Ночной всадник - Брэнд Макс - Страница 34

• Предыдущая
• 34/55
• Следующая

Потом он уехал, покинул ее, и я остался. Вы думаете, мне было легко здесь оставаться? Приятель, мне приходилось выслушивать ее разговоры о Дэне Барри каждый день, и никогда она не говорила обо мне. И мне приходилось рассказывать ей истории о Дэне Барри и о том, что он делал. А она сидела с глазами, видевшими что-то за много миль отсюда, слушала, улыбалась, а я жаждал одного взгляда ее глаз, жаждал, словно умиравший без воды пес. А затем ради нее и Джо поехал на юг. И когда нашел Дэна Барри, вы думаете, в его глазах при виде меня что-нибудь вспыхнуло?

Нет, он забыл меня так, как даже лошадь никогда не забудет своего хозяина. Забыть меня за несколько месяцев — и после всего, что произошло между нами! И даже Кети! Даже она превратилась для него в ничто! Но я выдержал все и привел его обратно. Мне пришлось ударить его, но, Бог знает, не назло ли ему я поступил так… Бог знает!

А когда увидел, что Дэн вошел в ту горевшую конюшню, я сказал себе: «Бак, если ничего не сделать, стена упадет, и это будет конец для Дэна Барри. Конец для него — человека, переставшего быть человеком. И когда он погибнет, может быть, спустя какое-то время Кети поймет, что в мире есть и другие мужчины, кроме Дэна». Я сказал все это глубоко в моей душе. А потом посмотрел на Кети, стоящую там в белой одежде, с золотыми волосами, сиявшими вокруг ее лица… И желал ее, как умирающий желает попасть в рай. Но затем я снова сказал себе: «Не важно, что произошло, но он был моим другом, моим приятелем, моим соседом по койке».

Док, вы не представляете, что здесь значит потерять партнера. Вы можете сидеть в пустыне за тысячу миль от людей, а по другую сторону маленького костра ваш друг, единственное человеческое существо в округе. Вы можете ехать целыми месяцами и видеть только его. Если вы болеете, он заботится о вас. Если вам грустно, он веселит вас. Вот кем был для меня Дэн Барри. И я стоял, говорил себе это, и еще я добавил: «Если я удержу стену от падения, Дэн узнает об этом и больше не будет желтого света в его глазах, когда он смотрит на меня». Так я надеялся, идиот!

И я пошел в огонь и постарался не дать стене упасть. Вы знаете, что произошло. Когда я вышел оттуда, шатаясь, слепой и на три четверти мертвый, Дэн Барри глянул на меня и коснулся своего лица в том месте, где я его ударил. И снова желтый свет вспыхнул в его глазах. Тогда я вернулся в свою комнату и справился с собой. Я победил себя.

Вот почему я стою сейчас здесь. Если я останусь, если я еще раз увижу желтый свет в его глазах, ждать будет нечего. Нам с ним придется покончить со всем сразу же. Разве я собака, чтобы стоять рядом и прыгать от счастья, когда он позовет?

— Мой дорогой друг… Мой дорогой мистер Дэниелс, — воскликнул испуганный доктор, — разумеется, вы ошибаетесь! Он никогда не зайдет так далеко, чтобы напасть на вас!

— Он не зайдет? Как же! Если бы он был человеком, то конечно. Но он не человек, уверяю вас, таких, как он, канадцы называют оборотнями. В нем нет ни доброты, ни жалости. Кровь человека ничего не значит для него. Мир станет лучше, избавившись от него. О, он может быть мягким и вежливым, как девушка. В основном он такой. Но возразите ему хоть раз, и он забудет все, что вы сделали для него. Дайте ему почувствовать вкус крови, и он вцепится вам в глотку. Я видел, как он делал это, говорю вам! — Бак вздрогнул и продолжал более тихим и мрачным голосом: — Может, я наболтал лишнего. Не говорите Кети о причинах моего отъезда. Пусть продолжает мечтать о своих глупостях. Но запомните, что я скажу. Если Дэн Барри еще раз встанет мне поперек дороги, один из нас двоих умрет, причем умрет чертовски быстро. Возможно, умру я, возможно, он, но я пойду до конца. Я уеду отсюда, пока Барри не пришел в себя и не понял, что я сделал для него. Вот и все. Уезжаю отсюда, потому что здесь на всем печать уничтожения, и печать эта — Дэн Барри. Уезжаю отсюда, потому что… док… потому что я чувствую здесь запах крови. Над ранчо тень смерти. Если бы молния ударила сюда, сожгла ранчо, дом и Дэна, для всех стало бы лучше!

Затем Дэниелс повернулся и медленно направился к корралю. Доктор Бирн проводил его взглядом.

Цепь, на которую сажали Барта, охватывала ствол дерева позади дома, там и лежал выздоравливавший пес. Доктор Бирн говорил Свистуну Дэну с некоторой долей ужаса, что открытый воздух в высшей степени опасен для ран. Но тот ничего не ответил. Поэтому Черный Барт лежал весь день на мягком песке, время от времени меняя позу, и его задумчивые глаза, казалось, сосредоточились на желании поправиться. Возле Барта стоял стул, на котором Дэн Барри часами сидел днем и даже ночью.

Кети Камберленд следила за животным из тени дома; глаза пса были закрыты, а длинная мощная голова неподвижно лежала на песке, однако девушка знала, что волк чувствует ее присутствие. С тех пор как Барт появился здесь, Кети раз за разом пыталась приблизиться к нему, но раз за разом он позволял ей подойти на определенное расстояние, а затем отгонял в последний момент, внезапно обнажив длинные ужасные клыки или коротко зарычав; рычание пса исходило словно из черных глубин его существа. Обычная собака рычит не так, но звук, издаваемый разъяренным диким животным, исходит из самого нутра зверя — порыв ненависти и вызов. Услышав такое рычание, Кети пугалась и отскакивала на безопасное расстояние.

Но Кети мало кому удалось бы обескуражить. Она обладала угрюмой решимостью игрока, ночь за ночью игравшего за одним и тем же столом, все время проигрывавшего, до тех пор, пока наконец, играя на свои последние деньги, он не начинает бормотать: «Удача должна прийти!» Нечто подобное происходило и с Кети Камберленд. Потому что именно в Барте она видела единственно возможный ключ к Дэну Барри. Существовал еще, конечно, жеребец, но девушка слишком хорошо знала Сатану. Ничто во всем мире не могло заставить жеребца принять еще кого-то, помимо его хозяина, еще одного друга. Для Сатаны в мире животных существовал только Барт, а в мире людей — Дэн Барри. Их двоих Сатане вполне хватало. Остальным предназначались презрительная скорость его тонких ног или его устрашающие зубы да взлетающие копыта. Даже если Кети удалось бы уговорить жеребца есть из ее рук, она никогда не сумела бы заставить Сатану подчиниться ее воле. Поэтому Кети пыталась приручить Черного Барта. Она должна стать необходимым и признанным человеком для дикого зверя с лохматой головой, покрытой шрамами.

Первая неудача не привела девушку в уныние. Она повторяла свои попытки снова и снова. Кети вспомнила, что когда-то читала, будто ни одно животное не способно сопротивляться продуманному терпению мыслящего человека, и проводила возле час за часом, пока блеск в глазах пса не предупреждал ее о приближении настоящего хозяина.

Тогда Кети исчезала и наблюдала за Дэном и Бартом со своего удобного наблюдательного поста внутри дома. Между ними существовала близость, свойственная человеческой дружбе и преданности. Кети видела, как волк лежит, положив свою огромную голову на ноги своего хозяина, и не сводит глаз с его лица, — и так в течение часа, замерев в немом обожании. Или Кети наблюдала, как хозяин подходит к Барту, чтобы сменить повязку, что делалось не слишком часто в течение дня. Девушка видела, как ловкие руки снимают бинты, промывают раны дезинфицирующим раствором. Кети знала, что это такое: раствор обжигал даже неповрежденную кожу, а для раненого становился пыткой, но волк лежал и терпел, даже не вздрогнув от боли.

Кети казалось, что происходившее являлось огромным испытанием. Если бы она могла заставить волка лежать вот так для нее, то, конечно, чувствовала бы, что в определенной мере причастна к таинственной дружбе этих троих — человека, жеребца и волка. Если бы ей удалось своими собственными руками менять повязки и применять раствор, она многое поняла бы и почувствовала бы, что стала ближе к Дэну Барри, как никогда ранее.

И вот Кети снова и снова приходила с миской и рулончиком бинта, с бесконечным терпением приближалась к псу шаг за шагом, а затем дюйм за дюймом. Однажды ей понадобился целый час, чтобы подойти к Барту на ярд. Все это время пес лежал с закрытыми глазами. Но в критический момент молча раздвигались губы, блестели зубы — или раздавалось ужасное рычание, а глаза неотрывно смотрели на ее горло. Сердце Кети замирало, она убегала в дом, бросалась на кровать и не выходила из своей комнаты до следующего утра.

• Предыдущая
• 34/55
• Следующая