. А теперь этот идиот собирается отдать половину. А позже отдаст и вторую.

Я кивнул. Не очень-то мне нравилось, что мы толковали об этом там, в лесу, а не в доме. Наконец проговорил:

— Что же, нужно как следует осмотреться и попробовать нащупать прореху в сказках Мильтона.

— Я бы скорее продырявил шкуру самого Мильтона! — огрызнулся Блонди.

— Даже не пытайся, — посоветовал я. — Мы же не собираемся проливать кровь. Кроме того, не забывай, этот Мильтон повсюду таскает револьвер и, кажется, знает, как с ним управляться.

— И спорить нечего! — признал Блонди. — Уверен, даже очень здорово управляется. То-то и удивительно, что при этом предпочитает тратить время на уговоры. Ну ладно, не в этом дело. И как же мы будем проверять все факты?

— Ну, нам нужно уговорить Слоупа, чтобы он пошел с нами навестить Бонанзу, если, конечно, этот старый мошенник вообще станет с нами разговаривать. Думаю, он ни за что не признается в том, что обманул Мильтона. Этот жулик с чистой совестью присягнет и как нечего делать убедить Слоупа, что честно купил у старателя весь участок. А когда наш дурак в это поверит, думаю, мы с тобой легко добьемся своего.

— Хорошая мысль! — одобрил Блонди. — Даже больше — отличная идея. Давай отведем Слоупа в город завтра же, и пусть старая лиса Бонанза Крис поработает с ним. Он в два счета успокоит его совесть.

Мы оба рассмеялись, потому что у нас появилась надежда.

На следующий день мы отправили Слоупа в Потсвилл. Мне даже стыдно было ехать рядом с ним по главной улице, потому что, как я уже говорил раньше, мы с Блонди приоделись и, должен признать, выглядели довольно здорово. Люди оборачивались и смотрели, как мы едем: я верхом на Кейт, Блонди — на своей огромной лошади, эдак небрежно расстегнувшись, чтобы ветер трепал полы сюртука, из-под которого сверкал его шикарный жилет.

Но старина Слоуп вообще не имел никакого вида. У него не было даже сапог для верховой езды, как у нас, мягких, узких, с высокими каблуками. Он напялил грубые сапоги, какие носят обыкновенные старатели. И ехал наш недотепа верхом на мустанге с непомерно большой неуклюжей головой. Понятия не имею, где он его отловил. Скорее всего, этот урод просто принадлежал прииску, и Дюган взял его, потому что он оказался ближайшим четвероногим, подвернувшимся ему под руку.

На голову наш друг нахлобучил старую войлочную шляпу, которая, может, когда-то и выглядела неплохо, но с тех пор здорово истрепалась, вся как-то сплющилась. Сюртука на нем вообще не было, а только голубая рубашка из фланели, рукава которой он просто закатал до локтей, потому что они были ему коротковаты, и еще обычный рабочий комбинезон со шнуровкой по бокам. В Слоупе не было никакого фасона, и вы ни за что не подумали бы, что его хоть сколько-нибудь заботит, какое впечатление он производит на окружающих.

Я стыдился его и, конечно, сердился. Потому что он был больше чем миллионер, а выглядел как простой наемный рабочий. Мы с Блонди смущались, что нас видят вместе с ним. Сказать по правде, это даже унижало.

Когда мы доехали до конторы Бонанзы, я подумал, что, может, он и видеть нас не захочет. Но я ошибся, потому что мы спокойно прошли в его кабинет и он прогнал целую кучу людей, чтобы освободиться для нас. Даже очень сердечно пожал нам руки.

Ну и прохвост же он был! Вел себя так, будто у него с нами никогда не было никакой ссоры и он нас в самом деле очень любит!

• Предыдущая
• 41/51
• Следующая