Игрок - Брэнд Макс - Страница 24

• Предыдущая
• 24/47
• Следующая

— Скажите мне, ради Бога, как это могло произойти? — потребовал он.

— Как вы думаете, что является самым чувствительным местом в душе мистера Роланда? Вы, несомненно, можете сразу же догадаться. Конечно, все, что связано с девушкой, с которой он обручен!

По главной улице Сан-Пабло промчался пьяный ковбой; сквозь открытое окно до Коркорана донеслась его дикая песня, а через секунду и песня и стук копыт стали удаляться и стихли.

— Что же могло вызвать гнев Роланда, — спросил Коркоран, — и какое отношение имеет к этому мисс Мерран?

— Короче говоря, сэр, вас видели вместе с ней.

— Какое, черт возьми, это имеет…

— Мистер Роланд человек в высшей степени ревнивый, сэр.

Сомневаться в этом не приходится. Коркоран припомнил, что из университета-соперника до него доходили слухи о гордости и бешено страстной натуре Роланда.

— Я встретил мисс Мерран и проводил ее до дому. Что здесь такого? Стоит ли вообще об этом говорить?

— Сэр, вы не знаете мистера Роланда. Вы только подумайте: в Сан-Пабло масса молодых людей, сильных и смелых, и каждый из них не прочь положить глаз на хорошенькую девушку. Но как бы ни были они сильны, никто из них не смел и близко подойти к мисс Мерран с того момента, как на горизонте появился Роланд. Последним был Шаркнесс. Он считал, что вопрос не закрыт, поскольку свадьбы еще не было; однако Роланд убедил его, что он был не прав, и, хотя Роланд оплатил его больничный счет, Шаркнесс так и остался калекой. Это был здоровенный парень, прямо-таки бешеный, а теперь он едва может двигаться.

— Кто сообщил Роланду обо мне?

— Пока никто.

— А кто собирается это сделать?

— Человек, который колеблется между чувством долга и чувством сострадания, сэр.

— Короче говоря, как я понимаю, это вы.

— Мистер Коркоран, полагаю, что теперь мы можем говорить откровенно. Да, это я.

— Что привело вас ко мне, сэр?

Дорн даже не поморщился от сурового тона Коркорана. Ведь у него в руках была самая крупная козырная карта, которую нечем было крыть. И он сказал:

— Я хотел бы дать вам добрый совет, мистер Коркоран.

— Я у вас в неоплатном долгу, мистер Дорн.

— Нисколько, нисколько! Я уверен, что мы сможем уладить это дельце ко всеобщему удовольствию.

— И вашему и моему?

— Конечно. Я знаю, что у вас довольно грозная репутация, вы слывете непобедимым, сэр. Но к тому же понимаю, вы не настолько глупы, чтобы рисковать своей репутацией, вступая в соперничество с таким львом, как Генри Роланд.

— Возможно, я и не буду с ним драться. В таком случае не будете ли вы так любезны, мистер Дорн, и не поведаете ли мне, что я должен сделать, чтобы вы не сообщали вашу новость Роланду?

— О, — сказал Дорн, беспечно взмахнув рукой, а потом протянув ее к портсигару хозяина, чтобы взять оттуда сигарету. — Что касается условий, то назвать их я предоставляю вам.

— Значит, вы хотите получить деньги?

— Я очень бедный человек, — ответил Дорн из-за клубов дыма.

Его нахальство и бесстыдство поразили Коркорана, несмотря на то что он повидал на своем веку немало странных людей.

— Итак, назовите все же свои условия, мистер Дорн.

Дорн прокашлялся, прочищая горло, и, глядя в потолок, раздумывал с невозмутимым спокойствием.

— Не следует пренебрегать тем фактом, что Роланд убивает наповал, никто не может с ним сравниться, когда дело доходит до драки, мистер Коркоран.

— Конечно, конечно, этого не следует забывать ни на минуту.

— Вот именно! Затем нужно иметь в виду, что это дело он принимает очень близко к сердцу. Мы должны принять во внимание тот факт, что он страшно разгневается, если узнает, что его любимую девушку провожает домой человек такой скандальной репутации — профессиональный игрок в карты.

На лбу у Коркорана от гнева стали заметны синие вены.

— Не следует забывать и того, что мистер Роланд может узнать, какое участие эта леди принимает в вашей матушке и в вас, мой друг.

— Ну, это просто тьфу! — заявил шантажист. — Сущие пустяки. Могу вас заверить, я позаботился о том, чтобы ни на минуту не оставаться с ней наедине. Никакая сплетня не может меня коснуться! Кроме того, он с пониманием относится к тому, что она интересуется моим искусством!

Это вызвало удивленное восклицание Коркорана, однако его собеседник ничего не заметил и продолжал как ни в чем не бывало:

— Принимая во внимание все эти обстоятельства, а также то, что такой человек, как вы, может огрести за один удачный вечер десять тысяч долларов, а также то, что вас к тому же избавляют от страшной опасности, можно, наверное, сказать, что сумма в две с половиной тысячи долларов не будет слишком высокой платой за все. Неужели вы не согласитесь, что это очень дешево?

— Разумеется, соглашусь! — пробормотал Коркоран, тяжело дыша. — Должен признаться, что ценю свою жизнь значительно дороже.

— Ну конечно! Но я не хочу казаться слишком жадным. Ни в коем случае!

— Если уж мы заговорили о вас, — вдруг сказал Коркоран, — вам не кажется странным, что мисс Мерран не подозревает, что вы собой представляете на самом деле?

— Не понимаю вас, сэр.

— Как она до сих пор не догадалась, что вы и миссис Дорн всего-навсего пара бессовестных авантюристов, пьяниц и негодяев, которые разыгрывают перед ней свои спектакли? Как она до сих пор могла не заметить всего этого? Ведь она же совсем не глупа, как вам кажется?

Мистер Дорн в ответ только растерянно мигал. Всего минуту назад он уже мысленно пересчитывал толстую пачку банкнотов. Матушку свою он не станет обременять необходимостью тратить эти деньги вместе с ним. Он прыгнет в поезд и со всей возможной скоростью направится на Восток или на Юг. Там приоденется и обретет наконец тот вид, который, по его мнению, приличествует такому джентльмену, как он.

Вот такие приятные видения разворачивались перед мысленным взором Дорна. И вдруг эти радостные мечты были молниеносно и грубо разрушены. Человек, который, как ему казалось, был запуган до полусмерти и готов был, трясясь от страха, согласиться на все, что угодно, смотрел на него взглядом, в котором было что-то невероятно грозное, и от этого все тело мистера Дорна охватил какой-то странный озноб.

— Мистер Коркоран, — начал он, — если мы не можем договориться… — Голос его так дрожал, что он больше ничего не смог выговорить.

— Мы можем договориться, — холодно перебил его Коркоран, — о том, что никогда больше не увидим друг друга. Дверь находится вон там, мистер Дорн.

Мистер Габриэль Дорн быстренько двинулся в указанном направлении.

— Ваша шляпа, — напомнил Коркоран.

Но когда дверь отворилась и он нахлобучил шляпу на голову уходящего гостя, он вдруг увидел крутую лестницу, которая вела в темноту, заканчиваясь у следующей площадки. Тут в его сознании возникло непреодолимое искушение. Если человек может послать мяч на расстояние в пятьдесят два ярда, то куда он может послать…

Мистер Дорн с испуганным воплем почувствовал вдруг, как его что-то приподняло и со страшной силой толкнуло вперед. Он судорожно ухватился за перила, не удержался и кувырком полетел вниз по лестнице как раз в тот момент, когда на площадку поднимался какой-то грузный человек. Толстяк вовремя увернулся, а Дорн полетел дальше вниз.

Коркоран, однако, не улыбнулся. Он обдумывал самые разные обстоятельства, которые могли возникнуть в этой ситуации. Ведь этот Дорн, словно побитая собака, обязательно побежит к могущественному Генри Роланду, будет скулить и жаловаться на этого ужасного картежника, а также наверняка преподнесет ему искаженную версию того, что произошло между ними в гостиничном номере, и уж конечно — между картежником и девушкой. Что же будет, если Роланд и в самом деле по-настоящему разозлится?

Погруженный в эти невеселые мысли, он постоял с минуту возле двери, ведущей в его номер, однако не успел ее закрыть, потому что в эту минуту в нее протиснулось нечто жирное и потное, и перед ним предстал не кто иной, как сам Теодор Ренкин.

• Предыдущая
• 24/47
• Следующая