Молоты Ульрика - Винсент Ник - Страница 20

— Это только первый зал, — сделал заключение Дохляк, — а за этими арками есть другие помещения.

Он расстегнул две верхние пуговицы камзола и вытащил пузатый мешочек с перетянутой шнуром горловиной. Он достал оттуда нечто, чего Круца не разглядел со своей сторожевой позиции.

— Ты чего там делаешь? — спросил тот перед очередным судорожным движением головы в сторону лестницы.

— Да все в порядке, — ответил Дохляк, снова начав хождение по кругу арок, теперь уже медленнее. — Тут какой-то чудак нацарапал письмена на всех входах. Ну, я думаю, моя деревенская магия эти закорючки переборет.

— Письмена! — вскричал Круца так громко, как только посмел, то есть голос его не вышел за пределы хриплого шепота. — Магия! Это все начинает выводить меня из себя! Сначала трупы, потом драгоценности, которые не берет последний скупщик, а теперь еще и письмена!

То, что совсем недавно казалось отличной идеей, теперь перестало выглядеть привлекательно.

— Что ты делаешь? Какая там еще «деревенская магия»? — пытался дозваться Дохляка Круца, а тот начал обметать опоры арок пучком каких-то веточек и листьев, освещая каждый знак по очереди свечой и приговаривая что-то напоминающее Круце старые стихи.

— Ты знаешь, некоторые вещи — я говорю о травах, о паутине, о заячьем помете и всем прочем — это превосходное сырье для простой деревенской магии, да и некоторые ваши, городские диковины тоже бывают неплохи. А эти письмена — самые простые, — сказал Дохляк, когда переходил к следующей опоре.

«Есть ли предел причудам этого парня, — подумал Круца, — или его действительно воспитали ведьмы?» Здесь, внизу, подробности той полузабытой истории казались куда более правдоподобными.

Начало становиться светлее, поскольку Дохляк входил в каждую открытую боковую комнату, зажигал там светильник и переходил к следующей арке.

Почему-то Круце уже не было холодно, да и сильного страха он больше не чувствовал. Когда Дохляк дошел до четвертой арки, Круца, поднимая пыль, направился к нему, чтобы своими глазами увидеть то, как малыш применяет эту Деревенскую магию.

Дохляк услышал его, повернулся и увидел то, чего не увидел Круца.

Высокий здоровый карманник обычно ходил широкими шагами, но сейчас он был осторожен и еле передвигал ноги. В любой другой ситуации Круца перешагнул бы через вещь, лежащую на полу. Сейчас же он ступил прямо в нее.

— ННННЕЕЕЕЕ!.. — начал кричать Дохляк, но было поздно.

Круца поднял голову, услышав крик; он стоял в клубах поднявшейся пыли, глядя на широко раскрытый в вопле рот парнишки и чувствуя напряжение в его теле.

«Будь я проклят», — очень спокойно подумал он.

Свеча Дохляка и мягкое свечение масляных ламп померкли среди яркого белого света. Еще больше света полилось из боковых комнат, и на мгновение Круце почудилось, будто знаки на опорах арок вертятся и танцуют. Круца не мог пошевелиться или сказать что-либо, а застывшее лицо Дохляка, так и не подавшего предупреждающий окрик до конца, было проникнуто странным выражением, в котором угадывался ужас. Казалось, этот миг будет длиться вечно.

«Не дай ему закончиться», — подумал Круца, зная, чю так не будет.

— ЕЕЕТ! — закончился крик Дохляка. Восемь высоких фигур в серых плащах вышли из восьми арок. Человек в четвертой слева арке, прямо за спиной Дохляка, поднял руки. Круца видел сухие бледные запястья и кисти с узловатыми пальцами и длинными ногтями. Лица под капюшоном видно не было. Дохляк осторожно отступил в сторону и встал напротив одной из колонн, разделяющих арки, но человек продолжал идти. Прямо к Круце.

Круце захотелось убежать. Очень сильно захотелось. Но он не мог.

Он посмотрел на Дохляка. Тот, казалось, пожимал плечами.

Он посмотрел на ноги.

В первый раз Круца увидел, на что наступил: это были остатки искусной песчаной картины — крест-накрест лежащие линии черной сажи и завитки лазурного и пурпурного песка. Круца не понимал, что это за штука. Он понял только одно — это ловушка, в которую он попался.

«И что они медлят?» Круца снова посмотрел на Дохляка и увидел, как что-то летит от него в центр зала.

Круца поймал и открыл мешочек, который Дохляк швырнул ему. Увидев содержимое посылки, он разочарованно выронил мешочек на песок. Незажжённая ароматическая свеча и пучок сухих листьев и побегов выпали к его ногам.

Круца положил руку на меч, сжал рукоятку и выхватил его, подняв над головой. Потом он взялся за рукоять двумя руками и встал в боевую стойку: ноги на ширине плеч, слегка согнуты в коленях, прямо перед человеком в плаще, который все еще шел на него.

«В моем распоряжении все время мира», — думал он, сгибая руки, поднимая клинок на уровень плеч. Нападай, твердил ему его разум. Он ждал подходящего момента.

Круца опустил меч в то самое мгновение, когда фигура в плаще протянула к нему руки, как будто собираясь задушить вора. Проходя через шею фигуры в плаще, меч издал такой звук, словно тупой нож проходил сквозь кипу сухой бумаги. Так или иначе, кровь в этом теле была. Она ударила из раны короткой обильной струей, ярко-красная в белом свете, почти пурпурная на сером плаще.

Ошеломленный, Круца поднял меч для следующего удара. Принимая стойку, он обнаружил, что одной ногой вышел из песчаной ловушки. Он освободился. Истекающий кровью человек стоял, по-прежнему вытянув руки перед собой, по-видимому, не осознавая, что его голова уже наполовину отделена от тела глубокой рубленой раной. Потом он медленно упал на колени и потянулся руками к песку.

— КККРРРУУУЦЦЦААА! — закричал Дохляк.

Круца взглянул на парня, который указывал ему на ногу, остававшуюся в пределах песчаной картины. Круца отпрыгнул в сторону, когда когтистые руки погрузились в песок, и тот начал кружиться в цветном вихре, укладываясь на пол в изначальном узоре. Тело человека в плаще исчезло так же как и мешочек со всем его содержимым.

Семеро остались.

Оставшиеся люди в плащах начали выходить из арок пошатывающейся походкой. Ни один из них не видел Дохляка. Они видели только Круцу.

Он вышел вперед и посмотрел на Дохляка. Тот стоял, вжавшись в колонну. Круца бросил взгляд на меч — кровь исчезла; зато появилась надежда. Круца не знал, действительно ли время замедлило свой бег, или это его тело вдруг открыло неведомые источники силы; что бы там ни было, сейчас это работало в его пользу.

Двумя ударами — косым рубящим сверху вниз и режущим, почти параллельным полу — он вывел из боя еще двух противников. Он снова услышал бумажный звук, но теперь кровь на его мече осталась. Между правым и левым отрядами серых людей возник проход. Дохляк стоял прямо перед ним, а по бокам от него были две пустые арки. Круца глянул назад, но кольцо противников было слишком тесным — вернуться тем же путем, что пришли, воры не могли. Круца рванул вперед, поймал по пути Дохляка за руку и закинул его в одну из зал.

Ослепленные ярким белым светом, напарники на мгновение растерялись. Потом Дохляк увидел другой проход, и они побежали через вереницу подземных помещений, которые, похоже, широко простирались под этой частью города.

— Нам надо отсюда выкарабкаться! — Круца смог заговорить уверенно и в полную силу голоса впервые с того момента, как они вошли в подземелье. — Надо пробираться обратно к лестнице. — Но Дохляк уже так припустил вперед по длинному широкому коридору с высокими сводчатыми потолками, что выслушать Круцу было некому. Если бы не арки и тому подобные проемы, через каждые два-три ярда попадавшиеся на пути и ведущие в смежные коридоры, эти помещения могли бы быть жилыми комнатами.

Дохляк остановился с выпученными глазами, глядя на большую круглую комнату, оказавшуюся на одном конце коридора. В большом открытом помещении не было других дверей и не было окон — зато здесь было кое-что другое. По всему залу тянулись ряды маленьких тележек и повозок — некоторые накрыты парусиной, другие набиты всякой всячиной через край, часть груза рассыпана там и сям. Большой грудой лежала одежда — как рваная и ношеная, так и весьма приличная, даже изящная. Если эти люди промышляли контрабандой, то у них весьма странные вкусы и выбор товаров!