Тропой дружбы - Брэнд Макс - Страница 20

• Предыдущая
• 20/51
• Следующая

Я видел, как Слоуп опустил глаза. Мне и самому пришлось нахмуриться и закашляться, чтобы скрыть усмешку, потому что Бонанза выглядел таким уверенным и довольным своим умом!

А он продолжал болтать как заведенный:

— Дело обстоит таким образом, что теперь вы ничего не получите, кроме свободы, но я хочу предложить вам ее в обмен на маленькую записку, которую вы напишете своей рукой и подпишете. Эту записку вы адресуете вашим друзьям банкирам и попросите их выдать подателю ее конверт, который у них поместили. Готовы это сделать?

Великан тяжело вздохнул и посмотрел, чудно сказать, на меня!

— Не делай этого, Слоуп, — посоветовал я.

Он широко раскрыл глаза. Еще бы! Ведь я предлагал ему держаться за конверт с ничего не стоящей пачкой бумаги.

— Мальчишка ничего не соображает, — рявкнул Бонанза. — Он, кажется, забыл, что вы у меня в руках. Но я достаточно натерпелся от него и намерен показать ему, что…

Здесь он замолчал и направился ко мне со стиснутыми кулаками. Я подумал, что Крис только грозится, но потом по его глазам понял, что действительно собирается сбить меня с ног, хотя против него я был все равно что муха против быка.

Я завопил, а Слоуп вдруг хрипло закричал:

— Не делайте этого, мистер Кристиан! Не бейте его!

Бонанза сделал еще один шаг и навис надо мной жирной тушей. В этот момент мне показалось, что он порадует себя хоть одним ударом в мое лицо, но Крис передумал, так как тут же раздался треск. Обернувшись на него, он увидел, что Слоуп натягивает свои веревки, что его мускулы вздулись от усилий, а лицо исказилось от бешенства.

Наверное, этому мошеннику приходилось видеть настоящих мужчин в бессильной ярости, но, глянув на Слоупа, он просто споткнулся о его взгляд. Во всяком случае, отступил от меня назад и вскрикнул задрожавшим голосом:

— Ну?!

Слоуп перестал вырываться, но дышал все еще тяжело. Потом, шумно набрав в легкие воздуха, проговорил:

— Я подпишу все, что вам нужно, только освободите Рэда. Он слишком мал для наказаний.

Рот у Бонанзы скривился, будто он хотел скрыть улыбку.

— Я освобожу вас всех, как только ты подпишешь этот клочок бумаги, который я приготовил, — пообещал мошенник.

— Слоуп, подумай сам, какой же ему прок освобождать нас после того, как ты подпишешь эту бумагу? — Я представил себе страшное лицо и черную душу Бонанзы, когда он вскроет конверт из банка и поймет, что бежал по ложному следу.

Дюган выслушал меня и спросил:

— Мистер Кристиан, какие у вас гарантии, что вы сделаете так, как обещаете?

— Гарантии? — возмутился тот. — Что ж, я скажу вам, какие у вас гарантии. Это просто мое слово. Мое честное слово.

Он начал расхаживать по комнате взад и вперед со спокойным видом, только каждый раз, проходя мимо меня, замедлял шаги и так поглядывал, будто уже начал меня пожирать по кусочкам. Свет еще не видывал такого подлого человека!

— И вам придется положиться на мое слово, потому что ничего другого вам не остается, — продолжил мошенник. — Сейчас вы не в лучшем положении, чем чернокожие рабы в старые времена. Даже хуже. Я мог бы перерезать всем вам глотки, спустить ваши трупы в шахту, и никто на свете не стал бы вас искать. Вот почему я с вами так свободен, потому что вы — просто банда бездельников и мерзавцев, которые не идут в расчет. Вы — мусор, никуда не годные отбросы. Ничто мне не помешает вышвырнуть вас на свалку, если мне этого захочется.

— Мистер Кристиан, — вдруг произнес Слоуп, — но это достойно презрения!

Я ужасно удивился. Оказалось, существуют какие-то вещи, которые даже такой недотепа смог заметить. Или Бонанза был настолько гнусным, что это было видно всем и каждому?

— И все же, — отрезал он, — скажи мне, когда будешь готов сделать то, что я просил, хорошо?

Мне больше никогда не приходилось видеть такого выражения лица, какое было тогда у Слоупа, — одновременно насмешливого и презрительного, брезгливого и гневного. Однако он довольно спокойно ответил:

— Я подпишу записку в банк. Но если до этого или после этого вы посмеете тронуть Рэда, я сумею освободиться и убью вас, мистер Кристиан, вот этими самыми руками!

Однажды, еще дома, я ловил рыбу на моем любимом месте, ниже по течению реки. А когда стемнело, потащился с уловом к мосту, чтобы перебраться на противоположный берег. И там, проходя мимо старой хижины, услышал страшный мужской голос, который орал:

— Я убью тебя, гадина! И не думай, что стану с этим тянуть! Сейчас же прикончу тебя, разорву вот этими самыми руками, потому что ты самая последняя дрянь! Таким тварям, как ты, незачем жить на свете!

Мужчина на минуту остановился, чтобы перевести дыхание, и я услышал тихие и безнадежные рыдания женщины. Это была ужасная сцена, скажу вам! Но негромкий голос Слоупа, каким он пообещал мошеннику убить его, если только тот меня тронет, показался мне еще более страшным. Видно, и Бонанзе — тоже, потому что он прямо весь затрясся и начал как-то противно извиваться.

— Так в тебе, оказывается, сидит убийца, вот как? — выдавил он из себя смешок. — Что ж, я уже сказал, что всех вас освобожу, если ты сделаешь то, что мне нужно, а я хозяин моего слова. Сейчас помогу тебе встать и сесть за стол.

— Думаю, я и сам справлюсь, — буркнул великан. И встал, связанный по рукам и ногам. Затем допрыгал до стола и упал на стул.

Когда об этом рассказываешь, как-то не получается такого впечатления, как тогда, но это было здорово похоже на то, будто спеленутая и, так сказать, уже похороненная мумия вдруг встала и задвигалась. У Бонанзы глаза так и выпучились.

Но потом он положил перед Слоупом лист бумаги и вложил в его пальцы ручку, а мой недотепа изогнул кисть и нацарапал под текстом свое имя, что, видимо, удовлетворило бандита.

Как только он закончил писать, Бонанза выхватил у него из-под руки бумагу, быстро пошел к двери, не сводя с него взгляда, и начал смеяться так, что все его складки на жирной морде заколыхались, а ноздри раздулись. Это было чертовски противное зрелище, скажу вам!

Затем Крис нащупал за спиной дверь, открыл ее и ушел.

— Да, ребята, здорово нас нагрели, — проговорил Блонди.

— Нас — что? — вежливо переспросил Слоуп со стула.

— Надули. Обвели вокруг пальца. Можно сказать, сунули в коробку, наклеили ярлычок и уже отгрузили, — пояснил Блонди, — если тебе так яснее.

— Боюсь, — осторожно проговорил мой балбес, — я еще не вполне овладел вестернизмами.

— К черту твои «вестернизмы», — разозлился Блонди. — Разве я говорю не на добром американском?

Слоуп выглядел расстроенным и немного испуганным.

— Просто я никогда раньше не слышал таких слов, — сообщил он.

— Блонди хочет сказать, что Бонанза не собирается нас отпускать, — перевел я.

— Мне тоже так кажется, — кивнул Дюган. — Определенно, было что-то неприятное в его лице, когда он шел к двери.

— Да заткнись ты со своим «определенно неприятным»! — крикнул Блонди. — Эта чепуха ничего не значит. — Потом повернул голову ко мне: — Что скажешь, Рэд?

— Ничего я не собираюсь говорить.

— А чем же ты занимаешься? — поинтересовался он.

— Обдумываю нашу диспозицию, тупица, — огрызнулся я.

Он вроде нахмурился, но потом улыбнулся:

— Кажись, из парнишки не весь ум вышибли. Не знаю, но, по-моему, у него есть идея.

— О да! — поддержал его Слоуп. — Рэд полон всяких идей. Я думал, Рэд, этот парень собирался тебя ударить.

— Он и в самом деле собирался размазать меня по стенке, когда услышал голос учителя, — подтвердил я.

— Голос учителя? — как всегда, не понял Слоуп.

— Черт побери! — взорвался Блонди. — Ты что, вообще человеческого языка не знаешь?

Дюган поднял свою благородную львиную голову и внимательно посмотрел на него, а Блонди торопливо заговорил:

— Ладно, дружище, я не хотел наступить на твою любимую мозоль. Только мальчуган правильно сказал, что Бонанза Крис хотел расколоть его как орех, если бы ты не заговорил. А ты выступил хорошо и громко, приятель, я горжусь тобой!

• Предыдущая
• 20/51
• Следующая