Состоятельная женщина. Книга 2 - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 73

• Предыдущая
• 73/124
• Следующая

– Я не был у другой дамы, клянусь.

– Надеюсь, что не был, – с улыбкой ответила Эмма. Но ее глаза, изучающе смотревшие ему прямо в лицо, оставались серьезными, и она боялась спросить, где он был.

– Тебя не было так долго, мой дорогой, – тихо прошептала она.

– Мне нужно было обсудить кое-что с отцом. Деловые вопросы. За тебя, моя любимая Эмма, – сказал он, чокаясь с нею.

– За нас!

Пол растянулся в кресле.

– Боюсь, что я совсем забыл старика в эти несколько последних недель.

– Это все я виновата!

– Нет, никто не виноват, – пылко возразил Пол, одарив ее юношеской улыбкой. – Он понятливый – по крайней мере, во всем, что касается сердечных дел.

– Тем не менее, я совсем лишила его твоего общества в такое суровое время и оторвала тебя от всех твоих друзей.

– А, лучше думай о том счастье, которое ты мне подарила, и забудь обо всем остальном. Я, например, так и делаю. Это был мой собственный выбор. Надеюсь, что я имею право сам распоряжаться собой, не так ли? В любом случае, мы могли встречаться с кем угодно, но я сам не счел это необходимым. Единственная живая душа на свете, с которой я хотел быть, это – ты. Посторонние лишь грубо вмешались бы в мир, принадлежащий нам двоим, который мы сами создали для себя здесь, в этом маленьком убежище. Я не хочу, чтобы кто-то вторгался в него, разрушал наши иллюзии.

– Тебя послушать, так кажется, что иллюзии – единственное, что нас соединяет.

Он недоуменно взглянул на нее и удивленно поднял брови.

– Конечно же, нет! Боже мой, Эмма, неужели ты не понимаешь, что между нами нечто большее, где бы мы ни были сейчас и где бы мы ни оказались в будущем. Это не иллюзия, это правда! Я уже много раз говорил тебе раньше.

Ее настроение сразу поднялось.

– Я рада, что мы живем не в иллюзорном мире. Было бы нестерпимо проснуться в один прекрасный момент и понять, что это был лишь сон…

Пол заметил, как улыбка сползла с лица Эммы, и на него набежало темное облачко. Остро ощутив ее беспокойство, он подался вперед и тронул ее колено:

– Что с тобой, Эм? Что беспокоит тебя, любимая?

– Ты был в Военном министерстве и заезжал к отцу попрощаться, не правда ли? Ты уезжаешь, Пол, и очень скоро. Я угадала?

– Да, – тихо подтвердил он.

– Когда?

– Завтра.

– О Боже!

Пол пересел на диван, взял из трясущихся пальцев Эммы бокал с шампанским и поставил его на столик. Он привлек ее к себе, глядя в ее взволнованное лицо.

– Когда я был в Оксфорде, я прочитал о двух влюбленных, которым предстояло расстаться. Прочитанное навсегда врезалось мне в память. Это звучит примерно так: „Эта разлука не может быть долгой. Тех, кто любит друг друга, как мы, ничто не может разлучить. Мы, как стянутые большим магнитом, будем всегда вместе в наших мечтах. Я часто говорил тебе о разуме, но теперь я имею в виду веру”.

Пол заметил, как ее глаза, неподвижно устремленные на него, наполнились слезами. Он нежно смахнул слезы с ее длинных ресниц кончиками пальцев.

– Не надо, любимая. Пожалуйста, не плачь.

– Прости меня, Пол. Это все из-за тех слов, которые ты прочитал мне.

– Помни их, Эмма, и, пожалуйста, верь! Верь, что в своих мыслях мы будем одним целым. И я знаю, что пока я жив, ты будешь жить в моем сердце до конца дней.

– О, Пол, я так люблю тебя! Я не вынесу жизни без тебя.

Пол сжал кулак и подпер им щеку Эммы, легонько приподняв ее голову.

– Крепись, дорогая. Ты должна быть мужественной. И мы больше не будем говорить о моем будущем отъезде. Мы будем думать только о настоящем, жить одним настоящим.

Озорная улыбка раздвинула его широкие губы, и он посмотрел на нее своим обычным, возбуждающим взглядом.

– И у нас еще много радостных часов впереди. Фактически целая ночь.

Он театрально подмигнул ей, стараясь отвлечь от мрачных мыслей, заставить улыбнуться.

– И, моя дорогая, клянусь честью, одна ночь с тобой стоит…

– Ах ты сластолюбивый негодник! Да ты просто распутник! – воскликнула Эмма, любовно улыбаясь ему сквозь слезы.

– Очень точная характеристика, должен заметить, особенно, когда она исходит от тебя.

Пол обнял ее, коснулся губами ямочки на щеке и потом скользнул ими ниже вдоль шеи. Он принялся нашептывать ей такие интимные вещи, что краска залила ей лицо. Она впилась пальцами ему в предплечье. Ее сердце обмерло, когда он опрокинул ее на диван, накрыл ее своим телом и стал расстегивать пуговицы ее платья. Его глаза горели так, что Эмма чуть не ослепла. Она закрыла глаза, и его губы сомкнулись на ее губах.

– Ампутация! – смертельно побледнев, вскричала Эмма. – Но ведь он так хорошо себя чувствовал в последние дни!

– Совсем не так хорошо. Ваш брат скрывал от вас правду, миссис Лаудер. Он отказывается от операции, несмотря на наши предупреждения, умоляет нас не делать ее. Но гангрену уговорить невозможно. Эта болезнь злокачественная, и она чревата смертельным исходом.

Эмма резко села, впившись во врача глазами.

– Есть какая-нибудь альтернатива операции?

Врач отрицательно покачал головой.

– Нет, никакой. Если только не считать такой альтернативой смерть.

Заметив выражение ужаса на лице Эммы, врач сел рядом и взял ее за руку.

– Простите, я не хотел показаться грубым, но обстоятельства таковы, что требуют честности, даже резкости. Время на исходе.

– Но что произошло, доктор? Я думала, что вам удалось извлечь шрапнель из его ноги.

– Да, мы это сделали, но несколько дней назад у него началась гангрена, которая быстро распространяется. Сейчас она уже выше колена. Вы должны дать письменное согласие на операцию. Иначе… – Он беспомощно развел руки. Лицо его приняло суровое выражение. Эмма с трудом выговорила:

– Но Уинстон сам должен принять решение…

– Миссис Лаудер, неужели вы не понимаете? Ваш брат в таком состоянии, что не способен принимать разумных решений. Вы должны взять ответственность на себя, причем прямо сегодня, сейчас. Завтра будет поздно.

Эмма, кусая губы, кивнула и с тяжелым сердцем промолвила:

– Давайте эти бумаги, доктор, я подпишу их.

Врач отошел к своему столу и вернулся с документами которые вместе с ручкой вручил Эмме.

– Вы поступаете правильно, миссис Лаудер. Это единственное, что вы могли для него сделать. Брат будет благодарен вам до конца жизни, поверьте.

Эмма с сомнением взглянула на него, но не стала спорить. Она поставила свою подпись, и, хотя у нее все дрожало внутри, рука ее не дрогнула.

– Теперь я могу повидать брата? – угрюмо спросила она.

– Да, конечно, я провожу вас к нему прямо сейчас, – ответил врач. Лицо его выражало сочувствие, когда он провожал ее к выходу.

Уинстон лежал в большой палате вместе с другими ранеными моряками. Его кровать была отгорожена ширмами. Когда Эмма зашла за них, она сразу заметила его глаза, остекленевшие от боли, и капли пота, выступившие у него на лбу. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но он вдруг сдавленно вскрикнул, а глаза его лихорадочно заметались. Эмма в испуге отпрянула назад.

– Что с тобой, Уинстон, дорогой?

– Ты задела кровать, – простонал он. – Я не могу выдерживать ни малейшего прикосновения. Боль становится невыносимой.

Он закрыл глаза и лежал, часто дыша. Эмма некоторое время молчала, внимательно глядя на него, а потом совсем тихо спросила:

– Почему ты не сказал мне о гангрене, Уинстон?

Он открыл глаза и уставился на нее, выражение детской бравады мелькнуло на его лице.

– Я не желаю терять ногу, Эмма! – в неистовстве закричал он. – Я не собираюсь остаток жизни провести калекой.

Эмма сидела на стуле рядом с его кроватью и кивала головой, всем сердцем страдая вместе с ним.

– Я понимаю твои чувства, Уинстон. Это ужасная вещь, если смотреть правде в глаза, но если ты не решишься на ампутацию, то просто умрешь.

– Ну и пусть, – выкрикнул он. Нежелание смириться с судьбой светилось в его лихорадочно блестевших глазах. – Жить с одной ногой ничем не лучше, чем сразу умереть. Я еще молод, Эмма, но в таком случае жизнь моя будет кончена полностью.

• Предыдущая
• 73/124
• Следующая