Поющие револьверы - Брэнд Макс - Страница 26

• Предыдущая
• 26/45
• Следующая

Спустя некоторое время за мной посылает Чарли. Я подхожу к дому, а он ходит взад-вперед по патио. Он мне говорит: «Чак, мне ведь не нужно напоминать тебе, чтобы ты держал рот на замке?

«Нет, — говорю, — я нем, как рыба!»

«Вот так и надо» — очень сердечно говорит он.

«Но, — говорю, — мне лучше держаться подальше от этого дела»

«Почему?» — резко спрашивает он.

«Потому что я слышал ее голос, — говорю, — и потому что видел, как она беззвучно плакала в свете звезд!»

У Райннона вырвалось ужасное проклятье.

— Ты думаешь, как я? — сказал с благодарностью Чак. — Ну, Чарли оглядел меня с ног до головы и наконец сказал: «Я в тебе разочаровался. Это все. До свидания, Чак». Но я тут же понял, что попал в черный список.

— И это все?

— Это все, до того крика, который мы слышали этой ночью. Я тебе уже говорил. Остальные ребята остались в бараке. А я пошел посмотреть. Подошел к старому крылу и решил его чуток обследовать — а ты поймал меня, как крысу в ловушку…

— Минуту! — сказал Райннон, поднимая руку.

В ночном воздухе явственно раздался короткий дробный звук, словно где-то били в огромный барабан. После паузы звук повторился.

— Стреляют! — сказал Чак Мэпл. — Ну, теперь начались настоящие неприятности!

Они снова прислушались.

— Винтовки, — сказал Чак Мэпл. — С ранчо!

— Винтовки и револьверы! — сказал Райннон.

— Что случилось? — выдохнул Чак Мэпл.

— Что бы ни случилось, это уже закончилось, — произнес Райннон голосом, который звенел, как железный колокол. — Возвращайся на ранчо. Я еду домой. Думаю, что ты найдешь там мертвого мужчину… или женщину, Чак.

Они молча расстались.

Райннон отправился к ферме по темным полям, его ноги вымокли в росе и замерзли. В доме было темно, только в столовой горела лампа с подвернутым фитилем. Итальянец оставил ее как символ приветствия, и Райннон облокотился о стену и задумался.

Ему нужно было быть на другом конце долины и своими руками помочь девушке. Так говорил его инстинкт. Но как он доберется до нее? Что стоила его сила, его оружие против обученной группы отчаянных головорезов Ди?

Шериф не рассказал ему всего, чего знал. Интересно, почему? Завороженный огнем лампы, он думал о странных событиях в доме Ди.

Сквозняк играл язычком пламени, заставляя его подниматься и падать, и вместе с ним по стене поднималась, падала и извивалась тень стульев. Точно так же обстояло дело с судьбой дома Ди.

Он был уверен, что виной тому Чарли. За словоохотливостью отца чувствовалась твердость характера, но не та твердость, которая позволила бы обращаться с молодой девушкой так, как обращался с Нэнси Морган Чарли.

Однако все было окутано тайной. Райннон не понимал ее. Что каждую ночь влекло девушку на холм? Что так неотвратимо влекло ее в руки врагов ее семьи? Кто был тот другой человек, тот Морган, к кому Чарли обещал отвезти ее? И почему она верила, что Чарли отвезет ее к родственнику?

На эти вопросы надо было искать ответ.

Другие вещи тоже казались, по меньшей мере, странными.

Например, непомерная сердечность всех Ди по отношению к нему. Сердечность Оливера Ди, его жены (во всяком случае, во время его второго визита), Чарли и, прежде всего, Изабеллы.

Такая сердечность, что дверь дома всегда была для него открыта. Изабелла будет рада видеть его — наглядным тому свидетельством были прощальное касание ее руки и прощальный взгляд.

Может быть, ему хотели показать, будто инстинктивно полюбили его, вероятно потому, что он проявил себя хорошим хозяином и человеком дела? Нет, это вряд ли все объясняло. За поведением Ди стояло что-то еще, какой-то мотив, который он не мог определить.

Так он себе говорил. Ему сейчас очень не хватало мудрого шерифа, чтобы вместе обсудить и попытаться разгадать тайну.

Он взял лампу, прошел в спальню, разделся и лег. Когда свет погас, он напряженно лежал, уставившись в темноту. В окно задувал мягкий ветерок, приносящий в комнату ароматы и свежесть ночи.

Разве не странно, что шериф так мало знал о семье Ди? Или это слабость его характера, о которой хорошо знал сам Каредек и понимал, что эта семья слишком сильна даже для него? И поэтому он предоставил им свободу делать все, что им заблагорассудится?

С этой неприятной мыслью Райннон уснул. Ему приснилась поющая в патио Изабелла Ди и царящие вокруг нее ужас и смерть.

В каком-то смысле это был вещий сон.

Утро только начиналось, когда подкатил мальчик на повозке, чтобы забрать дневную порцию молока и масла. Его переполняло возбуждение и желание поделиться новостями. Кажется, вчерашняя ночь ознаменовалась незабываемым событием в истории ранчо Ди.

Спустя немного времени после ухода Райннона в старом крыле дома раздался грохот. Мужчины кинулись туда и обнаружили убегающего незнакомца. Ему приказали стоять и выстрелили поверх головы.

Тут незнакомец бросился на землю и открыл по бесстрашным Ди смертоносный огонь.

И вот Мортимер Ди лежит с пулей в теле. Будет ли он жить или умрет? Неизвестно.

А Джимми Ди прострелили оба бедра, левое, очевидно, раздроблено свинцом.

Самое примечательное, что стрелок, причинивший такой урон, скрылся, хотя Ди и все их работники все еще прочесывали местность.

— Никто не имеет представления, кто он? — спросил Райннон.

— Ясно, что имеют, — ответил мальчик. — Они видели, как он убегал при свете из окна. Это был парень, который работал здесь на вас.

— Ричардс? — воскликнул Райннон.

— Да, точно. Ричардс. Я слыхал, что его так и называли.

Райннон неожиданно присел на край заднего крыльца.

— Ричардс! — сказал он. — Боже милостивый, ничего не могу понять!

— Остальные тоже, — сказал мальчик. — Но хозяин сходит с ума он бешенства. Говорит, что если Морт умрет, он сравняет с землей всю округу, но доберется до Ричардса, разорвет его на кусочки и сожжет! Никогда не слыхал ничего подобного — уложить в перестрелке двух Ди и убежать!

— Без единой царапины? — спросил Райннон.

— Кто, он? Ясное дело, с царапиной! Где он лежал, нашли кровь. А еще больше крови было в кустах, куда он улизнул и где остановился и начал перевязывать рану. Он далеко не уйдет, и помоги ему Господь, когда его поймают, — вот и все, что я могу сказать!

Он произнес это с пылом, и Райннон не мог не согласиться, что Ричардсу, попади он в руки Ди, понадобится вся милость Господня.

Но Ричардс! Мрачный, угрюмый, молчаливый, наполненный угрозой Ричардс! Что он делал на ранчо Ди? С какой целью он и именно он пытался проникнуть в старое крыло дома?

Пытался увести девушку? Или это она привела его туда? Была ли у него какая-то иная причина забраться в дом?

А может быть его привело на ранчо простое любопытство, особенно если история о крике в ночи уже разошлась по округе?

В Райнноне поднимался гнев. Череду событий скрывала от него высокая стена тайны. В ней не было ворот, чтобы вырваться на яркий солнечный свет понимания!

Затем он сказал себе, что не должен ввязываться в это дело… пока над холмами опять не опустилась ночь. И тогда, с Божьей помощью, он, несмотря на любую охрану, проберется или пробьются в старое крыло дома и либо прольет свою кровь, либо вызволит Нэнси Морган из ловушки!

А потому он сжал зубы и вцепился в работу, как бульдог, едва обращая внимание на то, что делали его руки, но довольный, что хоть как-то занимает время.

Ближе к полудню его опять огорошили.

На ферму примчался всадник на взмыленной лошади с конвертом. Он склонился с седла и отдал письмо Райннону.

— Ответа не надо! — сказал он, развернул лошадь и ускакал.

Райннон прочитал письмо:

«Напарник, события начали разворачиваться, и некоторое время придется действовать быстро. Мне нужно помочь Ди разыскать Ричардса. Всегда говорил, что Ричардс — плохой парень! И вот он это доказал.

Я уверен, что Ричардс ранен, и ранен тяжело.

• Предыдущая
• 26/45
• Следующая