Сердце рыцаря - Брэдшоу Джиллиан - Страница 56

• Предыдущая
• 56/84
• Следующая

– Вы думаете, меня волнует доброе мнение деревенщины? – гневно вопросил Ален.

– Ты глупец, если оно тебя не волнует, – ответил герцог. – Если твои крестьяне тебя возненавидят, ты не получишь и гроша сверх арендной платы, уж поверь мне. «Господин, – скажут они, – все деревья поломало бурей. Свиньи дали плохой приплод. Яблоки сгнили. Ячмень не бродит, и у нас нет ничего сверх платы». Они скорее сами испортят что-то, лишь бы не дать тебе получить доход. И даже арендная плата может исчезнуть. Если к тебе придет крестьянин и скажет: «Я в этом году не могу выплатить все целиком», – что ты сделаешь? Выпорешь и посадишь в колодки? Денег это не принесет. Выгонишь из дома? А кто займет его место? Никто не захочет переехать в деревню, где господин пользуется дурной славой. И потом, поместье, где тебя ненавидят, – это неподходящее место, чтобы жить там с молодой женой и растить детей. Я видел людей, которым все это удавалось, но они были гораздо более властными и жестокими, чем ты, – и далее они не были счастливы. Я не в обиду это говорю, лорд Ален. Прими это как совет человека, который видел, как немало поместий процветало и разорялось, и хочет, чтобы у тебя все было хорошо. Если твой кредитор требует уплаты, продай часть своих лошадей и собак. Я даже сам готов тебе помочь, если ты действительно не можешь найти деньги. Но не устраивай людям несчастий, иначе они потянут тебя за собой. И тебе стоило бы избавиться от твоего чужака управляющего. Если хочешь, я мог бы найти тебе надежного человека, говорящего по-бретонски.

Ален посмотрел на него с отвращением. Ему вспомнились все язвительные замечания отца насчет того, как живут в бретонской Бретани: там нет порядка и утонченности, знать там нищая, а крестьяне – нахальные.

– Я бы предпочел оставить Жильбера, – недовольно пробормотал он.

Никто, даже сюзерен, не может лишить человека власти над его собственными слугами.

– Как хочешь, – сказал Хоэл. – Он – твой управляющий, и это твое владение. Но надеюсь, что ты хорошенько с ним поговоришь. – Он хлопнул ладонью по подлокотнику и встал. – Ну, довольно выволочек! Прежде всего я хотел поблагодарить тебя за отличную охоту. Хочешь посмотреть на своего волка?

При их появлении волк встряхнулся и вежливо встал, но когда они оказались перед ним, его черные уши прижались к голове и он начал рычать. Это был страшный звук, негромкий, но напряженный, словно шум далекого сражения. Ален сделал шаг назад – и Изенгрим бросился на него, без рычания и лая, свойственных собакам, а молча, с быстротой и яростью зверя, который убивает, чтобы выжить. В середине прыжка цепь на его ошейнике резко натянулась, и мгновение он стоял подвешенным на задних лапах, ростом с человека, всем своим весом налегая на цепь. Клыки его сверкали, глаза горели. Ален издал невнятный возглас страха и обнажил меч.

Волк моментально приник к полу, ощетинив загривок и угрожающе скалясь. Он быстро передвинулся вправо, подальше от вооруженной руки Алена, со смертоносной жаждой глядя на его горло. Ален повернулся за ним, и Хоэл поймал его за руку.

– Убери оружие! – рявкнул он. – Он привязан и не может ничего тебе сделать. Изенгрим! Плохой волк! Нельзя!

Изенгрим поднялся на лапы. Он посмотрел на герцога, и его уши встали торчком. А потом он снова посмотрел на Алена – и снова прижал их. Его глаза встретились с глазами Алена. Звериные глаза были полны человеческой ярости. Тиарнан жив и намерен убить его при первой же возможности. Ощущение личности волка было настолько сильным, что Ален с ужасом взглянул на Хоэла в уверенности, что это должно было подействовать и на него, что герцог не может не подозревать правды. Однако Хоэл выглядел просто озадаченным.

– Милорд, – хрипло проговорил Ален, – это злобное, дикое существо. Умоляю вас, прикажите его убить.

Волк зарычал снова.

– Он был достаточно ручным этим утром, – сказал герцог в недоумении. – Ну наверное, нельзя рассчитывать на то, что дикий зверь всего за день привыкнет к людям. Надеюсь, он снова успокоится. И мне кажется, что это ты ему не нравишься. Ты ведь и раньше на него охотился: возможно, он тебя узнал. Уходи-ка ты от него. Ты его беспокоишь.

По дороге домой Ален разрыдался. Его страшный враг остался жив, и он не знал, что ему теперь говорить Элин.

Отряд герцога выехал из Треффендела следующим утром. Изенгрим, на которого снова надели намордник, бежал на поводке позади герцога, а Мирри радостно трусила рядом с ним. Придворные смеялись над ними – поджарым опасным волком и длинноухой ищейкой с печальной мордой и виляющим хвостом. Они действительно были забавной свитой герцога. Герцогиня смеялась громче всех.

– Господи! – воскликнула она. – А ведь ему не нравится, что над ним смеются, да? Напустил на себя чопорность, что твой епископ на крестинах у бастарда! Не печалься, Изенгрим: мы смеемся не над тобой, а над собакой!

Изенгрим посмотрел на нее с еще более высокомерным видом, и она снова рассмеялась.

Мари улыбнулась, но не засмеялась. Она узнала, что часовня Святого Майлона находится неподалеку от Треффендела, и пыталась набраться храбрости, чтобы туда поехать. Горькое заявление леди Элин о том, что ее муж был хуже разбойника, постоянно терзало Мари, и ей мучительно хотелось получить уверение в том, что это неправда, от единственного человека, который должен это знать. Она несколько раз отметала эту мысль: недопустимо, чтобы женщина, не состоявшая в родстве с человеком, начала расспрашивать о нем его исповедника. Но эта мысль упорно возвращалась. Что дурного в том, если она поедет в часовню и спросит? Самым неприятным может стать то, что отшельник возмущенно ее прогонит. Однако в благоприятном случае ее сомнения будут рассеяны.

– Моя госпожа, – неуверенно проговорила она, – я нужна вам в Ренне немедленно?

– А почему ты спрашиваешь? – удивилась герцогиня.

– Мне бы хотелось увидеть того святого отшельника в часовне Святого Майлона, которого так хвалят во всей округе. Скоро Великий пост, и я подумала, что он может посоветовать мне какой-то духовный труд.

Герцогиня бросила на нее проницательный взгляд:

– Ты имеешь в виду Тиарнана?

– Другие тоже его хвалили, – ответила Мари с улыбкой, – но... да, наверное, это его мнение я уважаю больше остальных.

– Ну конечно, ты можешь поехать и повидать его! – заявила Авуаз. – Хоэл, милый! Мари хочет поехать и встретиться с отшельником из Святого Майлона. Дай ей сопровождающих, любимый!

– Тьер! – сказал герцог. – Проводи леди Мари к часовне Святого Майлона и привези ее обратно в Ренн этим же вечером.

– С удовольствием! – отозвался Тьер, широко улыбаясь.

Он сжал каблуками бока своего коня, заставив его затанцевать рядом с кобылой Мари. Сам он низко поклонился в седле.

– И не забывай, что ты больше за мной не ухаживаешь! – поспешно сказала ему Мари.

– Милая дама, – запротестовал он, целуя ее руку, – какое великопостное и скучное заявление!

Жюдикель услышал топот копыт, когда стоял на коленях пред алтарем. Он встал и повернулся как раз в тот момент, когда в часовню вошли двое. Мужчина был с мечом и шпорами рыцаря и хорошо одет – в красную куртку и подбитый мехом плащ. На женщине было простое серо-голубое платье, но из хорошей ткани, и плащ у нее тоже был богатый и под-битый мехом. Жюдикель решил, что оба они из знати. Женщина хочет исповедаться перед Великим постом, а мужчина ее сопровождает. Он мысленно вздохнул, ощущая себя на редкость неспособным кому-то что-то советовать. А с набожными молодыми особами всегда трудно разговаривать.

– Да пребудет с вами Бог, – проговорил он неохотно. – Я местный священник. Я могу вам чем-то служить?

– Да пребудет с вами Христос, святой отец, – отозвалась женщина, перекрестившись. – Простите, что прервала ваши молитвы. Я слышала о том, какую святую жизнь вы здесь ведете, и хотела попросить вашего совета перед этими неделями покаяния. У вас есть время, чтобы со мной поговорить?

• Предыдущая
• 56/84
• Следующая